Глава 34

Лиза ждала Алексея дома, это было так ново, так правильно и очень волнительно. С утра домохозяйка готовила обед, а она, нервничая, отправилась в салон красоты, уложила волосы в тяжелую корону из кос на затылке, сделала макияж, маникюр и педикюр — лихорадочные сборы как перед вечеринкой, на которую удалось получить приглашение в самый последний момент. Боже, ей так хотелось быть самой красивой и самой желанной для него. И пусть этот дом, который Лиза уже почти полюбила, был временным жилищем для них, и, может быть, вовсе и не было «их» как пары, а уж тем более, как семьи, но все равно казалось очень важным и символичным встретить Алексея так, чтобы он радовался каждой минуте. Лиза специально не поехала в больницу, зная, как злится и комплексует Корнилов, когда приходится садиться в инвалидное кресло, чувствует себя ущербным и неуклюжим. Она ждала его дома, беременная и на кухне, хорошо хоть не босая. На столе стоял торт Наполеон, хрустящий, сладкий и немного неровный, Лиза так нервничала, что не смогла раскатать идеальные коржи. Она устала, разрумянилась и чувствовала себя счастливой. Полчаса назад позвонил водитель, сообщив, что они отъехали от госпиталя, Лиза успела надеть новое платье и расставить тарелки на столе.

Послышался шорох шин на подъездной дорожке, звук открываемой двери, Лиза вышла в холл, Алексей медленно входил в дом. Каждое его появление на ее пороге несло перемены — их неловкое знакомство в прихожей среди горы обувных коробок, его гневный взгляд на кимоно в ее руках все в той же прихожей. Пусть его третье появление рядом с ней принесет более счастливый результат.

Корнилов выглядел бледным и усталым, вокруг глаз залегли глубокие морщины, один из охранников помог ему снять пальто, и Алексей сделал шаг Лизе навстречу. Она протянула к нему руки и подставила губы для поцелуя. Может быть, кому-то это могло показаться излишне мелодраматичным, но Лиза делала то, что подсказывало сердце. Разве был какой-то единый рецепт, разве знал хоть кто-то, как склеить разбитую бесценную вазу?

— Я сделала торт, как обещала, — прошептала Лиза.

— Я чувствую запах, — уголком рта улыбнулся Алексей и легко коснулся ее губ своими.

Чуть позже они сидели в гостиной друг напротив друга, и если Корнилову казалось, что шрамы отвращают Лизу от него, он был самым настоящим безумцем. Она могла смотреть на него целую вечность. Что такое уродливые следы на коже, когда Лиза хотела владеть его сердцем?

Наступили долгие тягучие дни, словно медовый месяц наоборот — Лиза с Алексеем проводили многие часы наедине друг с другом. Его родители улетели в Испанию, мама не хотела, но подчинилась воле отца, Марина отправилась к мужу в Женеву. Длинные завтраки, фритата и блинчики с кленовым сиропом, какао с маршмеллоу и бельгийские вафли, послеобеденный сон и медленные прогулки в небольшом парке возле дома. Алексей все еще был довольно слаб, к нему каждый день приходила медсестра, трижды в неделю приходилось ездить в госпиталь, левая рука была скована лангетой, и предстояло сделать несколько операций, чтобы восстановить чувствительность ладони, но мало-помалу он приходил в себя. По вечерам они сидели в гостиной, Алексей вникал в дела своих компаний, Лиза старалась на расстоянии руководить «Весной» и занималась проектом Grey Key. Иногда она читала книгу, расположившись в кресле-качалке, а он дремал на диване. Алексей старался коснуться ее, скользнуть поцелуем. Как-то рано утром, пока еще даже не рассвело, Лиза стояла с чашкой цветочного чая перед окном на кухне, медленно падал снег, казалось, зима длится уже целую вечность. Сзади к ней подошел Алексей, прислонился грудью к ее спине и положил руку на большой выступающий живот, Лиза положила свою ладошку сверху.

— Я хотел этого с того момента, когда увидел беременную тебя, — тихо произнес он.

— Даже когда злился и не верил? — спросила Лиза.

— Особенно тогда, — ответил Корнилов. — Что это ты пьешь тут в ночи? — он вдохнул теплый аромат ее чая.

— Ничего интересного, — улыбнулась Лиза, — Если ты не увлекаешься ромашковым отваром.

— Может, мне стоит им увлечься? Что-то серьезное мы с тобой сможем выпить совсем не скоро.

— Это уж точно, — рассмеялась Лиза, — Особенно я.

— Зато после мы с тобой выпьем лучшего шампанского, — от дыхания Алексея по шее у Лизы побежали мурашки. Странно и даже неловко, ей было трудно вставать с кровати и глубоко дышать, у нее на теле появились пигментные пятна, а растяжки сводили с ума, но она хотела его, ощущений мужского тела рядом с собой, внутри себя, его ласк, ожидания, экстаза и полета в никуда.

— Может, лучше сразу виски или пару бокалов коньяка? — Лиза чуть пошевелилась, и Алексей отпустил ее, он до сих пор не мог понять, захочет ли она когда-нибудь его как мужчину. И хоть сейчас Корнилов был бы слишком самоуверен, если бы думал, что способен на что-то, но в будущем хотел видеть ее рядом с собой каждую ночь.

— Можно и так.

— Тебе не кажется, что мы тут с тобой живем как в санатории? — Лиза откинулась на стуле, стараясь дать малышу хоть ненадолго побольше пространства для маневра.

— Я никогда не был в санатории, но с тобой бы не отказался.

— А я была, с бабулей. В Марианске Лазне, она их называла Мариенбадом на какой-то старый дореволюционный лад. Мы там также спали, ели, разговаривали и гуляли. Волшебное было время. Мне было пятнадцать, бабушка была увлечена имитационным моделированием на рынке ценных бумаг. По вечерам мы ужинали в лучшем ресторане, а потом она опробовала на мне, как на самом верном слушателе, свои идеи.

— Мне бы понравилась твоя бабушка.

— Сейчас я думаю, что ты бы тоже понравился ей, — Лиза и правда верила, что бабуля оценила бы Алексея так же, как ценила его и она.

— А тебе? — словно невзначай спросил Алексей.

— А мне ты нравишься давно, — просто ответила Лиза, не могла же она вот так сказать, что любила его.

— А ты мне, — тихо произнес Алексей. Какой-то странный и наивный разговор они вели. И вообще они с Лизой сейчас, наверное, выглядели странной парой. Она — со своей чувственной фигурой, рассыпавшимися по плечам черными волосами и бледной кожей, просвечивающей через кружево алого пеньюара, и он — со шрамами на лице, рукой на перевязи, в нелепой темно-синей пижаме и в тапках.

— Что ж, это внушает оптимизм, — Алексей встал, допил чай из Лизиной чашки и потянул ее за собой, — Пойдем поспим еще немного.

Лиза аккуратно устроилась на высокой кровати, тщательно рассовав подушки под спину и под живот, Алексей присел рядом.

— Скоро уже, — полувопросительно сказал он.

— Еще минимум шесть недель, — твердо ответила Лиза, — Но ты не бойся, я в порядке.

— Я все равно буду бояться, — он лег рядом, и Лиза чуть подвинулась, откидывая одеяло.

Они жили, ели, а теперь даже спали вместе, но о будущем никто не говорил. Нет, его никто и не отрицал, сначала Корнилов, а потом Лиза осторожно делились своими планами на ближайшие полгода, год, и в этих планах они были рядом друг с другом, и словно подразумевалось, что так будет и впредь. Жаль, что жизнь была сложнее бизнес-задачи или финансовой модели, и о том, что подразумевалось все же следовало говорить. По крайней мере, Лизе хотелось услышать об этом. Она должна была знать, как и что представляет себе Алексей, чтобы сказать ему, совпадает это с ее представлениями или нет. А еще ей бы очень хотелось услышать от него историю, из-за которой он так желал и так мучился рядом с Кейко, историю его погибшей жены и никуда не исчезнувших угроз их жизням.

Странно, но о намерениях Алексея Лиза узнала почти случайно, ненароком подслушав его разговор с другом. Их уединение не тревожил почти никто — Дорофеевы улетели в Москву, а общаться с кем-то еще и у Алексея, и у нее самой не было ни желания, ни сил. Лиза даже радовалась, что все время откладывала свой приезд в Лондон Стеф. Тем более, она была удивлена, когда во время завтрака в очередное мрачное февральское утро Корнилов заявил, что сегодня к ним приедет университетский друг.

Университетский друг, Егор оказался цепким жестким клоном Корнилова полугодовой давности — с другой внешностью, но тем же беспощадным блеском в глазах. Он был мил и предупредителен с Лизой, но не скрывал своего желания остаться с Алексеем наедине, а она не скрывала желания побыть одной. Лиза неплохо отдохнула, почитала и переоделась, и уже почти спустилась в гостиную, когда услышала голоса мужчин и не смогла заставить себя уйти или, наоборот, выйти к ним.

— И что думаешь делать с ней? — придирчиво спросил Егор.

— Ты явился после двухлетнего отсутствия и думаешь, что можешь вот так просто задавать мне такие вопросы, — усмехнулся Корнилов.

— А что? Ты тоже можешь задать мне какой-нибудь вопрос, хотя у меня, конечно, нет женщины, которая бы смотрела на меня как на ключ от Форт-Нокс.

— А у меня ты считаешь есть?

— Мне вроде говорили, что зрение у тебя не пострадало, — насмешливо сказал Егор. — Или это не так?

— Может, оно пострадало частично, — ушел от ответа Корнилов.

— Понятно, — протянул Егор, хотя, конечно, не понимал ничего. — Так что думаешь делать?

— Все, что нужно, чтобы было правильно, как любит говорить моя мать, — ответил Алексей.

— Просто правильно или по-настоящему правильно? — не отставал Егор.

— Отстань, — отмахнулся Корнилов. — Очень правильно, тебя устроит?

Вместе, нравишься, очень правильно — набор ни о чем не говорящих, плоских фраз. Глупо, непонятно, обидно. Почему она открыла ему свою душу, а он продолжает молчать, почему считает, что может скрывать то, о чем ей больше всего хотелось бы знать? И почему он встал и ушел от нее уже больше часа назад? Как же хочется поспать хотя бы несколько часов, не просыпаясь, чтобы сходить в туалет, не ощущая постоянной одышки и вечной боли в спине. Она не имеет права жаловаться, она ждет самого чудесного события в своей жизни. Еще какой-то месяц и Лиза возьмет на руки своего малыша, прижмет его к груди, а рядом будет Алексей. Что ей еще нужно? Совсем мало, чтобы Корнилов, наконец, сказал, что думает о ней, что чувствует к ней. Лиза медленно перевернулась на бок и осторожно встала, накинула халат. Сейчас казалось странным, что она думала, будто смогла бы быть в своем нынешнем положении хоть с кем-то другим, кроме Алексея, с Бруно, например. Те изменения, которые происходили в ней, в ее теле, в ее голове могли быть пережиты только с отцом ее сына. Лиза вышла в коридор, прошла мимо комнаты, которую отвели под детскую, там стояла чудесная кроватка, которую она приобрела в Милане, пеленальный столик, игрушки на полках, уютный диванчик в углу. Стеф все же прислала ее вещи, что ж, так даже лучше — она неизбежно бы все рассказала Бруно, а Лизе отчего-то не хотелось больше становиться героиней ничьих историй.