— А давай сегодня никуда не пойдем?

Её пальцы пробежались по его лопаткам, скользнули по позвонкам, нащупывая каждый. Никита посмотрел на неё через зеркало.

— Саш, а как же работа?

— Один денек погоды не сделает. Неужели там не справятся без тебя?

— Справятся, конечно, но мне сейчас никак нельзя отдыхать. Начальник только начал ко мне присматриваться.

— Всего день!

— Я обещаю взять недельку отпуска к маю, съездим с тобой куда-нибудь, а сегодня…

— Хотя бы часик!

Саша скуксилась, словно собиралась расплакаться.

— Эй, ну не дуйся! Ты победила! И правда, неужели я не могу позволить себе выходной до обеда? Скажу, что ходил к врачу или что попал в гигантскую пробку.

Никита отложил зубную щетку, и Саша потянула его за теплую ладонь в спальню. Толкнула на кровать, села сверху. Во рту пересохло, и говорила она с хрипотцой.

— Проведи это утро со мной, пожалуйста!

Им было так хорошо и легко, наверное, впервые за все отношения. Азарт в крови и осознание того, что в эту самую минуту решается судьба всей его карьеры, подогревали Сашу как дорогой алкоголь. Она терзала и целовала, гладила и кусала. Ненавидела и любила.

После Никита блаженно развалился на кровати, подсунув под щеку ладонь, а Саша изучала фотографии на полке. Маленький мальчик, улыбчивый и веселый. Когда же ты научился изменять, а после клясться в вечной любви?

Телефон она вернула в обычный режим. Никите обзвонилось начальство. Выждав до половины одиннадцатого утра, Саша показательно подбежала к нему с трубкой. Растолкала.

— Тебя! — пихнула мобильный под нос.

Он, сонный, слушал и не отвечал, а краски отхлынули с лица. Конечно, он с пеной у рта доказывал, что уже едет (надевая штаны), и орал, что всё объяснит (криво застегивая рубашку), но в итоге обреченно упал обратно на кровать. И простонал:

— Вот и отдохнули.

Всё было очевидно: Никита завалил встречу, он изгнан. В крупных компаниях не терпят провалов и не слушают оправданий. Старания папочки прошли даром — сыночку придется заняться чем-то, отличным от банковского дела.

Саша улыбнулась глазами, а сама качала головой и цокала языком, мол, как несправедливо и горько. Обнимала, гладила по волосам, утешала и, разумеется, корила себя, ах, какая она нехорошая, как она могла уговорить Никиту посидеть одно утро дома. Тот без эмоций упал лицом в подушку и попросил его не трогать.

— Извини, — сказала Саша, закрывая за собой дверь.

Рано раскрывать карты. Следующая страница — учеба.

45.

По счастливой случайности (хотя неспроста говорится, что случайности неслучайны), ректор института, где обучался Никита, был товарищем Лериного папы.  С Лерой Саша встретилась в кафе на второй день, но размениваться на болтовню и чаепитие не стала — сразу приступила к делу.

— Можно выпихнуть из нашего банковского института одного человека?

Лера пососала ложечку.

— В теории — да. На практике понадобится подключить всё моё обаяние, чтобы папа переговорил с Иосифом Витальевичем, ну, ректором. Всё-таки это не в тапки ссать, а серьезная подстава.

— Ты попробуешь?

— Разумеется, ради тебя, — белозубо улыбнулась Лера. — Хоть я и не понимаю, на кой тебе ломать этому Никите жизнь? Ты ж по нему слюной истекаешь и не только слюной, разве нет?

Саша лишь отмахнулась.

Договорившись с Лерой, она поехала домой, где напилась успокоительными и заснула мертвецким сном. Даже не слышала, как вернулся уволенный Никита. Почему-то ощущения победы в душе не было — возможно, оно появится позже?

Третье утро началось с поездки к матери Никиты. Кольцо, некогда сидящее как влитое, нынче обжигало палец. Саша теребила его, крутила, снимала и надевала вновь, пока стояла перед входной дверью и обдумывала, как именно начать разговор. Палец надавил на звонок, и птичья трель оборвала все пути к отступлению.

— Сашенька? — В дверном проеме появилась Анастасия Федоровна, одетая в шелковый халат. — Проходи. Ну наконец-то ты стала захаживать в гости, а то вас с Никиткой не дозовешься, как неродные, в самом-то деле.

Саша не стала стягивать в прихожей обувь (а мама Никиты не заметила, что гостья не переобулась), вновь повертела кольцо, сидящее как влитое, и прошла на кухню. Там у неё имелась собственная кружка в цветочек и персональное блюдце с сердечками — так Анастасия Федоровна проявляла своё теплое отношение к девушке сына. Но теперь-то Саша понимала, как всё это лживо и неправильно: значит, сиротка Саша ей не угодила, а вот деловая леди Александра пришлась по душе, этой Александре можно и чашку выделить, а не взашей гнать как бездомную кошку.

Анастасия Федоровна вынула из холодильника колбасную нарезку, напевая, разлила чай. Всё это время Саша хмуро молчала.

— Ну, а теперь по-девичьи посплетничаем о том да о сём. Как твои дела, милая? — спросила Анастасия Федоровна, царственно взяв чашечку в два пальца.

— Всё здорово. — Саша выдохнула.

Всё-таки она успела сродниться с мамой Никиты. Та была пусть и со своими тараканами, но вполне безобидная, и уж точно во много раз роднее той матери, которая досталась Саше  судьбой. И каким-то вещам, порой пустяковым, а иногда и важным, научила Сашу именно Анастасия Федоровна. Например, как чистить серебро содой или какие витамины полезны для волос — Саша прожила двадцать лет, а таких мелочей знать не знала.

— А это вы помогали писать Никите то письмо? — выпалила она, поняв, что если будет молчать и дальше — просто не сможет начать.

— Какое? — Анастасия Федоровна нахмурилась.

Саша вынула его из кармана, смятое и истертое, пропитанное слезами. Она ждала, пока мама Никиты вчитается текст, и видела, как меняется выражения её лица.

— То есть Саша — это…

— Да, я Саша, приятно познакомиться. — Саша с деланным аппетитом откусила кусок колбасы. — Ну и каково понимать, что вы своими руками развели сына с его первой любовью?

Анастасия Федоровна переменилась, превращаясь в фурию. Она медленно поднялась, уперев руки в бока. На щеках заиграл нездоровый румянец.

— Не собираюсь общаться в подобном тоне.

—  В каком именно?

— В таком! Александра, могла бы и не разыгрывать спектакль, а сразу сказать, кто ты такая.

— Чтобы вы меня погнали из дома? — Саша закинула ногу на ногу, иначе бы стало заметно, как трясутся колени. — Вот спасибо. Кстати, это часом не ваше?

Она стянула кольцо с пальца и положила его на стол. Анастасия Федоровна с неверием пялилась на то, а следом выхватила и зажала в кулаке.

— Откуда оно у тебя, воровка?!

— А оттуда, что ваш сыночек когда-то давно, лет шесть назад, очень хотел сделать приятно одной девочке и подарил ей кольцо своей мамочки. Он вам, наверное, так и не рассказал, куда то пропало? Как жаль.

Анастасия Федоровна покачала головой.

— Ты его украла, я уверена. Никита не мог вынести из дома драгоценность, ты его подговорила!

— Да? — Саша пожала плечами. — Считайте, что так, но можете спросить у своего мальчика. Думаю, вам он не соврет. Вы же лучшие друзья, мамочка и сын, у вас нет друг от друга секретов, разве что связанных со мной.

С этими словами она вылезла из-за стола и, прошествовав мимо застывшей Анастасии Федоровны, начала собираться.

— Убирайся вон, — прошипела та, даже не потрудившись выйти.

— С невероятным удовольствием.

Уже сидя в полупустом трамвае, Саша вошла с телефона в профиль Никиты и заново перечитала его переписку с Аленой.

«Вот так ночка, — начала Алена и поставила смайлик. — У меня голова чугунная. А ты как?»

«Так себе, — коротко отвечал Никита. — Слушай, нам надо поговорить. Мы вчера…»

«Именно».

«Это жесть! Нет, точно?! АЛЕНА!!! ОТВЕТЬ!!!»

«Ну что Алена? Да, всё было».

«Всё?»

«То есть ты забыл наш секс?..»

«Твою мать! Возьми трубку!!!!».

«Это была БОЛЬШУЩАЯ ошибка, Ник, не горячись, всё будет хорошо. Я сама тебе позвоню чуть позже, мы обсудим. Только сотри всё, чтобы наверняка. И НЕ ПАНИКУЙ. Ок?»

Разумеется, не стер, за что и поплатится. Саша скопировала переписку и отправила всё Серому.

Трамвай качнуло на повороте. Выпив залпом горсть валерьянки, Саша поехала рвать все связи. В глазах стояли слезы, и вместо того, чтобы ненавидеть Никиту, по непонятной причине она презирала себя.

46.

Никита возвращался домой с предчувствием неотвратимой катастрофы. То, что происходило с ним в последние дни, скорее напоминало сюрреалистический фильм, нежели жизнь. Будто судьба впервые отвернулась от Никиты, подставив вместо очаровательного лица толстый, целлюлитный зад. С работы его поперли, следом позвонили из института — отчислен за долги. Никита поехал ругаться, но в деканате разводили руками. Извините, таково решение декана, документы можно забрать тогда-то и тогда-то. Да за какие долги, за один несданный экзамен?! У некоторых по три сессии завалены, но учатся; а его выгнали. Добил Никиту Серый, которому как-то стало известно про измену. Друг толком ничего не объяснил, и Никита мучился от непонимания. Неужели сдала Алена? Зачем ей это, что за бред?!

Ещё, как специально, разрывала телефон звонками мать, но Никита не отвечал — только её скандала на пустом месте из-за какой-нибудь ерунды ему не хватало. А он чувствовал: сегодня, кроме истерики, ждать нечего.

Всё катилось к чертям. Он не знал, что делать, с чего начать. Отец, узнав про проваленную сделку и изгнание из ВУЗа, сказал: