— И пора наконец научиться не огрызаться, когда с тобой говорят уважаемые люди, — пробормотал Фелан, явно наслаждаясь происходящим.

— Я и не огрызаюсь, сэр. Если рядом действительно находятся уважаемые люди.

Она повернулась, чтобы уйти, но Фелан схватил ее за руку.

— Ты действительно не понимаешь, насколько опасно вести себя подобным образом? — вкрадчиво спросил он.

Девушка посмотрела на Фелана, потом на руку, сжимавшую ее запястье. Джульетта и сама была смуглой после многих лет, проведенных под тропическим солнцем, но кожа Фелана казалась еще темнее. Сидя перед ней в рубашке с расстегнутым воротом, он меньше всего напоминал сейчас английского джентльмена. Скорее он выглядел как пират, опасный авантюрист. Господи, что же заставляет ее думать, что этот человек способен спасти ее от Лемура?..

— И почему же это опасно? — изо всех сил стараясь казаться спокойной, спросила Джульетта.

Фелан продолжал сжимать ее запястье, но Джульетте не было больно. Тем более, что большим пальцем Фелан, словно забывшись, тихонько поглаживал ее кожу. «Интересно, что он сделает, если попытаться вырвать руку?» — подумала девушка. Но ей почему-то совсем не хотелось этого делать.

— Потому что я мужчина, — сказал он. — И никогда еще не предавался столь длительному воздержания с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Я дошел уже до такого состояния, когда меня способно привлечь любое существо женского пола. Включая непослушного ребенка, который никак не может решить, мальчик он или девочка.

Джульетта резко отдернула руку, и Фелан не стал удерживать ее, только саркастически усмехнулся.

— Я пошла спать! — заявила девушка, направляясь к двери.

— Ты прислуживаешь мне. — В голосе его снова звучала издевка. — По крайней мере в настоящий момент. И я еще не отпускал тебя.

— Пошел к черту! — Она захлопнула за собой дверь, но все равно слышала, убегая по коридору, громовые раскаты его смеха.

Джульетта отправилась прямо в свою комнату и заперла за собой дверь. Ей сразу стало душно, но за окном бушевал такой сильный дождь, что девушка не решилась открыть окно. Некоторое время Джульетта сидела в темноте и думала о том, что же будет с ней дальше. Затем она, видимо, задремала, потому что, когда снова открыла глаза, в доме было тихо, и только шум дождя за окнами нарушал этот мертвый покой. Джульетте было холодно, и в то же время она задыхалась в этой душной комнате, в этой одежде, в этой жизни, которую не она для себя выбрала! В конце концов Джульетта не выдержала и, тихонько отперев дверь, вышла в темный пустой коридор.

В кухне тоже было темно и тихо. Ханниган и Дульси наверняка мирно спали в небольшой пристройке для слуг рядом с конюшней. Джульетта с беспокойством подумала, удалось ли Вэлу без приключений добраться домой в такую грозу. Если же нет, то получалось, что она находится совершенно одна в доме с мужчиной, которого считает самым опасным человеком на свете.

Джульетта чуть-чуть приоткрыла дверь черного хода, и в лицо ей ударил влажный ветер. Он был таким приятным — прохладным, свежим и живительным. Не колеблясь ни минуты, Джульетта выскользнула наружу, прямо под дождь, закрыв за собой дверь.

Она тут же вымокла до нитки, тонкая белая рубашка облепила тело. За пеленой дождя не видно было ни зги, ветер швырял волосы ей в лицо. Если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она бы тут же вернулась в дом, но сегодня ей было не до здравого смысла. Необузданная дикость грозы взывала к необузданной дикости ее сердца, и девушка просто обязана была отозваться, ответить!

Ботинки Джульетты остались в комнате, и она побежала по залитому водой двору босиком. Оглянувшись на дом, она отметила, что уже не видит его за пеленой дождя, и остановилась в нерешительности. Наверное, Фелан давно уже удалился спать, убаюканный дождем и выпитым за вечер вином. Можно было бы снова попытаться убежать: никто не заметит ее отсутствия до утра, а дождь смоет все следы. Если бы она хоть что-то соображала, то непременно воспользовалась бы этим шансом — ведь другого может и не представиться.

Но аргументы Фелана против побега были слишком убедительны. Ей самой не справиться с Лемуром, а Фелан, может быть, действительно сумел бы ее защитить. Но станет ли он это делать? Или предпочтет обменять ее на деньги и оставить себе бриллиантовые серьги?

Джульетта не доверяла ему. Она не доверяла ни одному мужчине. И напрасно позволила себе забыть об этом.

Итак, решено. Ей понадобятся ботинки, одежда и деньги. У нее очень мало времени. Надо поторопиться!

Джульетта знала, где Фелан держит деньги, он и не пытался этого скрывать. В верхнем ящике его стола лежали стопка золотых монет и ассигнации. Она, конечно, не станет брать все: ведь он сразу поймет, что Джульетта убежала, если, спустившись вниз, обнаружит пустой ящик. К тому же Вэлу нужны деньги не меньше, чем ей. А он был так добр к ней — не то что его циничный старший братец.

Девушка бесшумно пробралась в дом, задержалась ненадолго в комнате, чтобы собрать вещи, а затем решительно направилась в библиотеку, прихватив с собой догорающую лампу.

Ящик не был заперт. Джульетта поставила лампу и потянулась за деньгами, но тут взгляд ее упал на часы Фелана, лежавшие на столе. Они были золотые и стоили, должно быть, целое состояние. Джульетта не раз видела, как Фелан вынимал их из кармана. Она коснулась часов, говоря себе, что должна забрать их в обмен на украденные у нее серьги. Поверхность часов была теплой под ее окоченевшими пальцами, и Джульетта вдруг поймала себя на том, что гладит принадлежащий Фелану предмет с нежностью, с какой женщина, должно быть, прикасается к коже любовника…

«Пора бежать!» — напомнила себе Джульетта, забирая со стола часы. Они казались ей живыми, словно были частью Фелана. Мерное тиканье напоминало биение человеческого сердца, золотая крышка была теплой, и Джульетта вдруг поняла, что не может их украсть. Так же, как не может украсть деньги Фелана. И не может убежать отсюда, как бы сильно ей этого ни хотелось.

Она аккуратно положила часы обратно, задвинула ящик стола, не притронувшись к лежащим в нем деньгам, и повернулась, чтобы уйти.

— Это было очень мудрое решение, — раздался из темноты голос Фелана.

Вскрикнув от неожиданности, Джульетта уронила на пол ботинки и свои вещи. Завернутые в платок монеты папаши Мабре покатились по полу.

Фелан сидел в кресле в полумраке библиотеки и, видимо, наблюдал за ней все это время. Стоявшая рядом с ним на столике бутылка была пуста, а в глазах мерцал опасный огонь.

— Я не знала, что вы здесь, — ошеломленно произнесла Джульетта.

— Ну, разумеется, нет. Ты очень неопытный воришка, маленькая Джульетта. Я за милю услышал, что ты идешь, и просто потушил лампу. Хотел посмотреть, что ты будешь делать. И ты удивила меня.

— Вы удивились, что я решила бежать?

Он покачал головой и медленно поднялся с кресла.

— Я удивился, что ты передумала.

— Я не передумала бежать. Просто решила не обкрадывать вас. Вы ведь обещали меня поколотить, если я это сделаю. И я решила, что вам ничто не помешает выполнить свою угрозу.

— Ну, разумеется, — повторил Фелан.

Он медленно двигался к ней. В эту душную ночь его рубашка была расстегнута, и взгляду Джульетты открывался его бронзовый от загара торс.

Девушка вдруг подумала почему-то о выбритой груди Вэла.

— Я ведь был таким жестоким негодяем, да?

Джульетта чуть было не согласилась с ним, но вовремя поняла, что он, как всегда, говорит с иронией. Он-то, наверное, считал себя образцом джентльмена и воплощением самообладания. Что ж, возможно, отчасти так оно и было. Джульетта знала только одно: всякий раз, когда Фелан смотрел на нее, тело ее реагировало так бурно, словно он касался ее.

— Вы можете оставить себе серьги, — нервно произнесла Джульетта и попятилась к двери, все еще надеясь, что ей дадут убежать.

— Очень щедро с твоей стороны. Но они меня не интересуют.

— Тогда отдайте их Валу. Ему пойдут.

Губы его искривились в улыбке, и Джульетта уже не могла больше не замечать охватившей ее предательской слабости. Именно поэтому она и должна бежать! Не от зла, которое он может ей причинить, а от этой его обаятельной улыбки, способной сделать с ней что угодно.

— Я предпочел бы увидеть их на тебе, — сказал Фелан.

— Они мне не идут.

— Серьги с бриллиантами и жемчугом… — медленно, нараспев, произнес Фелан, и только в этот момент Джульетта поняла, насколько же он пьян. — Они пойдут любой женщине, особенно если на ней ничего больше нет.

Фелан протянул к ней руки, и она чуть было не упала в его объятия. На какую-то короткую секунду ей захотелось найти утешение у него на груди, прижаться к нему всем телом, но неожиданная вспышка молнии за окном и последовавший за ней раскат грома словно бы пробудили ее ото сна. И Джульетта побежала прочь — как была, босая, сгорая от страха и желания. Побежала прямо в ночь, в грозу, не думая о гневе природы. Фелан поймал ее на краю сада. Оба успели промокнуть насквозь.

— Я устал от того, что ты все время убегаешь, — хрипло произнес он.

Конечно, она не могла с ним справиться — он был намного сильнее. Да и хотела ли? На этот раз Джульетта упала в его объятия и подняла мокрое от дождя и слез лицо, подставляя его льющимся с неба струям и поцелуям Фелана. Она обняла его за талию под промокшей белой рубашкой и прижалась к нему, позволив грозе и необузданным порывам собственного сердца взять верх над разумом и страхом.

Поцелуи его становились все более требовательными и настойчивыми, и, когда Фелан повалил ее на траву, Джульетта уже больше не сопротивлялась. Тело его накрыло сверху ее тело, губы продолжали впиваться в ее губы. А нещадно поливающий их дождь был одновременно пыткой и благословением.

Фелан рванул рубашку на груди Джульетты, и пуговицы посыпались в разные стороны. Еще рывок — и не выдержал тонкий батист. Холодные струи дождя ласкали ее кожу, но Джульетта ощущала только прикосновения горячих губ Фелана. Прижимая ее плечи к мокрой траве, он взял губами ее напрягшийся сосок. Джульетту охватила вдруг паника. Ее словно захлестнуло темной волной страха, не имевшего ничего общего с тем, который она испытывала, поддаваясь насилию Лемура. Это не было страхом перед мужской жестокостью, перед болью. Это был страх перед собственной слабостью и собственными желаниями.