— Да, приеду, закончу все быстро в офисе и приеду часам к шести. Ты как, будешь готова?

— Буду, — сказала Лиза, отключаясь, у нее было совсем немного времени, чтобы исправить полное пренебрежение к своей внешности, которому она с восторгом предавалась последние дни.

Спустя полчаса, стоя в ванной комнате в одном белье, глядя на весы и косясь в зеркало за своей спиной, Лиза ругала себя за несдержанность последних дней: лишние три с половиной килограмма, складки на боках и глаза-щелочки — такой она себе не нравилась и оставаться такой не собиралась, и если с килограммами ничего не поделать и их легко задрапировать новым платьем, то уж со своим лицом к приходу Бруно она обязательно что-то сотворит.

В начале пятого похорошевшая после похода в салон красоты Лиза с небрежной косой, уложенной на макушке, со скептическим выражением лица рассматривала свой гардероб — приготовленное для выхода в свет золотисто-розовое платье Delpozo совсем не годилось для тихого ужина в домашней обстановке. Нужно было выбрать между мягкой юбкой-шотландкой с блузкой в тон и туникой из лимонного кружева Moschino. Лиза уже в третий раз прикладывала к себе то один наряд, то другой, когда в раздался настойчивый стук и голос одного из охранников. Лиза быстро распахнула дверь и увидела рассерженную Стефанию за спинами мужчин:

— К тебе прямо не пробраться, моя дорогая! — она влетела в номер, неся с собой терпкий аромат духов Killian и свежести настоящего снега.

Лиза чуть посторонилась, но промолчала, позволив себе легкую полуулыбку.

— Ты закончила тосковать или так и решила остаться здесь трагической затворницей? — Стефания забрала у Лизы тунику и приложила ее к себе. — Очаровательно! И судя по тому, что платье ты отложила в сторону, хотя была бы в нем просто шикарна, Бруно все-таки пригласил тебя домой.

— Стеф, ты просто чудо! — Лиза вернула себе тунику и вновь подошла к зеркалу. — Но у меня иммунитет против этой тактики «пять вопросов в секунду». Ты должна познакомиться с моей подругой Катей — в чем-то вы с ней удивительно похожи.

— Не уходи от темы! — рассмеялась Стефания, снимая пальто и располагаясь на диване.

— Я и не ухожу, — Лиза присела рядом, — Я раздумала быть трагической затворницей, и Бруно пригласил меня к себе. И, да, я согласилась. Так что ты думаешь насчет этого наряда?

— Я думаю, что ты абсолютно права. Ты должна провести хороший вечер с Бруно, Рождество — правильное для этого время. Но я приехала говорить не о Бруно — в конце концов, он сам может сказать за себя.

Лиза напряглась, не ожидая ничего хорошего от разговора с таким началом.

— Ты не отвечала никому целую неделю и, наверное, депрессовала здесь целую неделю, — Лиза хотела возразить, но Стефания взяла ее за руку и своим взглядом заставила промолчать. — Я не беспокоила тебя, понимая, как легко радость сменяет отчаяние и наоборот, как хочется все бросить и невозможно решить, что делать дальше. И как хочется, чтобы рядом был тот, кто все решит за тебя.

Лиза отвернулась, чтобы не дать себе заплакать, — сдерживаться было куда легче, не видя участливых глаз подруги. Друзья — это наше счастье и наше наказание — они желают и могут помочь, но точно так же желают знать абсолютно все, даже то, в чем мы не готовы признаться самим себе.

— Мне было 19, когда я ждала Франческу, и я была абсолютно одна. Родители погибли, когда я была на пятом месяце — мама и папа, и мать Бруно. Я не знала, что делать и хочу, ли я что-то делать. Ты старше и ты должна знать, чего хочешь, но эту неделю, не слыша тебя, я боялась, что ты, хоть и должна, но не знаешь, чего именно хочешь.

Удивительно, но еще пару минут назад Лиза готова была возражать до хрипоты, но сейчас снова не была уверена ни в чем.

— Да, я не знаю, — тихо сказала она. — У меня был отличный план, я тебе рассказывала и показывала проект магазина. С точки зрения бизнеса это было бы успешно, но сейчас я не понимаю, хочу ли реализовывать его, не знаю, хочу ли жить в Москве, рожать там своего ребенка, — Лиза с ужасом понимала, что мысли, которые она даже в уме не решалась облечь в слова, вдруг вырвались на свободу, и остановить их она не могла. — Сначала я думала, это из-за Корнилова, а теперь понимаю, что не только.

— Бедная моя, — Стефания ее порывисто обняла и прижала к себе. — Я хотела завести этот разговор позже, но начну его сейчас. Ты можешь думать, что я давлю на тебя или что пытаюсь помочь. Я и давлю, и желаю помочь, но решение все равно за тобой. И еще для меня это важно с позиций бизнеса. Мы давно знаем друг друга по делу, и я ценю тебя, ценю то, что ты всегда делала для «Весны», и считаю, что твой собственный проект очень хорош. Ты знаешь, тенденции на luxury-рынке сейчас таковы, что львиную долю нашего дохода дает Россия и то, что принято называть постсоветским пространством, ну еще и арабские страны. И если пять-семь лет назад все охотились за японками и китаянками, сейчас нам, мне нужна девушка, которая понимает эти рынки.

Лиза вздрогнула — это было предложение, от которого она не могла, не имела права отмахнуться.

— Спасибо, Стеф, — только и произнесла Лиза. Может быть, следовало узнать детали, распросить поподробнее, но, казалось, всем этим можно заняться позже, — сейчас следовало понять, а, может быть, она хочет именно этого.

— Если ты хотя бы согласна об этом подумать, я сделаю тебе формальное предложение, но сразу могу сказать, что оно будет гораздо привлекательнее того, что тебе давала «Весна», — Стефании вдруг захотелось закончить этот разговор, дать Лизе время и возможность принять правильное решение.

— Да, я согласна. Я буду думать, — кивнула Лиза, понимая, что подруга дала ей отличный шанс сделать небанальный ход.

— Ну а теперь собирайся, — Стефания поднялась с дивана и направилась к двери, — Убей этого финансового зануду лимонным кружевом, а в новогоднюю ночь выгуляй Delpozo — оно шикарно, как и ты.

И Лиза сделала все именно так, как сказала Стефания, — провела очаровательный вечер с Бруно, вернувшись в свой отель в начале второго ночи, когда Рождество уже наступило, а в новогоднюю ночь сияла золотом длинного платья под сводами отеля Chateau Monfort, радуясь звону бокалов, смеху нарядной толпы и взрывам фейерверков за окном. Она боялась рождественского вечера и предвкушала новогоднюю ночь, но от каждого из этих событий получила максимум из того, что было возможно. В сочельник они с Бруно неспешно гуляли по городу, наблюдая, как сияющий снег сглаживает серые краски усталого города. Укрывшись полами длинной шубы и сунув ноги в ставшие привычными угги, Лиза с восторгом каталась на фиакре, глядя на неспешно проплывающие фасады зданий и улыбающиеся лица прохожих. Чуть позже они зашли в маленькую, словно игрушечную часовню, чтобы услышать удивительной красоты службу, прикоснуться к празднику, а через него — к сказке. Во время ужина не было ни напряжения, ни неловкости — только тихое обаяние потрескивающих поленьев в камине, прекрасной еды и внимательного, нежного мужчины рядом с ней — мужчины, который мог бы стать чьим-то счастье, а постепенно становился ее надеждой.

Новый год был совсем другим — ярким, шумным и полным какого-то безбашенного веселья, но для Лизы он был менее важен, чем Рождество. Она, кажется, начинала принимать правила этой страны, где двадцать пятое декабря было гораздо важнее тридцать первого.

В перерыве между праздниками, когда город затаился в ожидании новых гуляний и фейерверков, Лиза бродила по его узким улочкам, думая о том, хотела бы она жить здесь, растить ребенка, строить карьеру? Милан постепенно открывался ей — переулки и дома, великолепные виллы и церкви в самых неожиданных местах. Лизу поразила крохотная улочка — via Lincoln — с уютными двухэтажными коттеджами, увитыми плющом, — редкое место для большого и шумного города, но сама она быстро поняла, что хотела бы жить на via Alberto da Giussano, в месте, поразительно напоминающем Нью-Йорк: с одной стороны — аллея, с другой — элегантные фасады. И она действительно могла здесь жить, не оглядываясь по сторонам, не боясь, когда всплывет прошлое, когда в поле зрения попадет Корнилов с очередной пассией, а то, что он попадет в Москве, сомневаться не приходилось. Вспоминая ужин с Башмаковой и сравнивая его с вечеринками, на которые ее приглашали Стефания и Бруно, Лиза понимала, насколько комфортнее и проще ей с новыми знакомыми, с которыми она могла быть самой собой, а не неким образом, придуманном или навязанном ей в Москве. И все чаще и чаще всплывала мысль, а так ли уж она хочет, чтобы Алексей знал о ее ребенке, вернее, о том, что ее ребенок также и его. В той ситуации, в которой они расстались, среди нагромождения недоговоренностей и лжи, скрыть его отцовство было довольно легко, гораздо сложнее было бы убедить его в нем. И, может быть, даже лучше, что в ту страшную ночь в Москве Корнилов наотрез отказался от встречи с ней.

Неспешно и томно тянулись первые недели после Нового года, а потом вдруг каникулы завершились, и жизнь вошла в привычное русло. Стеф, как и обещала, сделала свое предложение, и оно было более чем достойно, гарантируя тот уровень дохода, которого Лиза только надеялась достичь, когда магазин заработает в полную силу. Работа в Милане давала финансовую стабильность, сохранение собственных средств, спокойное завершение беременности и первые месяцы рядом с малышом, которых она была бы лишена, затевая собственное дело. А еще Милан был именно тем местом, где Лиза была готова начать все заново.

Она приняла предложение Стеф, вот так однозначно зачеркнув свою московскую жизнь и московские планы, утешая себя тем, что решение остаться в Италии необязательно звучит как «навсегда». И сразу стало как-то легче, и хотя Корнилов не ушел из мыслей совсем, он сдвинулся в тень, где ему было и место.