Его возвращение в Соединенные Штаты с потрепанным и бородатым, но благодарным миссионером было встречено головокружительным вниманием средств массовой информации. Наряду с многократно опубликованной и ставшей популярной фотографией, где он пожимал руку королю, озаглавленной «Ковбой и шейх», Дэнни внезапно оказался на вершине известности. Ведущие ток-шоу требовали, чтобы он приходил на их программы; четыре крупнейших издателя обращались к нему с просьбой написать книгу; он получал награды и благодарности от организаций по всей стране; он ужинал в Белом доме.

Именно так, как он и предсказал, Дэнни Маккей стал героем внезапно.

За исключением того, что это вообще не было удачей или интуитивно прозорливой синхронностью. Дэнни сам послал Фреда Бэнкса на Ближний Восток, и они вместе разыграли весь сценарий.

Дэнни поразился, насколько легко это оказалось сделать: так просто запланировать и выполнить. Дэнни дал объявление касательно услуг наемника в журнал «Солдат удачи»; было согласовано, что Фред Бэнкс получит крупную сумму денег и ранчо в Мексике после удачного исполнения роли. Ослепленный предложенными ему деньгами и знаменитостью человека, который нанимал его, Фред был исполнительным и старательным с самого начала. Его ценность заключалась в знакомстве с Ближним Востоком, поверхностном знании Библии и обширных познаниях о выживании в пустыни, если бы это понадобилось. Он согласился на роль сразу, явно наслаждаясь тайной, предвкушая индивидуальную миссию и обещанное внимание средств массовой информации впоследствии. Дэнни уже протоптал дорожку через различные дипломатические каналы и другие секретные источники, заключив тайный договор с мусульманским королем, чья маленькая страна нуждалась в американских танках и автоматах. Дэнни через своих представителей обещал арабу все, если он арестует, а затем чуть позже отпустит некоего миссионера по имени Фред Бэнкс.

Все прошло без помех. У Фреда было его ранчо, у короля — его незаконное оружие, а Дэнни стал героем.

И теперь, когда он проводил кампанию, а соглашению было всего два месяца, весь эпизод с Фредом Бэнксом всплыл снова, так же как и бессменная вахта у больницы Паркленд в день убийства Джона Кеннеди. Штат Дэнни постоянно поддерживал на переднем плане связь с Кеннеди, и люди поглощали это.

Его лозунг — «Возвращение в Камелот» — был собственной идеей Дэнни. Он был написан на ярком красном баннере, повешенном на стене позади помоста, откуда Дэнни Маккей собирался осуществлять контроль над банкетом, который в его честь устраивала Беверли Хайленд.

— Хорошо, Бон, — сказал Дэнни, бросая последний взгляд в зеркало. — Пойди приведи эту суку, и мы отправимся в путь.

«Сукой» была его жена Анжелика.


Беверли не села за стол Дэнни. Причина, которую она выдвинула, заключалась в том, что это был его вечер и она не хотела красть внимание, адресованное ему. Дэнни, будучи законченным эгоистом, подумал, что это вполне разумно.

Тысяча двести человек поднялись на ноги, когда он вошел в зал. Их аплодисменты и приветственные возгласы почти заглушили оркестр, который играл «Желтую розу Техаса». Дэнни стоял перед ними с распростертыми руками и светящимся лицом, в то время как вокруг него щелкали фотоаппараты. Затем, после того как низкопоклонство продолжалось в течение довольно долгого времени, он опустил руки и склонил голову. Внезапно зал затих, когда все склонили головы по образу и подобию преподобного Дэнни Маккея.

Когда все расселись и глаза нетерпеливо уставились на него, Дэнни обратился ко всем с плутоватой улыбкой и начал медленно говорить, нараспев произнося слова.

— Хвалите Бога, — сказал он мягко, пытаясь встретиться глазами как можно с большим количеством людей в зале. Они сидели за большими круглыми столами и были одеты в вечерние платья и смокинги. Бокалы для шампанского блестели, фарфор и столовое серебро в готовности ждали банкета. В первую очередь Дэнни поблагодарил оркестр за предоставление ему такого великолепного выхода. — Это была любимая песня моей матери, Бог да пребудет с нею. Она находится теперь с Небесным Отцом, но я знаю, что она слышала каждую ноту этой мелодии. Представляете, у меня совершенно отсутствует музыкальный слух. Подобно Улиссесу С. Гранту, я знаю только две песни — одна из них «Желтая роза Техаса», а другая отсутствует.

В толпе раздался смех.

Его голос звенел над их головами. Даже при том, что Дэнни спокойно говорил в микрофон, обычным тоном, его слова звучали так, будто он кричал из всех сил.

Все смеялись, ревели. Все любили его.

С того места, где она сидела за столом, занятым различными политическими и общественными деятелями, Беверли наблюдала и слушала Дэнни с неподвижным выражением лица. Она сидела так спокойно, прямо и неподвижно, казалась такой безразличной и сдержанной в своем простом, но ошеломляющем вечернем платье, что никто не мог предположить сумятицу, которая происходила внутри нее. Она едва могла дышать, ее пульс участился. Она почувствовала, что та ужасная ночь возвращается. Та ужасная, ужасная ночь…

— На меня действительно снизошла Божья милость, — произнес Дэнни с помоста. — Господь знает, что я не заслуживаю такого благоденствия. Я грешил. Я все еще грешник! Но с милостью и состраданием Бога я продолжу свою борьбу против дьявола!

Беверли посмотрела на лица вокруг нее. Они обожали его; они поклонялись ему. Она начала дрожать. Бриллианты на ее шее мерцали.

— Господь на нашей стороне! — кричал Дэнни. — Разве я не доказал это только в прошлом году, когда вошел в логово льва и спас одного из служителей Бога от казни? Разве брата Фреда Бэнкса не собирались подвергнуть пыткам за то, что он попытался принести слово Божье в страну язычников? Аминь! — прокричал Дэнни, и аудитория взорвалась аплодисментами.

Беверли закрыла глаза. Фред Бэнкс. Тщательно и удачно припрятанный на ранчо глубоко внутри Мексики, занимается тем, что он всегда хотел делать, командует собственной тысячей акров и армией пеонов. Более богатый, чем он когда-либо мечтал быть, из-за маленького объявления, которое он прочитал в журнале. И он скоро станет еще богаче.

— И вот я стою здесь, — сказал Дэнни, — говоря о себе самом, в то время как обязан воздать должное леди, которая принесла мне славу сегодня вечером! Прекрасная женщина, без которой я не был бы там, где нахожусь сегодня вечером. Мисс Беверли Хайленд!

Центр внимания переместился далеко от Дэнни и внезапно оказался рядом с Беверли. Она не поднималась. Она просто мило улыбнулась приветствующей аудитории.

В то время как Дэнни вернул внимание к себе, чтобы рассыпаться длинной вереницей благодарностей и поздравлений в адрес мисс Хайленд, Беверли думала о Фреде Бэнксе.

Когда в прошлом году опубликовали известие о том, что Дэнни Маккей, рискуя жизнью и здоровьем, отправился в Арабское королевство, чтобы провести переговоры относительно освобождения какого-то миссионера, Беверли заподозрила неладное.

Это было не похоже на Дэнни. Альтруизм и жертва — слова не из его лексикона. Поэтому она поручила Джонасу Бьюкенену разобраться с этим. И Джонас нашел Бэнкса, удачно спрятанного на изолированном ранчо в Мексике. Бедный старый Фред, скоро утомившись от своей затворнической жизни и испытывая голод по общению с американцем, пригласил «заблудившегося туриста» в свой дом и позже в тот же вечер спьяну все рассказал Джонасу.

Проблема была в том, признался Фред, что ему настолько понравилось внимание средств информации, что это испортило его. Жизнь на ранчо была слишком спокойной; он жаждал пережить это волнение от всеобщего внимания еще раз. И Джонас обещал ему это.

Кое-кого поместили в доме Фреда, чтобы наблюдать за ним и удостовериться, что он не пытается провести еще более выгодную сделку с Дэнни. В подходящий момент Беверли собиралась принять меры для того, чтобы Фред Бэнкс продал свою невероятную историю прессе.

Она посмотрела на Дэнни. Его речь постепенно подходила к концу. Она слегка повернулась на стуле и поймала взгляд женщины, сидящей за столом в задней части комнаты. Это была одна из восьми женщин за круглым столом, одетых в алые с белым костюмы девушек-ковбоев, с огромными шляпами на головах, которые были украшены лентами с надписью, «Возвращение в Камелот». Это были девушки Дэнни, хотя большинство из них уже не были девушками.

Эта идея Дэнни была еще одним напоминанием о его связи с Кеннеди; он вспомнил о девушках Кеннеди, участвовавших в предвыборной кампании в 60-е, и решил создать свою собственную восторженную группу поддержки. Девушек было видно всюду, они раздавали брошюры и наклейки на бамперы, шли от двери к двери, с очаровательными улыбками убеждая людей голосовать за Дэнни Маккея.

Девушки Дэнни, которые сидели за столом около выхода из зала, однако, не были завербованы штатом Дэнни. Они были подобраны Беверли.

Беверли встретилась взглядом с одной из них и осторожно кивнула головой. Женщина кивнула в ответ, шепнула что-то своим компаньонкам, а затем встала из-за стола.

Момент был выбран идеально. Она достигла помоста как раз тогда, когда Дэнни собирался уходить.

Она была очень красива и хорошо сложена, великолепно смотрелась в облегающих красных ковбойских брюках. Бахрома красной атласной блузы колебалась над ее большой грудью, а жемчужные пуговицы были расстегнуты достаточно низко, чтобы выставить напоказ ложбинку между грудей. Она сразу привлекла внимание Дэнни.

— Я хочу преподнести вам подарок, преподобный, — сказала она, стоя рядом с ним. — От мисс Хайленд.

— Итак, — проговорил он, — мисс Хайленд? Почему вы не подниметесь сюда и не присоединитесь ко мне?

Беверли колебалась. Все внимание снова было приковано к ней, и все хлопали в ладоши. Она чувствовала Мэгги, сидящую рядом, которая наблюдала за ней с беспокойством. Беверли глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание, сделала успокаивающий жест своей подруге, затем встала и пошла к помосту.