— Нет. — Подхватив Амелию за талию, он наступал на нее до тех пор, пока она не уперлась спиной в стену. — Я возьму тебя прямо здесь — и к черту постель!

Спенсер слегка приподнял жену, поддерживая ее собственными бедрами, и погрузил руку ей под юбку. Амелия испуганно охнула, когда он задрал подол ее платья до талии, слишком ошеломленная, чтобы протестовать. Пальцы Спенсера нашли ее лоно. Оно все еще горело желанием после предыдущей встречи. Ощущение было непередаваемым. Без всякого предостережения Спенсер погрузил два пальца в лоно жены, и оно тут же сжалось в ответ.

Спенсер замер, дыша так же тяжело, как и Амелия.

— Ты хотела этого.

Хотела чего? Выйти за него замуж? Быть взятой у стены? Увидеть боль в его глазах и чувствовать желание отомстить за то, что он ей наговорил?

— Да, — выдохнула Амелия. Да, она хотела всего этого.

Спенсер убрал руку, и Амелия почувствовала, как он потянулся к поясу брюк. Он заскрежетал зубами, пытаясь высвободить свою плоть, одновременно поддерживая Амелию и целый ворох бархатных складок. Руки Амелии безвольно висели вдоль ее тела. Она не собиралась помогать Спенсеру, но и отталкивать его тоже не хотела. Несмотря на оскорбленные чувства, она все еще мечтала об удовольствии, которое мог подарить ей этот мужчина. Она чувствовала себя так, словно ее сердце вышло за дверь вместе с Джеком, а тело осталось здесь, сгорая от желания.

Расправившись с пуговицами, Спенсер схватил руку жены своей и увлек ее туда, где под складками бархата почти соприкасались их тела. Он сжал пальцы Амелии вокруг своей тугой плоти, и ее кожа обожгла ладонь девушки.

— Покажи, что ты хочешь этого. — Спенсер сжимал пальцы жены до тех пор, пока ей не показалось, что она причиняет ему боль. — Направь меня.

После этого он подхватил Амелию за бедра и развел их в стороны.

Амелия выполнила приказ. Однако направила плоть мужа не туда, где ей хотелось оказаться, а туда, где хотела ощущать ее сама Амелия. Туда, где чувствительный бугорок пульсировал от напряжения.

Спенсер со стоном сжал бедра жены. Он подался вперед, желая поскорее оказаться в жарких глубинах, но Амелия не позволяла ему этого. Именно этого она хотела — тереться о его тугую шелковистую плоть, чувствовать исходивший от нее жар. Амелия и помыслить не могла, что занятия любовью могут быть столь восхитительными, когда им предшествует ссора. Но теперь она знала это наверняка.

Вращая бедрами, она приближала себя к сладостной развязке. А когда напряжение стало непереносимым, Амелия выдохнула и заурчала, точно сытая кошка.

— Черт бы тебя побрал! — Спенсер снова подался вперед. — Направь меня!

И Амелия повиновалась. Но не потому, что об этом попросил Спенсер, а потому, что ей самой этого захотелось. Ей хотелось ощутить его внутри себя и отдаться ему отчаянно и страстно.

Амелия обхватила мужа за шею и уставилась в потолок. Спенсер сильнее сжал ее бедра и уткнулся лицом в ее шею. И больше не было взглядов и слов. Лишь безумный ритм и завершающий аккорд, столь острый и ошеломляющий, что рот Амелии помимо ее воли открылся в безмолвном крике.

Спенсер неистово зарычал, в последний раз мощно погрузившись в лоно жены. А потом, когда он стоял так, содрогаясь всем телом и тяжело дыша. Амелия положила руки на его плечи и оттолкнула от себя. Несмотря на то что вспышка наслаждения едва не расколола ее надвое, сила гнева и смятения осталась прежней. Она не испытывала больше смехотворного желания обнять мужа и погладить его по волосам. Не мечтала услышать, как он шепчет ей на ухо слова любви и благодарности. Она получила то, чего хотела, и удовлетворилась этим.

Наконец-то она встала на одну ступень со своим мужем. Она научилась отдавать ему свое тело без риска для сердца.

Каким же холодным и горьким был ее триумф.


Опустошенный и дрожащий, Спенсер опустил жену на пол.

— Кажется, ты обещал мне вести себя более изысканно.

Спенсер поморщился. Он не очень-то гордился тем, что произошло. Все это было зло, грубо, быстро… и просто восхитительно.

— Я должен извиниться?

— Не говори глупостей. — Оттенок глаз Амелии напоминал сейчас лед на озере. — Нам обоим понравилось.

Спенсер отвернулся, чтобы застегнуть брюки и избежать взгляда жены. Только что он испытал самое изысканное удовольствие в своей жизни, и помогла ему в этом податливая и чувственная любовница. И все же на душе было отвратительно.

Оправив подол платья, Амелия спросила:

— Когда я могу получить свои деньги?

— Что? — Неужели она только что попросила у него денег? Как простая шлюха, задирающая подол в темной аллее, чтобы немного заработать? Это вызывало гнев, удивление и… отвращение.

— Ты сам только что напомнил мне, что, заключив брак, мы кое о чем договорились. Я рожаю тебе детей, а ты обеспечиваешь мне безбедное существование. Это твои слова, Спенсер. Ты обещал мне двадцать тысяч фунтов, если быть точной. И теперь мне хочется узнать, когда я смогу их получить. Раз ты запрещаешь мне видеться с братом, я сама помогу ему. Я… я… — Амелия вдруг почувствовала, что язык перестал ее слушаться. — Я сделаю что-нибудь. Может быть, мне удастся вернуть его в университет, купить офицерский чин или найти место вдали от города, где он поселится…

Спенсер приложил пальцы к виску. Преданность Амелии брату восхищала — она являлась одной из причин, по которой Спенсер решил на ней жениться, — но ее попытки защитить лишь причиняли ему вред. Нет, Спенсер просто не мог позволить, чтобы Джек спустил его деньги в самых грязных борделях Лондона или еще того хуже…

— Деньги находятся в доверительной собственности. Я не могу просто так отдать их тебе. Так не делается.

— О, я уверена, что ты можешь сделать исключение, если захочешь. Ты с легкостью выписываешь чеки, когда это нужно тебе. — Амелия бросила взгляд на стену, возле которой они только что занимались любовью. — Я свою часть сделки выполнила.

Спенсер едва не задохнулся от гнева, что придало его словам язвительности.

— Ты пока не беременна. Так что я ничего тебе не должен до тех пор, пока мой сын не появится на свет.

— Половину, — ошеломленно произнесла Амелия. — Я требую половину этих денег в качестве аванса. Или никакого сына не будет.

— Да что за бес в тебя вселился? Оказываешь мне любезности за деньги, как обычная уличная шлюха? Этот разговор унижает тебя, Амелия. Он унижает нас обоих.

— Ты вынудил меня! — По щеке Амелии скатилась слеза. — Неужели ты совсем не способен на сострадание? Лео погиб, когда проходил там, где часто бывает Джек. Мой брат вполне мог оказаться на его месте. Я не собираюсь сидеть на месте и ждать. Ведь может быть слишком поздно. Да, я готова продать собственное тело, лишь бы спасти его. Да я жизнь свою отдам, если потребуется. — Отвернувшись, Амелия закрыла лицо руками.

С губ Спенсера сорвался вымученный вздох. Он подошел к жене и обнял ее за плечи. Амелия попыталась отстраниться, но Спенсер не отпустил ее и погладил по спине.

— Джек не заслуживает такой преданности.

— А кто заслуживает? — Амелия перестала вырываться и уткнулась лицом в жилетку мужа. — Ты не можешь просить меня о том, чтобы я перестала любить его. Это нечестно.

Спенсер сжимал жену в объятиях, пока она плакала, пытаясь примириться со сделанным им самим же выводом: он не может просить Амелию перестать любить брата, как не может он просить ее о том же в отношении себя. Спенсер на мгновение позволил себе представить, каково это знать, что Амелия сделает все, что угодно, ради него. Отдаст последнее, отдаст свое тело… и даже жизнь, если потребуется. Если бы ему выпала удача стать объектом ее любви и обожания, он на месте Джека навсегда забыл бы дорогу в игорные дома.

От него требовалось лишь дать Джеку денег, и тогда в глазах Амелии он снова станет хорошим. Но ведь все повторится сначала. Рано или поздно Джек вновь появится на пороге их дома, промотав полученные деньги, и начнет раздавать обещания измениться в обмен на небольшую сумму. Спенсеру придется отказать ему, и Амелия вновь расплачется…

Никакие доводы и объяснения не заставят ее изменить свое мнение сейчас. Она слишком жалостлива и добросердечна, чтобы разорвать этот порочный круг. Поэтому Спенсеру не оставалось ничего другого, как играть роль высокомерного бесчувственного негодяя. И все ради нее.

— Спенсер, прошу тебя. Если бы ты только мог поговорить…

— Нет, — решительно прервал жену Спенсер. — Это даже не обсуждается. Я принял решение. И не могу, находясь в здравом уме, дать твоему брату денег. Теперь, когда Джек это понял, он первым разорвет с тобой отношения. Вот увидишь.

Амелия плакала еще некоторое время. Спенсер опять подставил бы ей свою жилетку, но она оттолкнула его. Поэтому он стоял рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу, и смотрел на ее слезы. Какой жалкий способ провести четверть часа.

— Ну? — спросила наконец Амелия, скрестив руки на груди. — И что теперь?

— А теперь мы поедем в Брайербэнк. И чем раньше, тем лучше.

По крайней мере Спенсер мог предоставить ей хоть какое-то утешение. А именно лето в столь дорогом ее сердцу коттедже.

— Теперь, когда жетон Лео у меня, мне, как никогда раньше, необходимо встретиться с Беллами и Эшуортом и обсудить наши дела.

Амелия смотрела на ковер, и Спенсер понял, что в ее душе происходит борьба. С одной стороны, ей ужасно хотелось вновь увидеть родовое гнездо, но в то же время она собиралась взбунтоваться. Пусть у Спенсера не было пока ключа от ее сердца, зато он знал пять слов, способных успокоить Амелию и делающих возможным заключить с ней перемирие. Этими словами всегда пользовался Джек, и работали они безотказно. Поэтому Спенсер выложил козырную карту.

— Амелия, мне нужна твоя помощь.

Черты лица его жены тотчас же смягчились. Господи, все оказалось настолько просто, что в груди Спенсера шевельнулось чувство вины. Амелия жила для того, чтобы помогать всем вокруг. Причем порой доходило до того, что ради других она готова была отказаться от собственного счастья. Наверное, с его стороны было низко использовать это в своих интересах, но в противном случае он потерял бы Амелию…