— Почему ты приехала ко мне? — задал самый главный для него вопрос Алексей.

— Я не могла не приехать, — немного удивленного проговорила Лиза. — Когда я увидела в новостях, что произошло с тобой, я прилетела первым рейсом. Я должна была быть рядом и знать, как ты. Это же так просто. Одно дело, знать, что у нас с тобой ничего не вышло, другое — бояться, что тебя уже нет, — Лиза снова вспомнила ужас первых дней и часов после автокатастрофы.

— Мне казалось, я вижу тебя, слышу тебя.

— Тебе не казалось, меня было почти невозможно выставить из больницы, — усмехнулась Лиза. — Но твои родные и не пытались.

Они замолчали, после рассказанного Лизой было слишком странно вести обычные пустые разговоры. Наверное, Алексею следовало сказать что-то большее, чем скупое «Поверю», но он не говорил. Наверное, ей следовало обидеться, заплакать и уйти, но она не обижалась и не спешила уйти.

— Лиза, ты знаешь, какими будут следующие месяцы для меня. И знаешь, я не хочу, чтобы ты видела это. Я хочу, чтобы мы попробовали позже, когда я приду хоть в какую-то норму, но ты не хочешь ждать, говоришь, что не можешь.

— Я и правда не могу и не хочу, — сказала Лиза.

— А я не знаю, как совместить все это, — устало вздохнул Алексей.

Ну что ж, он почти молча выслушал ее рассказ, а теперь собирался что-то с чем-то совмещать — наверное, это был не худший итог их разговора.

— Алексей, оставь все как есть. Я тоже не знаю, как очень многое совместить в своей жизни, но не хочу отказываться ни от чего.

— У нас с тобой будет сын, — невпопад произнес Корнилов и слабо улыбнулся.

— Сын, — с нежностью проговорила Лиза, — Он должен родиться в третью неделю апреля.

— Я к тому времени должен быть в лучшем виде, чем сейчас.

— Будешь, — успокоила его Лиза.

— Нужно найти нам с тобой хороший дом здесь, — сменил тему Алексей. — Ты ведь не собираешься уезжать? — он вопросительно посмотрел на Лизу.

— Не собираюсь.

— Тогда дом. В моей нынешней квартире не особенно удобно.

— Хорошо, — согласилась Лиза.

Что ж, он сказал, что верит ей, что хочет попробовать с ней — странное слово, но ладно. Сказал, что им нужен дом. Вот такой вот результат ее рассказа, почти исповеди, не худший результат, если знать Корнилова так, как знала она.

Глава 33

Конечно, он знал всю историю Лизы — Василий Петрович постарался на славу, но знать о каких-то событиях, как о фактах, прочитанных в сухом отчете, и видеть, как до сих пор переживает их девушка, готовящаяся стать матерью его сына, — это совсем другое.

Лиза была абсолютно права, когда сказала, что он не знал ее. Действительно, Алексей видел один за другим лишь разные образы, которые она создавала, чтобы играть с окружающими: тонкая чуть холодноватая интеллектуалка, помешанная на вещах гламурная девица, ласковая и нежная красавица с ароматами шоколада и ванили, карьеристка, готовая пойти ради своих целей почти на все. Словно на разных полюсах земного шара существовала Лиза Абова в элегантном черном платье и с бокалом драгоценного шампанского в руке и раскрашенная Кейко в ярком кимоно с плошкой сакэ. Эти девушки, они были несоединимы, но странным образом совпали, словно недостающие частицы паззла, в ранимой, готовой бороться за свое счастье и бесконечно красивой женщине, которую Корнилов видел перед собой. Лиза могла считать, что она потеряла свою превосходную форму, беспокоиться из-за тысячи разных мелочей, которые только женщины считают важными, а мужчины даже не видят, но она была прекрасна и, глядя на нее, Алексей на мгновения забывал, что пройдет еще очень много времени прежде, чем он сможет хотя бы обнять ее. В ней было все: шарм старой интеллигенции, дерзость сегодняшнего дня, чувственность в каждом жесте, радость, легкая печаль и нежность. Она приходила каждый день и, как бы Корнилов ни пытался себя убедить, что будет лучше, если они отложат попытку своего сближения до того момента, когда он хотя бы выйдет из больницы, ему была бесконечно приятна ее забота, ее легкие прикосновения, заботливые взгляды, пища, разрезанная на мелкие кусочки ее руками. В этом сосуществовании, оторванном от всего мира, была какая-то странная и почти неприличная интимность. Алексей мог по пальцам пересчитать случаи до их расставания, когда они засыпали и просыпались вместе, завтракали, а потом уезжали на работу. Их встречи были ярким тайм-аутом в гонках на больших скоростях — романтика красивых мест вроде Мон-Блана или Гибралтара, короткая передышка в ее московской квартире или в его лондонском лофте, когда он спешил на самолет, не дождавшись, пока она проснется. Корнилов не мог даже вспомнить, чтобы он так долго был рядом с женщиной, засыпал и просыпался на ее глазах, встречал ее радостный или чуть утомленный взгляд. Ему нравилось смотреть, едва приоткрыв глаза, на то, как Лиза читает что-то или пишет, как иногда мечтательно смотрит в одну точку. Его все время терзала боль, она отступала, чтобы затаиться и наброситься с новой силой, боль стала монотонной и привычной. Перевязки, уколы, операции, спасительное падение в никуда, мучительное возвращение в реальность. Врачи были довольно оптимистичны, когда обещали, что он сможет восстановиться за месяца за четыре, рассказывали какие-то невозможные вещи про выращивание новой кожи, рубцевание шрамов. Алексей до сих пор не мог представить, как отнесется к его внешнему виду Лиза, судя по тому, что он видел и ощущал, шрамы останутся на его лице, руке, туловище и ноге. Сейчас Лиза была на удивление спокойна, но что будет потом? Дорофеев считал его кретином, говорил почти презрительно: «Ты же не модель, которая зарабатывает деньги симпатичным лицом», предлагал вспомнить Ницше с его человеком, которого надо преодолеть, вот он и преодолевал. Где-то в другом измерении остались Саюри, Настя, прежние подозрения и злость, в «Домодедово» произошел терракт, а он узнал об этом через два дня, в Сочи, наконец, завершили стройку одного из трамплинов, а ему это было почти безразлично. Конечно, следовало рассказать обо всем Лизе, о Саюри, о том, почему он так хотел Кейко, следовало ответить своей откровенностью на нее, но Алексей пока не находил слов.

Странное дело, он совсем не осуждал Лизу — сейчас она была честна, когда говорила о том, как решилась на связь с Кулешовым, как согласилась разыгрывать перед ним гейшу. Это желание сохранить свой достаток — Алексею оно было вполне понятно, тем более, если знать, как нынешнее положение досталось Лизе. Корнилов верил, не случись в ее жизни беременности, ухода из инвестиционной компании и последовавшей за этим чехарды, она бы смогла к своим тридцати годам стать одной из тех ослепительных финансовых девушек, которые теснили мужчин с их высоких позиций, подкрепляя свой профессионализм узкими юбками и высокими каблуками. Лиза вынуждена была кардинально изменить свою жизнь, достичь успеха в абсолютно чужой ей сфере. Она была рядом с ним, она нравилась ему, вернее, нравились ему все Лизины образы, которые он видел, но он хотел узнать ее всю.

Все развивалось слишком быстро, еще позавчера Лиза не понимала отношения к ней Алексея, вчера рассказала ему все свои секреты, а сегодня ей уже звонила его мама с предложением отправиться смотреть дом. Дом — это было заманчиво и страшно. Алексей не говорил ничего об их будущем, зато как само собой разумеющееся рассматривал, что Лиза согласится жить с ним. Она не знала, что это — предложение чего-то большего, простое удобство в их сосуществовании, она не знала, но согласилась. Лиза устала что-то решать и чего-то бояться, она решила хотя бы недолго плыть по течению, ждать рождения сына и стараться сделать так, чтобы у них с Корниловым было это большее.

Лиза со Светланой Геннадьевной осматривали уже третий дом — престижные адреса, пышные интерьеры, роскошные люстры и огромные окна, холод и полное отсутствие уюта, у Лизы не было никакого желания жить в музее.

— Я просто не смогу нормально себя чувствовать в таком доме, — устало произнесла Лиза, опускаясь за столик в маленьком кафе в Найтсбридже. У нее болела спина, и отекли ноги, хотелось спрятаться под пледом на мягком диване или хотя бы в кресле рядом с Алексеем.

— Я понимаю тебя, Лиза, — мягко сказала мама Алексея, — Я бы тоже не смогла. Что сказать? Все делается на потребу дня. Как сейчас модно говорить, русские любят Лондонград?

— Да уж, — усмехнулась Лиза, делая маленький глоток чая. — Точно Лондонград. Давайте посмотрим это поместье за городом, о котором нам говорили. Мне кажется, Алексею там будет лучше, чем в городе, да и мне тоже.

Светлана Геннадьевна не уставала удивляться — ее сын решил жить вместе с Лизой и своим малышом, а Лиза, когда говорила о будущем, хотя и была очень осторожна, всегда в первую очередь упоминала Алексея и их сына, и только потом себя. Конечно, ей, как матери, хотелось бы, чтобы все было, как следует, чтобы была свадьба, чтобы все было упорядоченно и понятно, но в той ситуации, что сложилась сейчас, Светлана Геннадьевна радовалась каждому шагу, которые Алексей и Лиза делали навстречу друг другу.

Поместье в Сиденгаме оказалось лучше, чем Лиза могла и мечтать. Со стороны казавшийся мрачным каменный дом внутри был теплым и полным уюта: натуральное дерево и камень, мягкие ковры, просторная кухня и светлые спальни — Лиза влюбилась с первой минуты. Риэлтор еще долго говорил про поле для гольфа и подогреваемый бассейн, а она, войдя в гостиную и сев в кресло-качалку, поняла, что именно здесь хочет укачивать своего сына.

— Здесь ты сможешь жить, — сказала Светлана Геннадьевна, приобнимая Лизу за плечи.

— Смогу, — радостно улыбнулась она. Здесь сможет жить не только она, но и Алексей, и именно от него зависит, как долго и как счастливо они смогут здесь жить.