– Думаю, будет удобно, – сказал он.

– На столе?

– На одеяле.

– О! – Она смущенно взглянула на линялое одеяло. – Надеюсь, что да. Я получила его в придачу к квартире, – пояснила она.

– Как я понимаю, вы только что въехали?

– Да.

Блэр легла на стол лицом вниз, потянулась и немного поерзала, стараясь устроиться поудобней. От одеяла поверхность стола не стала намного мягче. Слегка приподнявшись, она распахнула под собой простыню и устроилась на одеяле, вытянув локти вперед и положив одну ладонь на другую.

– Ну как вам эта квартира? – спросил он.

– Как временное жилище она совсем неплоха. – Блэр положила щеку на сложенные ладони и отвернулась от него. – Я пробуду здесь не больше шести месяцев.

– Вы из Нью-Йорка?

– Да, оттуда, но моя родина не там.

– А где?

– В Миннесоте.

Блэр непроизвольно сглотнула, так как в этот момент он сдернул с нее простыню и покрыл ее бедра полотенцем. Почему-то сейчас оно казалось ей ужасно узким, не шире бинта. Она физически ощущала жгучий взгляд мужчины на своем беззащитном теле.

Прошло несколько бесконечных мгновений. Он молчал. Она затаила дыхание. Оба замерли.

Наконец, не выдержав этого напряженного молчания, Блэр повернула голову и спросила:

– Что-то не так?

Он кашлянул.

– Нет-нет, все в порядке. Я разминаю пальцы.

Не видя его, она явственно ощущала, как он наливает на ладонь немного массажного масла и размазывает его по другой ладони. Потом он положил ладони на ее плечи, неторопливо и мягко коснулся ее напряженных мышц и принялся разглаживать их, одновременно нанося на них душистое масло. Когда он немного усилил давление, Блэр показалось, что она попала в руки волшебника. Напряженность и скованность мышц стали тут же исчезать.

– Вы давно работаете в фирме?

– В фирме?

– Ну да. Вы давно уже там служите?

– Хм-м… нет. Я вообще-то там не работаю. Я, так сказать, свободный художник.

– А как у вас с клиентурой в таком маленьком городе? Не простаиваете без дела?

– Нет, как это ни странно, не простаиваю.

Теперь обе его руки были на плече Блэр. Под их нажимом ее мышцы расслаблялись все больше и больше.

– У вас руки не такие, как у других массажистов. У вас на них мозоли.

– Что ж, извините.

– Нет-нет, я не к тому. Просто я обратила на это внимание.

– Мне довольно часто приходится иметь дело с тяжестями. От этого и мозоли.

– Ясно, ваша деятельность связана с разнообразными физическими нагрузками.

– Пожалуй, да.

– Я так и подумала, ведь вы прекрасно физически развиты.

– Вы тоже.

Его руки скользнули с плеч к подмышкам, где кожа Блэр была нежной и чувствительной. Затем его ладони прошлись по направлению к позвоночнику, и Блэр почувствовала, какие у него большие и сильные руки. Чуть усилив нажим, он запросто мог бы переломать ей ребра. Блэр облегченно вздохнула, когда он стал спускаться вниз по позвоночнику, переходя к менее чувствительным участкам тела.

– Я танцовщица, и мне приходится постоянно поддерживать форму.

– И где же вы танцуете? В балете?

– Я каждый день посещаю балетный класс, но танцую в основном в музыкальных комедиях.

– Вот это да! И в каких же шоу вы участвовали?

Она рассмеялась.

– Да почти во всех. Где один раз, а где и несколько. И на Бродвее, и в других местах. Иногда подолгу путешествовала с гастрольной труппой.

– Видно, вы этим давно занимаетесь?

– Да. С тех пор, как окончила школу. К ужасу моих родителей, я поехала в Нью-Йорк, тогда как мои одноклассники готовились к поступлению в колледж.

– Так родители были против?

– Не то слово. Даже после того, как я, занимаясь по вечерам, получила степень бакалавра, они все еще считали, что я пошла по плохой дорожке Я годами твердила им, что хочу поехать в Нью-Йорк, чтобы учиться и танцевать, но они только посмеивались надо мной, полагая, что эта подростковая дурь со временем выветрится, особенно если я встречу в своем городе неотразимого юношу и счастливый брак вытеснит из моей головы безумные мечты.

– Но вы оставались непреклонной.

– Твердой как скала.

– Но сейчас они наверняка гордятся вами.

– В какой-то степени да, – медленно проговорила она. Когда она вспоминала о той боли, которую причинила отцу и матери, ей всегда становилось грустно. Столько лет она добивалась того, чтобы они признали и одобрили избранный ею путь. Напрасно. Они так и не примирились с ее призванием. – Родители будут считать мою жизнь удачной только после того, как я выйду замуж и подарю им внуков.

Его большие пальцы с нажимом массировали каждый позвонок. Эти движения завораживали. Блэр казалось, что ее позвонки начинают таять. Постепенно его руки спустились к талии и легли на бедра Блэр. Полотенце сдвинулось на несколько сантиметров вниз. Плавными и мягкими движениями без сильного нажима он разминал и разглаживал ее кожу и мьшщы, изгоняя из них усталость. Блэр испытывала настоящее физическое наслаждение. Сладко вздохнув, она зажмурила глаза.

– У ваших родителей, должно быть, кроме вас нет других детей.

– Да что вы, – как сквозь сон пробормотала она. – У меня двое братьев и сестра, и они одарили родителей таким количеством внуков, что им не хватает денег на подарки к дням рождения.

Он рассмеялся, и Блэр понравился его смех. Он действовал успокаивающе, как и его руки, которые сейчас мерно поглаживали ее поясницу, заканчивая каждое поглаживание мягким нажимом.

– Верно, все родители так устроены. Они счастливы лишь тогда, когда дети отвечают их представлениям об успехе.

– Кажется, родители нового поколения все же немного другие. У моей подруги Пэм пятеро детей, и в каждом из них она видит особую личность. Вы, возможно, знакомы с ней. Пэм Дельгадо. Она живет здесь, в Тайдлендсе, и уговорила меня приехать сюда.

– Я знаю эту семью. Муж вашей подруги, кажется, работает в полиции?

– Да-да, – обрадовалась Блэр, вскользь отметив про себя, что его руки снова легли на ее грудную клетку. – Знай вы, какой была Пэм десять лет назад, вы сейчас не поверили бы своим глазам. Она бросила танцы ради того, чтобы выйти замуж за Джо, и поселилась в маленьком городке. Мне до сих пор странно сознавать, что моя подруга, которая выдерживала полуголодные диеты и изнурительные занятия в балетных классах, превратилась в счастливую мать пятерых маленьких Дельгадо.

– Вам это не очень по душе?

Блэр пожала плечами.

– Это не мое дело, просто мне трудно понять, как можно бросить танцевать не по принуждению, а по своей воле.

Его пальцы прохаживались вверх и вниз по ребрам Блэр, а основания ладоней медленно продвигались вдоль позвоночника. Вдруг по ней словно пробежал ток. Это его пальцы, соскользнув со спины на бока Блэр, осторожно коснулись ее грудей. Она чуть-чуть приподнялась, оторвав от поверхности стола прижатое к ней тело и подставив его под нежные, едва ощутимые прикосновения. На несколько секунд, показавшихся Блэр ужасно долгами, он убрал руки с ее тела, чтобы взять еще масла, затем приступил к массажу подколенных ямок.

– Если вы так жаждете танцевать, то почему оказались здесь? Зачем перебрались сюда, столько лет прожив в Нью-Йорке? Вряд ли вам будет удобно добираться туда отсюда.

Он перешел к одной из икроножных мышц, начав разминать ее обеими руками. Ритмичные нажимы порождали приятную истому. Блэр еще больше расслабилась. Блэр не хотела признаться даже себе, что, когда его пальцы, как птичьи перья, едва ощутимо прикасаются к ее грудям, она испытывает удовольствие сродни эротическому. Видно оттого, что ее сердце было прижато к жесткой поверхности стола, кровь пульсировала в висках Блэр. Сейчас он снова применял обычные массажные приемы, и Блэр с недоумением размышляла, случайным ли было это ощущение или всему виной ее необыкновенная чувствительность. Но ведь к ее телу постоянно прикасались мужчины. Когда танцуешь с партнером, правильность того или иного па почти всегда зависит от его поддержки. Тут уж никто не помышляет ни о скромности, ни о застенчивости. Хотя в таких случаях руки партнера порой касались даже самых интимных ее мест, Блэр не припоминала, чтобы от этого перехватывало дыхание, а в животе клокотал теплый комок энергии.

– Вы мне не ответили.

Он наклонился прямо над ее головой, и звук его голоса вернул ее к реальности. Хотя ему и не обязательно было кричать ей в самое ухо, Блэр обрадовалась, что он отвлек ее от размышлений, в которых ей чудилась смутная тревога. Но – час от часу не легче – его руки начали подниматься к ее бедрам.

– Извините. Мне… пришлось на время оставить сцену. На этом настаивают врачи.

Поколачивание бедер на секунду прервалось.

– Почему?

– В основном из-за колен. У меня повреждено несколько сухожилий и хрящей. Чтобы все восстановилось, нужно некоторое время.

– Когда же вы сможете вернуться к танцам?

– Через шесть месяцев, – спокойно ответила она, вспомнив, с какой болью выслушала приговор врача. Это был третий по счету специалист, к которому она обратилась, не желая верить диагнозу, поставленному первыми двумя, считая их шарлатанами, интересующимися ее чековой книжкой, а не коленями.

Он продолжал массаж.

– Кажется, это серьезно.

– О, нет, – резко ответила она и закрыла глаза, напряженно пытаясь отделаться от этой неприятной мысли. – Нет, – повторила она уже более мягко, стараясь, однако, говорить уверенно. – Такое часто случается с профессиональными танцорами: воспаления связок, растяжения, перенапряжение мышц. Несколько месяцев отдыха, и я буду в порядке.

– Вы совсем не можете танцевать?

– Могу выполнять минимальный тренаж для поддержки мышечного тонуса Но без больших нагрузок.

На две-три минуты воцарилось молчание. Блэр старалась подавить неприятные эмоции. Одна из них была связана с необходимостью прервать на время свою профессиональную деятельность. Другая – с тем, что в ней против воли все сильнее разгорался неукротимый огонь. Виной всему прикосновения этих огромных рук с мозолями на пальцах к очень чувствительным точкам ее тела, расположенным на тыльной стороне бедер.