— Это не твое дело, Амелия.

— Как это — не мое? Мы оба знаем, что у Джека нет ни единого шанса выиграть. И у него определенно какие-то проблемы. Он увязнет еще глубже, если сейчас проиграет.

— Меня это не касается.

— Зато касается меня. И если я… — Голос Амелии сорвался, но всем было понятно, что именно она хотела сказать. «Если я тебе небезразлична, ты не станешь этого делать».

— Ради Бога, Амелия. — Джек встал между сестрой и ее мужем. — Это мужские дела. Прекрати вмешиваться в мою жизнь. Оставь меня в покое хотя бы на этот раз.

Однако прежде чем Амелия успела что-либо ответить, Джек оказался на полу. Он лежал на ковре, корчась от боли, а Спенсер тряс ушибленным кулаком.

— Ты… — Всплеснув руками, Амелия ошеломленно смотрела на мужа. — Ты ударил его!

— Да, но не так сильно, как хотелось бы. — Спенсер провел рукой по волосам. — Черт возьми, д’Орси. Это всего лишь тумак. Возьмите себя в руки, не смущайте сестру.

Джек с трудом поднялся на ноги, потирая рот.

— А теперь извинитесь.

— Простите, — пробормотал Джек сквозь стремительно распухающие губы.

— Да не передо мной, болван. А перед Амелией.

Увидев на своих пальцах кровь, Джек грязно выругался, а потом пробормотал:

— Извини, Амелия.

Спенсер же открыл дверь библиотеки.

— А теперь давайте покончим с этим.


Игра заняла всего двадцать минут.

Амелия ждала в коридоре. Скрестив руки на груди, она вышагивала в такт со зловещим тиканьем часов. Страх, поселившийся в ее душе, становился сильнее с каждой минутой. Спенсер мог побить ее брата в первом же кону, если бы захотел. Очевидно, он играл с Джеком так же, как играл с ней. Затягивая в игру, пробуждая в нем ложную уверенность в своих силах… и, конечно же, Джек не поймет, когда нужно остановиться.

Наконец дверь отворилась, и в дверном проеме возник Джек. Амелия тотчас же подбежала к нему, вглядываясь в его лицо.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросила она, ибо и так уже было понятно, что он проиграл.

Джек безучастно смотрел на деревянную обшивку стен, потирая рукой шею. На левой стороне подбородка красовался внушительный кровоподтек.

— Не знаю. Не знаю, что теперь со мной будет. Я думал… — Он медленно выдохнул, а потом повернулся к сестре и безвольно улыбнулся. — Пусть тебе повезет больше, чем мне, Амелия. Полагаю, удача с таким мужем тебе не помешает.

Джек поцеловал сестру в щеку и зашагал по длинному коридору.

— Подожди, — окликнула его Амелия. — Ты же не уедешь прямо сейчас?

Молодой человек остановился, но не обернулся.

— У тебя есть деньги, чтобы вернуться домой?

— Да.

— Когда я снова тебя увижу?

— Скоро, — ответил Джек, как-то странно поглядев на сестру через плечо. — Или никогда. — Он сунул руку в карман и зашагал дальше. Повернув в сторону холла, он исчез из виду.

Развернувшись на каблуках, Амелия вбежала в библиотеку.

— Как ты мог так с ним поступить? Как мог поступить так со мной?

Намеренно спокойно Спенсер задвинул ящик стола и поднялся со стула. Белоснежная ткань сорочки натянулась на его широких плечах, когда он вставал. Очевидно, сюртук он снял перед игрой.

— А как мне следовало поступить? — Взгляд Спенсера перекочевал на медный жетон Лео, лежавший на стопке промокательной бумаги. Он взял его в ладонь. — Я не мог позволить ему уйти с жетоном. Ведь Джек мог бы его потерять, и одному Богу известно, какие беды этот медный кружок еще причинил бы, попав не в те руки.

— Да, но зачем было отбирать жетон подобным способом? У него финансовые затруднения. Тебе нужен жетон. Почему ты не нашел решение, которое устроило бы обоих?

Спенсер указал рукой на дверь.

— Ты же слышала, что сказал твой брат. Он не собирался продавать жетон. Глупцу захотелось поиграть. Мне следовало отказаться?

— Да! Ты же умный человек.

— Не знаю, где твой брат наберется ума, если ты продолжишь думать за него. — Спенсер сложил руки на груди. — Может быть, он усвоил этот урок.

— Ничего он не усвоил, кроме того, что ко мне приезжать больше не стоит.

— Не могу сказать, что я сильно расстроился. — Спенсер вышел из-за стола.

— Ты не расстроился. В отличие от меня. — Нет, Амелия была не просто расстроена. Она была опустошена. Ей не хотелось даже думать о том, что произойдет, когда Джек вернется в Лондон.

— Ради всего святого! Джек никчемный бездельник. Он берет у тебя деньги, а ты лишь бесконечно тревожишься за него.

— Вовсе нет. — Голос Амелии задрожал. — Я продолжаю любить его, несмотря ни на что. И продолжаю надеяться, что он исправится. От тебя не требовалось давать ему денег. Джек сказал, что хочет возобновить учебу в Кембридже. Принять сан. — Последнего он не говорил, но Амелии такой исход событий казался логичным. — Ты мог бы предложить ему место викария в местном приходе или какой-то иной способ отработать долги.

— Я несу ответственность за людей, живущих и работающих на моей земле. И ты хочешь, чтобы я отдал их духовное благополучие в руки Джека? Об этом не может быть и речи. — Спенсер покачал головой. — Он приехал сюда вовсе не для того, чтобы возобновить учебу или принять сан, Амелия. Он приехал за деньгами. Просто немного изменил тактику, когда я уличил его в этом.

— Он сделал это, потому что ты его прогнал! Даже не поговорив со мной. Мне показалось, что сегодняшнее утро научило тебя открытому общению с женой. Мы могли хотя бы все обсудить, прежде чем ты обманом завладел жетоном, а потом вышвырнул Джека за ухо, как мальчишку.

Услышав в ответ лишь недовольный вздох, Амелия прижала кулак к груди.

— Ты сказал, что несешь ответственность за своих арендаторов. Так вот я несу ответственность за своих братьев.

Амелии было десять лет, когда родился Уильям, младший. Мама была так ослаблена родами, что почти не могла заботиться о ребенке. Хью и Джеку исполнилось семь и шесть лет соответственно, поэтому все заботы о малыше легли на Амелию. «Ты должна быть маленькой мамой, Амелия. Присмотри за мальчиками». И с тех самых пор Амелия делала все от нее зависящее.

— Спенсер, прошу тебя. Я уже потеряла Хью. И не могу потерять еще и Джека.

Спенсер подошел к жене. Его лицо потемнело от обуревавших его эмоций, а фигура излучала силу и могущество. Близость его тела тут же пробудила в Амелии желание. И она тотчас же вспомнила, как сплелись в конюшне их ноги и руки, как Спенсер целовал ее горло и гладил обнаженные бедра… Несмотря на бушевавший в душе гнев, Амелия чувствовала, что еще немного, и она бросится в его объятия, умоляя обнять, поцеловать, позаботиться о ней и доставить ей удовольствие.

Полюбить ее и понять.

А потом Спенсер тихо произнес:

— Джек уже потерян для тебя, Амелия.

Нет! Амелия смотрела на мужа, чувствуя, как слезы обжигают глаза. Она вышла замуж, чтобы спасти брата, а не покончить с ним. Спенсер потратил целое состояние на дурно воспитанную лошадь, но мгновенно сбросил со счетов ее брата.

— Не говори так, — прошептала Амелия. — Ты его не знаешь. Они с Хью были так близки. Со смертью Хью какая-то часть Джека тоже словно умерла, и он все еще пытается заполнить образовавшуюся пустоту с помощью карт и выпивки. Ты не знаешь, каким он был до этого.

— А ты не видишь, каким он стал теперь. Я видел такое прежде в безрассудной юности. Это стремление к высоким ставкам и неспособность мыслить здраво. Говорю тебе, он потерян. Он еще может повернуть назад, но только если найдет силы и волю внутри себя. А ты ничего не можешь сделать, чтобы заставить его измениться. Тебе нужно отпустить вожжи, ради его и твоего же блага. Не пытайся больше утешать и уговаривать. Не давай денег. Если у тебя нет силы воли, чтобы разорвать эти отношения, я сделаю это за тебя.

— Разорвать отношения? С моей собственной плотью и кровью? — Амелия не могла поверить, что перед ней стоит тот же самый Спенсер, с которым она разговаривала утром в конюшне. Он знал, как важна для нее семья. Как он мог советовать подобное? — Из всех высокомерных и бесчувственных…

— Ах да. — Невесело усмехнувшись, Спенсер разжал пальцы. На его ладони блеснул медный жетон. — Я негодяй. Джеку можно появляться в этом доме, погрязнув в карточных долгах, выманив у проститутки этот жетон. Ему можно ставить под сомнение мою честь, угрожать репутации моей кузины и оскорблять тебя в лицо…

— Ты ударил его!

— …а я негодяй. — Спенсер еле слышно выругался. — Я целую неделю живу под грузом беспочвенных обвинений. Я утратил терпение и чувство такта, не присел ни минуты ни днем, ни ночью, пытаясь доказать несправедливость выдвинутых против меня обвинений. Ты поклялась, что веришь мне, когда все мои попытки не увенчались успехом. И вот теперь Джек является сюда с доказательством моей невиновности в кармане, и ты называешь меня негодяем. И вся твоя преданность достается этому неблагодарному бездельнику. Его ты защищаешь.

Эта боль в глазах Спенсера… Она разрывала Амелии сердце. Но что она могла сказать?

— Он мой брат.

— А я — твой муж!

В голосе Спенсера сквозило такое отчаяние, что Амелия попятилась назад. Хищный огонь в его глазах гнал Амелию все дальше, и ее сердце бешено колотилось в груди.

— Я твой муж. Мы обменялись клятвами, если ты забыла. — Надвигаясь на Амелию, он вытянул руку с зажатым между большим и указательным пальцами жетоном. — В ту же самую ночь ты пообещала мне кое-что. Как только жетон найдется, ты отдашь мне всю себя без остатка и ни в чем не станешь мне отказывать.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты только что грозился силой разлучить меня с семьей. И после этого ждешь, что я буду вести себя как ни в чем не бывало? Лягу в постель, как хорошая послушная жена?