В этот момент Эйприл чувствовала себя по-настоящему счастливой, потому что, если она не ошибалась, ее желание готово было исполниться.

— Ну что ж, госпожа Морган, я расцениваю ваши слова, как согласие немножко поозорничать. — Он подошел к ней вплотную и стал медленно оттеснять к кровати, пока наконец икры Эйприл не уперлись в низкий деревянный каркас, а его бедра не прижались к ее животу.

— Я думаю, самое время поиграть в «покажи и скажи».

Сейчас этот насмешливый и поддразнивающий ее Джек предлагал разыграть какую-то любопытную прелюдию, совершенно не похожую на тот неистовый порыв страсти, который сблизил их в первый раз.

— Объясните только, что это значит, мистер Танго.

Его пальцы коснулись ее шеи и, соскользнув вниз, остановились на внутренней стороне глубокого круглого выреза белой блузки. Потом их кончики стали медленно двигаться по ее коже вдоль выреза. Не сводя с нее своих завораживающих глаз, он ответил:

— Это значит, что я буду показывать тебе, чего я хочу, а ты будешь говорить мне, нравится ли тебе это.

Его хриплый голос был таким таинственным, словно он поверял ей что-то необыкновенно секретное, а пальцы, она могла поклясться в этом, слегка подрагивали. Его рука продолжила свое неторопливое путешествие: теперь она, не спеша исследовав нежную кожу под ее подбородком, стала миллиметр за миллиметром продвигаться к уху. Он не торопился — казалось, у него в запасе была целая вечность. При мысли о том, что если эти, ни с чем не сравнимые ласки, будут длиться если не бесконечно, то уж всю эту ночь наверняка, по спине Эйприл побежали мурашки.

— Я… я думаю… — Она с наслаждением втянула в себя воздух, когда кончик его пальца легонько коснулся ее уха и стал пробираться в его раковину. Загипнотизированная его взглядом, она неотрывно смотрела, как его лицо медленно склонялось над ней, и вот наконец его губы, такие же горячие, как и кончики пальцев, приникли к мочке ее уха.

— Не надо ничего думать, mi tesoro. Попробуй просто чувствовать. — Его волнующий шепот проник в него легкой волной возбуждения.

— Я уже чувствую. — Едва она произнесла эти слова, как он осторожно сжал мочку ее уха зубами. Эйприл тихонько застонала от наслаждения. Его язык лизнул нежную кожу, и когда его губы начали ласкать ухо, она почувствовала, как сжались мышцы между ее ног. Ближе. Она хотела его еще ближе. Думая только о том, как справиться с томительно сосущим напряжением внизу живота, появившимся из-за того, что он покусывал ее ухо, Эйприл приподняла колено и обхватила его бедро.

— Боже правый, corazon, — прошептал Джек, касаясь горячим дыханием шеи. Он на мгновение замер, а потом подхватил ее вторую ногу, и она обвила ею его второе бедро. Удерживая ее на себе, он сказал:

— Ты быстро учишься.

— Иногда все получается как-то инстинктивно. Покажи мне что-нибудь еще, Джек. — Произнеся эти слова, она мгновенно поняла, что ее просьба была для него чем-то вроде дразнящей красной тряпки, развевающейся перед мордой разъяренного быка. Эта аналогия понравилась ей, и Эйприл улыбнулась ему. Его ответная улыбка показалась такой зовущей, уже не плутовской, а какой-то дьявольской, что она вздрогнула и непроизвольно еще крепче обхватила его ногами.

Из его горла вырвался похожий на рычание звук, когда он расцепил ее ноги, и она мягко упала спиной на кровать. Эйприл вопросительно посмотрела на него, а он продолжал стоять между ее ног у края кровати.

— Если ты будешь такой нетерпеливой, то наша игра скоро кончится.

Она ничего не ответила, в немом оцепенении глядя в его глаза, ощущая, как какая-то внутренняя сила, позволявшая ему насквозь ее видеть и проникать в ее душу, слой за слоем снимать с нее все наносное, все, под чем она прятала хрупкий уязвимый мир своих чувств. И это процесс обнажения души был гораздо более волнующим, чем процесс обнажения тела. Эйприл почувствовала, как по коже пробежала лихорадка какой-то сладостной тревоги. То, что произошло между ними прошлой ночью, было быстрым, жарким и безумным, на этот раз они играли прелюдию. Она знала, что он хотел проверить, насколько она доверяет ему, знала, что он собирается сделать все, что в его силах, чтобы заставить ее поверить ему.

Джек стал раздеваться. Его движения не были ни замедленными, ни нарочно соблазнительными. И несмотря на это, Эйприл пришлось вцепиться в покрывало, на котором она лежала, и сжать его в кулаках, чтобы не протянуть к Джеку руки. Он продолжал смотреть на нее неотрывным, неподвижным взглядом, и она знала — он хочет, чтобы она не шевелилась.

Его рубашка полетела на пол, а шорты бесцеремонно упали ему на лодыжки. Даже если бы от этого зависела ее жизнь, Эйприл все равно не смогла бы сдержать непроизвольный глубокий и взволнованный выдох.

— Я показываю тебе, как я хочу тебя, — сказал он хрипловатым голосом. — Скажи мне, что ты чувствуешь?

— Невероятное напряжение. — Это была правда. Прошлой ночью было так темно, что она только чувствовала его, его сильную горячую плоть внутри себя. Но теперь. То, что она лежала перед ним на кровати, должно было заставить ее ощутить свою беззащитность и его неоспоримое превосходство. Однако в его позе не было ни эгоизма, ни угрозы, ни издевки. Напротив, он совершенно искренне, ничего не скрывая, обнажил перед ней то, как сильно он хотел ее сейчас, прекрасно понимая, насколько важно для нее было восстановить в себе уверенность, как в женщине, после всего того, что случилось с ней много лет назад.

Не доверяя больше своим ногам, которые отказывались удерживать его в вертикальном положении, Джек еще немного раздвинул ее бедра и, опустившись на кровать, встал между ними на колени. Ее ответ превзошел все его ожидания. Ее ответ доказывал, что душевные раны затягиваются быстрее, чем он предполагал.

— Покажи мне, как сильно ты хочешь меня.

Он видел, как стали разжиматься ее кулаки, медленно выпуская зажатое в них одеяло. Ее пальцы дрожали, когда она принялась возиться с кофточкой, но он все-таки удержался и не стал помогать ей снимать ее. Наконец Эйприл вытянула блузку из-под пояса брюк и стащила с себя через голову.

Теперь наступила очередь его взволнованного и восхищенного выдоха. На ней был тончайший полупрозрачный молочно-белый лифчик, сквозь кружево которого были хорошо видны, напрягшиеся от возбуждения твердые бугорки ее сосков. Ее пальцы коснулись тонких бретелек.

— Не снимай его. Я все вижу. — Не спрашивая у нее согласия, он наклонился и потянул вниз ее брюки. Она быстро расстегнула кнопку и замок и приподняла бедра. Его сердце бешено заколотилось от такого призывного движения ее бедер, и Джек едва не потерял над собой контроль. Стянув с Эйприл брюки, он бросил их на пол и снова взглянул на нее. Она жадно смотрела ему между ног, и Джек подумал, что она не ошиблась: ответ на ее вопрос был именно там.

Его взгляд переместился с узкой полоски ее белых бикини немного выше, на пупок. Он уже знал, как она выглядит: прошлой ночью он исследовал ее тело внутри и снаружи. И в то же время, он совсем не знал ее. Иначе вид этого пупка не заставил бы его вожделенно сглотнуть слюну от желания попробовать его на вкус.

Приподняв ее ногу, он положил ее себе на плечо, решив проделать до этой дразнящей ямочки медленный путь, но непременно утолить свою жажду и коснуться его языком.

Эйприл снова схватилась за покрывало, чтобы удержаться на месте. Ее ноги отказывались повиноваться, и, когда Джек положил себе на плечо вторую лодыжку, она задрожала от напряжения, чтобы нога не соскользнула на кровать.

— Подними руки.

Она немедленно протянула руки к нему, но он отрицательно покачал головой, не выпуская ее лодыжки из своих ладоней.

— Подними руки, положи их за голову, и возьмись за спинку кровати.

Ее глаза удивленно расширились, но она сделала так, как он просил.

— Подтянись на руках назад, пока не упрешься головой в подушку.

Эйприл не могла сказать, что чувствовала в тот момент — облегчение или разочарование. Слишком взбудораженная, чтобы задумываться над этим, она выполнила его приказ. Он тоже пододвинулся вместе с ней на коленях к спинке кровати. Теперь он стоял еще ближе к ней между ее ногами, чем раньше, и мышцы ее бедер призывно напряглись. Но он снова покачал головой.

— Подожди.

Он хотел дать ей почувствовать силу собственной сексуальности. И Эйприл замерла, пытаясь заставить свой мозг понять, отчего его команды вызывали в ее теле трепет возбуждения. В тот момент, когда его зубы коснулись свода ее стопы, она так сильно сжала пальцы, державшиеся за деревянную спинку кровати, что их суставы побелели.

Джек медленно добрался до ее лодыжки и стал осторожно подниматься вверх по голени, осыпая нежными поцелуями и слегка покусывая мягкую мышцу икры. К тому времени, как его губы оказались возле ее колена, вся ее нога так сильно дрожала, что Джек оставил ее, чтобы попробовать на вкус другую ногу. Когда волны электрического тока стали пробегать по обеим ее ногам, он позволил себе роскошь заняться исследованием внутренней стороны ее бедер.

Как только кончик его языка коснулся нежной шелковистой кожи, он почувствовал, как ее ладони легли ему на затылок. Она дарила ему себя, впускала в себя, открывая перед ним свою самую потайную дверцу; перед глазами Джека вдруг вспыхнуло жаркое пламя.

Он улыбнулся и, сдвинув в сторону треугольник ее бикини, принялся щедро одаривать ее ласками. Черт возьми, у него тоже было что подарить ей.

Он не останавливался до тех пор, пока все ее тело не затрепетало от возбуждения. Миллиметр за миллиметром его губы и язык продвигались к ее пупку, и, улыбнувшись своим мыслям, он подумал, что более прекрасного пути к той впадинке на животе, которая соблазнила его несколько минут назад, нельзя было и представить себе. Ее ноги в изнеможении соскользнули с его плеч, и Джек склонился над ее лицом.