— Ладно. А вы не останетесь на репетицию?

— А кто нам помешает! — воскликнул Фрэнк.

Мадди снова позвали, и она пошла по коридору, все время оборачиваясь, чтобы подольше не выпускать из виду родственников.

— Как только освобожусь, устроим праздник. За мой счет!

Фрэнк усмехнулся и обнял жену за плечи.

— А мы и не станем возражать! Идем скорее, займем места в первом ряду.


— К вам мистер Селби, сэр, — сухим, официальным тоном возвестила Ханна и пропустила Селби в кабинет Рида.

— Благодарю вас, Ханна. Проследите пока за звонками.

На этот раз в кабинете не появилось ни кофе, ни печенья. Рид заметил осуждающий вид Ханны, когда она закрывала дверь.

— Присаживайтесь, Селби.

— Представляю, как гордится вами ваш старик. — Удобно усевшись, Селби оглядел офис. — Вы высоко держите марку. Слышал, вы подписали контракт с этой маленькой группой из округа Колумбия. Рискованная затея, скажу я вам!

Рид лишь едва заметно поднял бровь, сохраняя бесстрастное лицо. Он знал, что «Галлоуэй» сама предлагала этой группе контракт.

— Время от времени мы можем себе позволить рискнуть.

— Нелегко убедить радиостанции включить в свой список программ новые таланты. Без солидной рекламы диск с неизвестными публике исполнителями обречен на провал. — Достав маленькую тонкую сигару, Селби вертел в пальцах зажигалку. — Я для того и пришел. Подумал, стоит потолковать перед заседанием Ассоциации звукозаписывающих компаний.

Рид спокойно сидел, дожидаясь, когда Селби закурит. Как только Селби попросил о встрече, он сразу понял, что тот сильно встревожен. Не каждый день проводится закрытое заседание Ассоциации звукозаписывающих компаний Америки. Все знали, что ведущие руководители будут решать вопрос о целесообразности изучения деятельности независимых промоутеров. Некоторые крупные компании, включая «Галлоуэй», по-прежнему пользовались услугами независимых, хотя их деятельности сопутствовали скандалы, связанные со взятками и откатами.

— Слушайте, Валентайн, — не дождавшись ответа Рида, заговорил Селби. — Мы с вами не вчера начали заниматься этим делом. И знаем, что главное — это трансляция звукозаписи. Если она не звучит на ведущих радиостанциях, диск не дает сбора.

«Он даже вспотел, — спокойно заметил про себя Рид, и лицо его, несмотря на искусственный загар, побледнело. — Почему же „Галлоуэй“ так боится серьезного расследования?» — размышлял он.

— Платить за трансляцию, Селби, — это все равно что скакать на больной лошади. Рано или поздно она под вами завалится.

Выдохнув дым, Селби быстро подался вперед:

— Мы с вами знаем, как работает система. Если иной раз приходится сунуть директору программы несколько сотен, кому от этого плохо?

— А если приходится угрожать этому директору, когда он отказывается?

— Это полная чушь! — Но на висках у него выступили капельки пота.

— Ну, расследование все это выяснит. А тем временем «Валентайн рекордс» получит разрешение на трансляцию новых дисков без участия независимых.

— Это все равно что выплеснуть из ванны вместе с водой и ребенка! — заорал Селби и вскочил. — Сорок самых влиятельных радиостанций официально объявляют для продажи мелким станциям списки музыкальных дисков, которые они транслируют. Если какой-то диск не пользуется большим спросом, значит, ваши затраты пошли коту под хвост! Такова уж система.

— Может, тогда стоит немного изменить систему?

— Вы такой же упрямый и ограниченный, как и ваш отец.

Губы Рида тронула едва заметная улыбка.

— Благодарю вас.

— Вам легко быть успешным, верно? — набросился на него Селби. — Сидите в своем маленьком уютном офисе, не запачкав руки. За вас все сделал папаша.

Рид заставил себя сдержаться.

— Если вы дадите себе труд внимательно посмотреть, то увидите, что у моего отца руки ничем таким не замараны. «Валентайн» никогда не прибегал к взяткам, откатам и грязным угрозам.

— Не такой уж вы безупречный, Валентайн!

— Тем не менее уже через час «Валентайн рекордс» проголосует за расследование деятельности всех фирм грамзаписи.

— И ничего оно не даст! — Селби трясущимися пальцами смял сигару. Он пришел к Риду, потому что его фирма благодаря прекрасной репутации и влиянию могла повернуть голосование в нужную ему сторону. Задыхаясь, Селби ослабил узел галстука. — Почти у всех фирм грамзаписи рыльце в пушку. Даже если вы устроите расследование, я устою. Конечно, кому-то не поздоровится, но только не мне. Десять лет назад «Галлоуэй» барахталась на самом дне, а сегодня занимает в бизнесе одно из первых мест. Я сумел этого добиться, потому что играл по правилам, выискивал спонсоров. И когда шум уляжется, Валентайн, я по-прежнему буду на высоте.

— Еще бы, — пробормотал Рид, когда Селби опрометью выбежал из кабинета.

Типы вроде Селби никогда не расплачиваются за свои преступления. У них под рукой всегда найдутся мошенники и козлы отпущения. Если бы Рид стремился к личной мести, он мог бы начать собственное расследование. У него уже были сведения о побоях, нанесенных одному дискжокею, якобы за то, что он не ставил записи некоторых разрешенных к трансляции записей. В Нью-Джерси жене директора музыкальной программы присылали письма с угрозами. Был еще один директор, который частенько летал первым классом в Лас-Вегас, где проигрывал огромные суммы — гораздо более крупные, чем позволял его ежегодный доход. Это входило в правила той самой игры, в которую Рид отказывался играть.

Но вряд ли Селби поплатится за свои махинации. Не одному ему удавалось выходить сухим из воды.

Встав из-за стола, он стал просматривать содержимое своего портфеля. Да, он пришел в компанию, когда она уже была успешной. Ему не пришлось бороться за признание. А если бы пришлось, стал бы он искать короткого пути наверх? Поскольку Рид не мог быть в этом уверен, он решил голосовать за расследование Ассоциации звукозаписывающих компаний Америки. Пусть там во всем разберутся, тогда можно будет спокойно продолжать работать. Да, заседание будет наверняка долгим и не очень приятным, думал Рид, выходя из кабинета.

— Сегодня я уже не вернусь, Ханна.

— Удачи вам, мистер Валентайн. Пока вы разговаривали с этим человеком, вам несколько раз звонили.

— Что-нибудь важное?

— Нет, ничего срочного. Вам звонила мисс О'Харли. — Ханна невинно улыбнулась, ожидая реакции Рида. Увидев, что он медлит с ответом, она поняла все, что хотела узнать.

— Если она позвонит снова, скажите ей…

— Да, мистер Валентайн?

— Скажите, что я ей перезвоню.

С трудом скрыв разочарование, Ханна пробормотала:

— Ах, мистер Валентайн!

— Да?

Она видела, что он спешит, но осмелилась еще немного надавить на него:

— Я хотела спросить, поедете ли вы сами в Филадельфию на премьеру или мне послать цветы от вашего имени?

Он подумал о предстоящем заседании, о работе, которой нельзя пренебречь. Вспомнил глаза Мадди и сомнения, которые давно уже не давали ему покоя. Не слишком ли они разные? А что, если они не смогут жить вместе?

— На премьере будет мой отец. Если я не поеду, он будет представлять нас обоих.

— Понятно. — Ханна помрачнела и стала нервно собирать документы в стопку.

— А о цветах я сам позабочусь.

— Да уж не забудьте, — пробормотала она, когда за ним закрылась дверь.

Все прошло хорошо. Лежа поперек кровати, Мадди вспоминала репетицию. Боясь сглазить спектакль, она только себе это говорила, и то не вслух.

Завтра вечером! Завтра вечером в это же время она будет готовиться к выходу в своей уборной. Уже через сутки! Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Как ей пережить эти сутки?

Рид не перезвонил ей. Мадди повернула голову к телефону. Со дня ее отъезда в Филадельфию они разговаривали всего несколько раз, и каждый раз она чувствовала, что он старается отдалиться от нее. Может, ему это удалось.

Танцовщики знают, что такое физическая боль. Без нее ни дня не обходится, такова уж профессия. Но они приучают себя превозмогать ее и продолжать работать. Душевную боль труднее преодолеть, но она с ней справится, выдержит. Чего-чего, а выдержки у нее хватает.

Почти вся ее семья здесь, в Филадельфии. Мадди заставила себя встать и подошла к стенному шкафу. Нужно переодеться, притвориться веселой и беззаботной и пойти с ними куда-нибудь в город. Не всем так повезло, напомнила себе Мадди, снимая рабочую одежду. А вот у нее есть близкие люди, которые любят ее такой, какая она есть, и переживают за нее.

Карьера ее складывается благополучно. И пусть она потеряла шанс на счастье с Ридом, таланта танцовщицы у нее никому не отнять. Даже если ей придется начать все сначала, снова выступать в клубах, в маленьких местных театрах, мечтать об ангажементе на лето, она все равно будет счастлива.

Мадди О'Харли и без мужчины живет полной и интересной жизнью. Она обойдется без белого рыцаря на коне, который подхватит и унесет ее от этой жизни в заоблачные выси. Потому что ей по душе и эта жизнь, и эта профессия.

Если Рид уйдет из ее жизни, она может… Она прислонилась к шкафу и тяжело вздохнула. Господи, как же она несчастна! Нет, Рид нужен ей не как защита и опора, она не боится жизни и привыкла полностью рассчитывать на свои силы и возможности. Но она любит его, поэтому хочет быть с ним. И он любит ее, хотя сам этого не понимает…

В дверь постучали. Мадди заставила себя встряхнуться.

— Кто там?

— Это я, Эбби.

Не застегивая халата, Мадди подбежала к двери. Там стояла Эбби, свежая и прелестная в изящном белом платье.

— Ого, ты уже готова! А я даже не начинала.

— Я нарочно оделась пораньше, чтобы поговорить с тобой.