— Жизнь — это не покой, Росс, — сказала она. — Ты живёшь, чтобы чувствовать жизнь, чтобы дышать глубоко и слышать, как бьётся сердце! После рождения Изабеллы-Роуз я не беременела почти десять лет. Так что нет оснований мне снова забеременеть и в последующие десять лет, а потом будет уже слишком поздно.

— Идём, — перебил он, — Нас уже ждут.

— Если ты теперь оставишь меня ради какой-нибудь лондонской модной курочки, — сказала она, — я на тебя страшно рассержусь.

— Чёрт возьми, — сказал он. — Через пару недель я спрошу Дуайта...

— Да ну его, твоего Дуайта. Это его совершенно не касается.

Росс положил руку ей на плечо.

— Что ж, когда я не буду так явно ощущать под рукой эти косточки, может, и сочту тебя подходящей.

— Я что тебе, гусь в лавке торговца? Ну, а если я когда-нибудь соберусь купить гуся — щупать буду другое место.

На его внезапный взрыв смеха к ним сбежались дети, но никто из родителей не стал объяснять, что их так развеселило. Спустя несколько минут, все чинно направились к церкви.

II

Церковь и церковный двор наполнились народом. Казалось, все из округи Сола и Грамблера, Меллина и Марасанвоса прослышали о рождении второго сына Полдарков, и все пожелали явиться на крещение. В церкви просто не хватило места всем желающим, да ещё в последнюю минуту прибыл Джуд Пэйнтер на чём-то вроде трона — носилках, которые тащили его четыре юных соседа, двое из них — Мастак и Певун Томасы. Это вышло, конечно, забавно, но они обещали не валять дурака. За ними следовала Пруди с палкой — чтобы стукнуть по голове, если они не будут вести себя прилично. Джуд восседал наверху как потрёпанный и не особенно одухотворённый Будда, мрачно глядя на далёкую землю и пытаясь удержать на месте поношенную фетровую шляпу. Всё в нём выглядело дряхлым, от глаз и носа до заляпанного рыжими разводами одеяла, которое кто-то в последнюю минуту накинул ему на плечи.

— Меня как будто на собственные похороны несут, — сказал он. — Уж точно, в следующий раз так оно и будет, ну и пошло оно всё, вот что я скажу. Что енто там за мышонок? — добавил он громко, оказавшись в церкви и тыча пальцем в сторону младенца. — Вы не знали, что он покрыт шерстью, да? А не то б тащили из утробы прям за хвостик. Чтобы спасти его от ада и вечных мук. А вы ведь все на это обречены, ежели не покаетесь!

— А ну умолкни, — зашипела на него Пруди, — ты ж обещал вести себя тихо, старое трепло.

— Сама трепло, — ответил Джуд. — Эй, ребята! Спускайте меня вниз, и чтоб я не думал, будто вы собрались уронить меня как корзину с яйцами! Полегче!

Носильщики медленно опустили его на пол, потея и извиняясь за то, что наступали на ноги и расталкивали людей вокруг. К пущему гневу Джуда, Пруди сдёрнула с него шляпу.

С появлением преподобного Кларенса Оджерса, которого сопровождала жена, в церкви стало потише. Выглядел мистер Оджерс неплохо и шёл довольно твёрдо, вот только память играла с ним странные шутки. После открытия шахты она становилась всё хуже — теперь, если не проследить, он вполне мог женить Генри Полдарка на его крёстной матери Кэролайн Энис. А то и в самом деле прочесть над Джудом погребальную речь — земля к земле, прах к праху — викарий легко мог принять желаемое за действительное. Слишком уж давно этот Джуд был для него занозой в боку.

— Не нарушай межи ближнего твоего! — вдруг брякнул Джуд. — Так говорится в Божьей книге, и помяните мои слова, ежели вы не следуете воле Господа, то гореть вам в печке, как Сидраку, Мехаку и Авенагу. Только вы оттудова не воротитесь, как они... Ой!

Пруди, которой палка не пригодилась для носильщиков, стукнула Джуда по лысине, чтобы умолк. Он обернулся, как побагровевшая лягушка, но увидев, что палка поднята для нового удара, вынужден был проглотить ярость, бурлившую в его горле, как в насосе, втягивающем грязь вместо воды.

После этого крещение больше не прерывалось и прошло бы благополучно, если бы мистеру Оджерсу не взбрело в голову, что Генри следует окрестить Чарльзом. Он трижды окунал пальцы в воду и начинал: «Чарльз Веннор, я крещу тебя...», и сделал всё правильно только с четвёртой попытки, но к тому времени Генри Веннор раскричался на всю церковь, а с Беллой случился приступ смеха.

На этом краткая церемония окончилась, четыре носильщика Джуда поспешили вынести его из церкви и оказались у церковной двери как раз вовремя, чтобы получить кусок крестильного пирога, который по традиции родители дарят первому, кого встречают на выходе из церкви.

— Благословен муж, который не ходит на совет нечестивых, — провозгласил Джуд, когда его вынесли наружу, как тонущую в бурных волнах лодку, — и не стоит на пути грешных... Да будь вы прокляты, чем вы там заняты? Кидаете меня туды-сюды! Не мешок картошки несете!

Но он сидел тихо, с ухмылкой на лице, приготовившись схватить пирог. А когда Демельза его вручила, Джуд крепко ухватил пирог огромной грязной лапой и не позволил Пруди даже взглянуть на него.

И только Стивен Каррингтон в церковь не явился.


III

В общем, Рождество для Полдарков выдалось беспокойное. В самое неподходящее время, когда все были в церкви, на крещении, к ручью подкатила огромная запряжённая быками повозка, с трудом пересекла его и прибыла к парадному въезду в Нампару. Двое возниц спешились, позвонили в колокольчик и, не дождавшись ответа, шаркали ногами и дули на замёрзшие руки до тех пор, пока не подтянулась длинная вереница гостей — на лошадях или пешком по долине. В повозке лежал огромный рояль, купленный Россом месяц назад.

Для него приготовили место в библиотеке, но внести рояль, даже без ножек, через узкий дверной проём, оказалось делом нелёгким. Мужчины старались изо всех сил — плевали на руки, сопели, давали советы и шумно обсуждали событие во время крещенского чаепития. И лишь поздно вечером, когда все наконец разошлись по домам, Демельзе удалось испробовать рояль. Изабеллу-Роуз с большим трудом убедили, что пока она не подрастёт, для неё достаточно хорош и спинет в гостиной — кроме особых случаев. И Демельза сыграла в тот вечер с десяток пьес, а большая часть семьи пыталась ей мешать, подпевая не в лад.

В первый день Рождества к ним на ужин пришли Энисы с двумя маленькими дочками, а также Сэм и Розина Карн, а в день святого Стефана — Пол и Дейзи Келлоу и Тренеглосы.

Келлоу принесли воскресную газету с заголовком на первой полосе «Полное поражение французской армии!» Сообщения от семнадцатого числа подтверждались, и даже более того. Корпус Даву полностью разбит. Остатки французской армии столкнулись с двумя армиями русских, преградившими им путь на реке Березина. Возглавляемые самим императором французы прорвались, но двенадцать тысяч утонули в реке, а более двадцати тысяч попали в плен. От всей огромной армии в полмиллиона человек теперь у Наполеона оставалось только десять тысяч. Из Варшавы он отправился в Париж, бросив остатки войска на произвол судьбы.

Настало время снова танцевать на столе, и если Полдарки не вполне могли это выполнить, то хотя бы изо всех сил старались. Они часто пели, и рояль — новая прекрасная игрушка — оказался очень кстати. Демельза вволю играла старые корнуольские песни и любимые всеми рождественские гимны.

После возвращение из Флашинга Клоуэнс дважды замечала Стивена, но не попадалась в ловушку, как в мастерской Пэлли. Ее ушей иногда достигали ужасные слухи о его поступках. Но двадцать седьмого числа, когда они как раз обедали, приехал молодой человек по имени Том Гилдфорд и с благодарностью принял приглашение присоединиться. Похоже, Клоуэнс его очаровала, и он этого не скрывал.

— Этот получше, — сказал потом Росс Демельзе наедине.

— Значит, он тебе нравится?

— Насколько я могу судить. Но он не столько кажется мне лучше Стивена, сколько радует, как новый молодой человек, просто для сравнения. Она слишком уж быстро привязывается.

Демельза вспомнила разговор на эту же тему с Кэролайн Энис пару лет назад. В самом деле, хорошо быть знакомой со многими, но в конце концов, разве важно, сколько было этих знакомств?

Джереми всё Рождество пребывал в приподнятом настроении. Он отчаянно флиртовал с Дейзи, каламбурил, отпускал нелепые шутки за столом во время ужина, и напился так, что пришлось отвести его в постель. Вечером двадцать восьмого он отсутствовал, и Клоуэнс ненароком встретила брата, потихоньку вернувшегося очень поздно и точно от женщины. Её чуткий носик ощутил аромат дешёвых духов. В окрестностях ближе Труро почти не было открытой проституции, но без сомнения, в деревне нашлось бы немало желающих сделать одолжение будущему хозяину Нампары. Клоуэнс надеялась, что Джереми хотя бы не получит иска об установлении отцовства. На минуту она подумала о Дейзи, но встретившись с ней в следующий раз, поняла, что это не так.

Но это, похоже, не вернуло Джереми хорошего настроения. Всё это больше напоминало ярость, чем веселье.

Во время второго визита Том Гилдфорд передал, что большую часть пути проехал с Валентином, который сделал крюк, чтобы засвидетельствовать своё почтение семьям Поупов и Тревонансов, и явится в Нампару через час. После короткого оживлённого общения Джереми уехал на шахту, сказав, что ситуация там критическая, и опять явился ночью, когда оба молодых человека уже уехали. В ответ на возмущённые жалобы Демельзы, что он пропустил и обед, и ужин, Джереми сказал, что сейчас же отправится в кладовую и наверстает упущенное. Помня о случившемся с Фрэнсисом, Демельза всегда беспокоилась, если кто-то из членов семьи уезжал на шахту и не возвращался вовремя. Поэтому около семи она послала на Уил-Лежер Мэтью-Марка Мартина — узнать, как дела. Тот сообщил, что Джереми уехал из шахты в шесть, вместе с Полом Келлоу. Вернувшись наконец-то домой, он никак не объяснил своё отсутствие, и никто не стал его спрашивать.