— Правда? Я выходила пообедать с…

— Ты не обязана передо мной отчитываться. — Негодуя на самого себя, он резко отвернулся.

Ничего не понимая, Мадди пригладила растрепанные волосы. Сейчас три часа ночи. Он явно раздражен, а она устала. Нужно спустить все на тормозах.

— Ладно, Рид, ты же не хочешь сказать, что проделал на машине весь этот путь до Филадельфии только потому, что я не брала трубку?

Он неотрывно смотрел на нее, и ее растерянное выражение сменилось веселым, а затем она расплылась в улыбке.

— Правда, поэтому? — Она подошла и прижалась щекой к его груди. — Более приятного ради меня никто еще не делал. Даже не знаю, что и сказать. Я…

Она подняла глаза, и его холодный взгляд заставил ее содрогнуться. Сразу сникнув, она отошла от него.

— Ты решил, что я была с другим, — тихо и отчетливо проговорила она. — Подумал, что я сплю с другим мужчиной, и приехал, чтобы убедиться в этом. — Горло ей стиснуло от горечи. Она указала на пустую кровать. — Извини, что я тебя разочаровала.

— Нет. — Он схватил ее за руку, увидев заблестевшие у нее на глазах слезы. — Не потому. Ну, если говорить честно, я думал, что это возможно. Но ты вправе распоряжаться собой.

— Спасибо. — Она выдернула руку и села на краешек кровати, но слезы удержать не смогла. — Теперь ты удовлетворен, так почему же не уходишь? Мне нужно выспаться.

— Я знаю. — В смущении взъерошив себе волосы, он присел рядом с ней. — Я знаю, что ты должна выспаться перед премьерой, и, когда ты не отвечала на мои звонки, я удивился. — Она с болью посмотрела на него, и он проклял себя. — Да, действительно, я подумал, что у тебя свидание. Но я не вправе привязывать тебя к себе, Мадди.

— Ты ничего не понимаешь.

— И это я знаю. Дай мне всего одну минуту. — Он сжал ее руки, не дожидаясь возражений. — Ну, прошу тебя. Я действительно думал об этом и очень переживал. А потом испугался. И все время, пока я добирался сюда, мне казалось, что с тобой что-то случилось.

— Вот еще глупости. Что могло случиться?

— Не знаю. Что угодно. — Он отчаянно стиснул ей руки. — Мне просто нужно было поскорее тебя увидеть.

Злость на него прошла, но она не знала, что ее еще ждет.

— Ну, вот ты меня увидел. И что же дальше?

— Это зависит от тебя.

— Нет. — Она вырвала у него свои руки и встала. — Ты сам скажи. Посмотри мне в глаза и скажи, чего ты хочешь.

— Я хочу тебя. — Он медленно поднялся. — Хочу, чтобы ты позволила мне остаться. Не подумай, Мадди, не для того, чтобы заниматься с тобой любовью, а просто быть рядом.

И все-таки последнее слово оставалось за ней. Казнить его за это оскорбительное недоверие или помиловать? Улыбнувшись, она шагнула к нему:

— Значит, ты не хочешь заниматься со мной любовью?

— Хочу, очень хочу. — Сдерживая себя, он нежно погладил ее по щеке. — Но, Мадди, тебе необходимо выспаться.

— Боишься за свои денежки? — Она стала расстегивать ему рубашку.

— Да. — Он взял ее лицо в ладони. — Да, страшно боюсь.

— Можешь не бояться. — Глядя ему в глаза, она спустила его рубашку с плеч. — Верь мне, верь хотя бы одну эту ночь.

Глава 11

Как ему хотелось верить Мадди! В какой-то момент этой долгой и мучительной для него ночи ему вдруг подумалось: что, если бы он поверил в ее искренность, в ее любовь? Ведь это могло бы изменить всю его жизнь. Вот только в какую сторону?

Но ее прикосновения были так легки и ласковы, взгляд был полон такой нежности! И он отринул все свои сомнения и недоверие — хотя бы на эту ночь.

Он целовал ее ладони, будто не умел выразить свои чувства словами. Она растроганно улыбнулась этой беспомощной, какой-то детской ласке.

Они опустились на уже смятую ею постель, забыв выключить бра. Он осыпал ее лицо жаркими поцелуями, вкладывая в них страстную надежду на исцеление. И глаза ее потемнели от любви и жалости к этому большому и такому несчастному ребенку.

— Как же я по тебе соскучился! — шептал он.

— А я так ждала, когда ты приедешь. Ложусь вечером спать, а сама думаю: вот проснусь утром, а ты уже здесь. Сегодня утром так и будет.

Она поцеловала его в плечо, и они бесконечно нежно ласкали друг друга, будто поверить не могли, что уже вместе, рядом, а потом снова сливались в долгом самозабвенном поцелуе.

Желание горячило им кровь, но они его сдерживали, будто оба чувствовали, что на этот раз не они зависят от времени, а оно — от них. Сегодня была их ночь.

Горячая благодарность за то, что он есть, за его бесконечную нежность и пылкость переполняла ее, и она изливала ее в щедрых, безоглядных ласках, выражая в них всю свою сердечность и преданность.

Желанная и страстная, она чутко отзывалась на каждое его прикосновение, на каждую невысказанную просьбу, освежая его душу долгожданным весенним дождем, что смывает прошлую боль и страдания и вместо них помогает взрасти вере и надежде. Он не знал, как вознаградить ее за все это… Разве только безграничной нежностью и любовью.

Благоговейные и трепетные ласки постепенно сменились все разгорающейся страстью, и ее очищающий, неистовый взрыв унес их на вершину блаженства…

После завтрака Мадди не находила себе места от волнения. Всего через несколько часов настанет решающий момент. Она всей душой рвалась в театр.

— Я думал, ты пойдешь туда только днем, — заметил Рид, сидя за рулем и подчиняясь подсказкам Мадди, которая уже знала, как быстрее добраться до театра.

— Сегодня у нас не будет репетиции, но сейчас там происходит самое важное и решающее.

— Сейчас? Разве не вечером?

— Вечером ничего не будет, если днем не подготовить освещение, декорации, занавес и… Сейчас будет поворот направо, потом еще раз направо.

Двигаясь в густом потоке машин, он сбавил скорость, следуя ее указаниям.

— Вот уж не думал, что актеров так волнует техническая сторона спектакля.

— Без тщательной подготовки мюзикл не произведет настоящего эффекта. Попробуй представить себе «Я и король» без тронного зала или «Клетку» без ночного клуба… Вон, смотри, там есть местечко. — Высунув голову из окна, она показала ему, куда поставить машину. — Твоя машина уместится?

Усмехнувшись, Рид ловко подал машину задом и поставил ее точно между двумя другими машинами на стоянке.

— Ну как, порядок?

— Полный порядок. — Она поцеловала его. — Ты молодец. Рид, я так рада, что ты уже здесь! Или я это уже говорила?

— И не раз. — Он притянул ее к себе. — Нужно было уговорить тебя остаться в постели. Чтобы ты могла отдохнуть, — поспешил он добавить, когда она удивленно подняла брови. — Посмотри на себя! Ты же вся издергалась!

— Это естественно в день премьеры. Вот если бы я была спокойна, тогда другое дело. И нужно же тебе посмотреть, на что уходят твои деньги. Идем скорее. — Она вышла из машины и ждала его на тротуаре. — Посмотришь, что творится за кулисами.

Они вошли в театр через служебный вход. Мадди помахала охраннику и потащила Рида внутрь. Пронзительно взвизгнула и умолкла электропила. Рид растерялся, увидев множество людей в рабочих комбинезонах и халатах, которые перекрикивались, ругались, бегали, суетились, на минутку останавливались, чтобы выслушать какие-то указания, затем со всех ног бросались их выполнять.

Все вместе производило на него впечатление сумасшедшего дома.

Он не мог поверить, что всего через несколько часов все будет готово к поднятию занавеса. Повсюду нервно метались артисты, еще незагримированные. Пыль стояла столбом, на полу валялись мотки проводов, инструменты, обрывки бумаги и веревок.

Стоящий на авансцене человек в наушниках широко развел руки, что-то сказал в микрофон и поводил руками. Квадрат света на заднике, повинуясь его указаниям, немного сместился в сторону.

— Ты знаком с режиссером по освещению?

— Немного, — сказал Рид, глядя, как тот сделал по сцене несколько шагов вправо.

— Понимаешь, свет всех прожекторов в каждый момент должен подаваться в какое-то одно место. Так вот он руководит освещением авансцены, а его помощник — освещением задника.

— А сколько всего прожекторов?

— Точно не знаю, но много.

— Шоу начинается в восемь. Неужели этого нельзя было сделать заранее?

— Вчера режиссер внес некоторые изменения в мизансцены. Не волнуйся, спектакль начнется ровно в восемь.

Рид недоверчиво огляделся. В нескольких местах стояли большие клети из досок, на колесиках, одни раскрытые, другие накрытые крышкой. По полу змеями вились толстые и тонкие кабели, повсюду торчали стремянки. На высоко поднятой лебедке рабочий возился с осветительными приборами. Неподалеку другой человек старался перекричать шум и размахивал руками, подавая кому-то команду «Вира!». Наконец, когда черный занавес начал медленно опускаться и замер по его сигналу, он показал большой палец и вытер пот со лба.

— Это они регулируют высоту опускания занавесов и декораций, — объяснила ему Мадди. — К ним прицеплены грузила, и рабочие должны определить, на сколько их опускать и поднимать. Идем, я покажу тебе машинную галерею, они там творят настоящие чудеса.

Мадди стала пробираться за кулисы, осторожно обходя ящики и коробки, огибая стремянки. Сверху свисали какие-то веревки, повсюду тянулись провода. Рид увидел курицу из резины, подвешенную за клюв рядом с предметом, похожим на электрический ящик, который рабочие прибивали к деревянной панели.

— Мисс О'Харли! — Один рабочий обернулся и приветливо улыбнулся. — Прекрасно выглядите!

— Главное, постарайтесь, чтобы я хорошо выглядела вечером.

Вдоль задней стены выстроились в ряд высокие ящики, пестреющие наклейками с названиями спектаклей. Мадди протиснулась в узкий проход между последним занавесом и ящиками.