Сьюзен Андерсон - Танец теней

— Эй, дружок, будь повежливее, — произнес он тихим, но внушительным голосом. — Какие они тебе девки.

— Ну, привет, они же не принцессы какие-нибудь, а просто пара миловидных тупоголовых кукол. Тоже мне, донкихот нашелся!

Кого, черт возьми, ты из себя разыгрываешь? — усмехнулся полицейский.

Джо никогда прежде не видел, чтобы мужчина, обладающий габаритами Тристана, двигался столь быстро. Тот молниеносно пересек комнату, и наклонился над судебным экспертом, глядя на него в упор.

— Я не задумываясь подвешу твои мозги на просушку, если ты не научишься хотя бы элементарному уважению, — прорычал Тристан. — Эти женщины — не подозреваемые, а свидетельницы. Жертвой была их подруга. Она убита, и убита очень жестоким способом, и они провели тяжелый день в морге на опознании, а потом еще несколько часов отвечали на наши вопросы по этому делу. Последний человек, которого им меньше всего хотелось бы видеть сегодня вечером, — это рыскающий по дому любопытный полицейский, считающий, что его обязанности по делу позволяют ему быть грубияном. Считай, что я ответил на твой первый вопрос: нет, мы не будем брать сегодня отпечатки пальцев у этих женщин. Отложим на завтра.

Понял?

Тристан отстранился, давая полицейскому, который стал белее мела, возможность отдохнуть.

— Что касается твоего второго вопроса, то мое имя не Дон-Кихот. Я — лейтенант Маклофлин. И на сегодняшний день я возглавляю это расследование.

Эксперт покрылся испариной, но сделал над собой усилие и твердо посмотрел на Тристана.

— Извините, сэр, — выдавил он из себя. — Я — сержант Мейк Джонсон. Я… я не знал, кто вы…

— Кто я — не имеет значения, Джонсон. Форма, которую вы носите, накладывает на вас ответственность, и деньги, которые вы получаете, требуют, по крайней мере, соблюдения приличий и вежливости. У меня самого в голове крутится много невежливых мыслей, — глаза Тристана холодно смотрели на человека, стоящего перед ним. — Однако, пока вы на работе, храните свои мысли при себе, сержант.

Джонсон отер пот со лба рукавом рубашки.

— Да, сэр, — повторил он.

— Вот и хорошо, — Тристан махнул рукой. — Джо сообщил мне, что вы очень толковый специалист в своей области. Обнаружили ли вы уже отпечатки мисс Фаррел?

Джонсон вздохнул чуть свободнее.

— Да, сэр. Отпечатки из морга совпадают с ними.

Тристан удовлетворенно кивнул.

— Позвоните мисс Смит и мисс Чарльз завтра утром и, если возможно, договоритесь о времени, которое всех устраивает.

— Да, сэр.

— Отлично. Вы уже здесь все закончили?

— Да, сэр.

— Тогда можете быть свободны, — губы Тристана тронула легкая усмешка, когда Джонсон отошел от него с невыразимым облегчением, — Да, кстати, Джонсон! — крикнул в до-гонку Маклофлин.

Судебный эксперт обернулся с испуганным лицом.

— Да, сэр?

— Вы можете не называть меня «сэр», сержант.

Джонсон ухмыльнулся:

— Слушаюсь, лейтенант.

Через некоторое время ушли все из тех, кто еще оставался. Тристан опечатал квартиру и забрал ключи. Потом Джо отвез его в дешевый мотель, расположенный неподалеку от полицейского участка.

Комната в мотеле была похожа на тысячи других комнат в любом городе любого штата, с преобладанием оранжевого и золотого цветов, с мебелью светлых тонов неопределенного современного стиля, и страшно душная.

Тристан разделся до трусов, педантично развесил свои вещи, и даже выровнял носки ботинок, аккуратно поставив их возле кровати. Он снял револьвер в кожаной кобуре и повесил на спинку стула так, чтобы, в случае чего, до него можно было дотянуться одним движением.

Он с наслаждением вытянулся на кровати и перебрал в уме происшедшие события за последние десять часов. Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он покинул Сиэтл. Впечатления последних часов переполнили его. Он думал о новом городе, об убийстве и об этой женщине — Аманде Чарльз.

«Проклятый день», — решил он, оглядывая эту безликую комнату с белым потолком, становящуюся то красной, то синей, то зеленой, в зависимости от рекламы, мигающей на стене противоположного здания.

Первое, что испытала Аманда, когда полицейские наконец удалились, было огромное облегчение, как будто гора с плеч свалилась.

Но Аманде не удалось побыть одной. Ронда сидела рядом и явно никуда не собиралась уходить, сгорая от желания подробно обсудить все случившееся. Такая перспектива меньше всего сейчас улыбалась Аманде. Конечно, она всей душой любила Ронду, но ее неуемное любопытство и желание до бесконечности мусолить тему «зачем, почему и как» убили Марианну, вызывали у Аманды непреодолимое желание выставить ее за дверь. Она чувствовала себя измученной и совершенно разбитой, но взвинченные до предела нервы не позволяли ей сесть и отдохнуть. Она все бегала по квартире, суетилась, что-то прибирала и поправляла и никак не могла успокоиться. Наверное, она ведет себя как Жожо Малоне — танцовщица, которую в прошлом году выгнали из кабаре за пристрастие к кокаину.

Наконец терпение Ронды лопнуло. Она заставила Аманду плюхнуться в кресло, затихнуть и слушать.

Аманда пыталась сосредоточиться и вслушаться в болтовню Ронды, но не смогла. Вместо этого перед ее мысленным взором возник сперва детектив Кэш с его вкрадчивыми манерами, а затем лейтенант Маклофлин. Наверное, если извлечь этого лейтенанта из его до невозможности старомодного костюма и натянуть на него джинсы, он будет выглядеть настоящим атлетом. А вот что совсем хочется вычеркнуть из памяти, так это посещение морга. Но ей вряд ли удастся забыть о безжизненном теле Марианны, распростертом на столе морга. Нервы у Аманды были так расшатаны, что, кажется, мелкой дрожью дрожат все клеточки ее существа, и своему убеждению в том, «что маленький бутон — хороший тон».

Аманда опять горестно усмехнулась: и откуда только всплыли эти давние воспоминания, ведь она не повторяла этой поговорки столько лет…

Завернувшись наконец в махровый халат и вытащив заколку из волос, тут же буйно рассыпавшихся по плечам, Аманда отнесла пустой бокал на кухню. Она сварила себе яйцо всмятку, но не смогла доесть его и до половины. Мысли о гибели Марианны нахлынули на нее с новой силой. Что, если Марианну убил кто-то из их знакомых?

Аманда ничего не сказала о своих подозрениях лейтенанту Маклофлину, хотя отлично знала, что Марианна порой вела себя с мужчинами, мягко говоря, неразумно. Она всегда искала романтический идеал, и всякий раз, когда влюблялась, считала, что это любовь до гроба. На самом же деле Марианне «везло» на самых неподходящих мужчин, выбитых из колеи, неприкаянных, которые когда-то были на гребне удачи, а потом вдруг оказались не у дел. Даже Ронда, которая не считала, в отличие от Аманды, что женщина в выборе мужчин должна руководствоваться какими-то принципами, признавала, что последний выбор Марианны был неудачен. Впрочем, отношения с этим типом у Марианны длились недолго и прервались уже давно. Но, по правде говоря, и последние любовники Марианны, по мнению Аманды, были не лучше. Создавалось впечатление, что Марианна просто обречена на вечное страдание со своими избранниками.

Аманда понимала, что об этом нужно было рассказать лейтенанту Маклофлину, однако она чересчур стремилась поскорее от него избавиться. Уж слишком он ее достал своим изучающим проницательным взглядом и своими вопросами. Он был абсолютно непрошибаемым, и вообще подавлял ее своей физической мощью и непререкаемой властностью. Она привыкла общаться с мужчинами своей профессии: изящными и легкомысленными. А в облике Маклофлина не было и намека на изящество и легкомыслие. Конечно, будь он одет в джинсы и мягкую фланелевую рубашку, Аманда отнеслась бы к нему немного иначе. Но его консервативный костюм, накрахмаленная белая сорочка и туго затянутый тонкий галстук лишь подчеркивали непреклонный характер. Флюиды, от него исходящие, были ужасны по своей силе. Едва он коснулся ее, она почувствовала себя хрупкой и беззащитной, а поскольку она всегда стремилась к независимости, его прикосновение показалось ей ненавистным. Да, такой мужчина вполне способен принудить ее к полной капитуляции. Она не могла снести такого насилия над собственной личностью. Неужели он не понимает, что ее чувство к нему чем-то похоже на чувство несчастной Марианны к своему насильнику? До Аманды вдруг дошло, что какой бы стойкой она себя ни считала, а ведь она была действительно стойкой девушкой, мужчины все равно сильнее ее. И уж если говорить начистоту, каждый раз, когда Маклофлин пронзал ее своим взглядом, она чувствовала себя обессиленной и готовой покориться ему. Спасибо еще, что он оказался настолько тактичен, что не упомянул о предложении Ронды снять комнату Марианны в ее доме.

Впрочем, она, конечно, несправедлива к нему. Она слишком уж измучена и раздавлена. Маклофлин никакой не людоед. Он профессионал самого высокого класса, и был момент, когда он проявил искреннее сострадание и доброту. Его улыбка была такой милой и обаятельной. Но, с другой стороны, он заставил ее испытать такую боль! Черт бы его побрал: он не дал ей свободы выбора, заставил смотреть на бездыханное тело Марианны, не дав возможности даже подготовиться к такому потрясению.

Волна тошноты подкатила к горлу и холодная дрожь пробежала по всему телу. Она представила себе безжизненное тело Марианны под простыней, в холодном стальном ящике.

Несмотря на многочисленные обсуждения деталей каждого убийства в кабаре, Аманда не была готова увидеть труп Марианны.

Аманда увидела только ее лицо, но этого было достаточно. Оно было словно из желто-серого воска в тех местах, где не было изуродовано. Ее рот распух, нос был расплющен, черты лица искажены почти до неузнаваемости. Но тем не менее Аманда узнала ее мгновенно. Маленький шрам по-прежнему был заметен на ее левой брови, к тому же у Марианны были особой формы мочки ушей: в форме скрипки. Марианна ненавидела их и всегда маскировала, начесывая пряди на виски. Она также постоянно носила огромные клипсы.