Хаддл был прав. Дверь опять заклинило, и она упорно не поддавалась, несмотря на то что я толкала ее изо всех сил.

— Должно быть, дверь отсырела. Хотя не представляю, каким образом. Стояла такая жара. Хорошо, не волнуйся. Я тебе помогу.

Я стала собирать стаканы.

— Могу я быть чем-то полезной? — В зал крадучись вошла леди Инскип. — Я не хочу спать. Тинкер не дает мне покоя. Кроме того, я себя прекрасно чувствую… Вечеринка была такой веселой. — Леди Инскип подошла и поцеловала меня. — Большое спасибо, Виола. Ты сделала так много, так тяжело работала. Я рассказала обо всем святой Маргарите Антиохской. Она ответила, что ты ниспослана нам…

— Святой Маргарите Антиохской? О, вы имеете в виду курицу. Как мило, что она знает обо всем. Какая умная курица. Интересно, как она научилась говорить?.. Кем я ниспослана? — Я чувствовала себя несколько сконфуженной.

Леди Инскип рассмеялась.

— Не болтай глупостей, Виола. Куры не умеют говорить по-человечески. — Она взглянула на меня с выражением легкого упрека. — Святая Маргарита говорит на курином языке. К счастью, я понимаю язык животных. Она сказала, что ты ниспослана с целью сделать нашу жизнь лучше и веселее.

— О, как мило с ее стороны. Она полагает, что я сделала нечто полезное?

— Конечно, ты очень помогла. А сейчас разреши мне помочь тебе.

— Вы можете отнести грязные стаканы в кухню. Но будьте осторожны, мадам, пол очень скользкий. — Я посмотрела на ее легкие тапочки. — Вам следует надеть башмаки с рифленой резиновой подошвой.

— Сажа снова сыплется из дымохода. — Леди Инскип с раздражением взглянула на камин. Серая горка пепла лежала на полу перед каминной решеткой. Леди Инскип замерла на секунду. — Знаешь, у меня появилось странное чувство, словно стены движутся, а пол уходит из-под ног. — Она обхватила голову руками. — Вероятно, во всем виноваты таблетки. Или вчера вечером я выпила лишнего. О Виола! — Леди Инскип протянула ко мне руки.

— Ваши таблетки ни при чем. Вы действительно скользите назад.

Я поймала ее ладонь и крепко сжала. Стакан, который я держала в руке, выпал и покатился в дальний угол комнаты.

— Что происходит? Пол изогнулся.

Мы засмеялись. Леди Инскип выглядела несколько взволнованной:

— Мне показалось, что стены плывут… Я сниму обувь. Босиком я справлюсь лучше.

— Посмотрите, сколько пыли кругом. — Я с удивлением огляделась по сторонам. На столе, стульях, камине лежал толстый слой пыли. — Не понимаю, ведь в комнате недавно убирали. Что происходит? Откуда столько сажи, ведь в камине не зажигали огонь?

Я замолчала. Леди Инскип судорожно сжала мою руку. Она побледнела, только пятна румян розовели на белых как мел щеках.

— Ты слышишь? Ты слышишь этот ужасный звук?

— Я ничего не слышу… Подождите секунду… Да, я услышала. Я слышала эти звуки уже несколько раз. Странный шорох. Немного похоже на журчание воды… А сейчас звук усилился… — Мы прислушивались к странным звукам, тесно прижавшись друг к другу. — Не думаю, что стоит чего-то опасаться.

— Тише, тише! — Леди Инскип приложила палец к губам, ее глаза в ужасе раскрылись. Раздался очень высокий звенящий звук, похожий на пение тысячи стеклянных колокольчиков. Повеяло чем-то зловещим. — Посмотри, — беззвучно прошептала она и показала пальцем на потолок.

Хотя все окна в комнате были закрыты, хрустальная люстра со скрипом раскачивалась, словно вокруг бушевал ураган. Канделябры на стенах стали подпрыгивать, как будто в них вселились злые духи. Стеклянные подвески падали на пол и со звоном разлетались на мелкие кусочки. Волосы у меня на голове встали дыбом. Леди Инскип начала завывать от ужаса.

— Все в порядке, ничего страшного, миледи, — сказала я, пытаясь успокоить ее. Мое сердце колотилось в груди. — Думаю, что всему причиной неполадки с электричеством. Очевидно, Бак где-то возится с проводкой.

Шум неожиданно прекратился. Наступил короткий миг абсолютной тишины. И вдруг раздался стон. Жуткий, жалобный, пронизывающий вопль, подобный тому, что я уже однажды слышала. Стон раздавался глубоко из-под земли. Один из стеклянных плафонов треснул на две половинки и с шумом упал на пол. Леди Инскип закрыла руками уши:

— Он идет ко мне! Он идет за мной! О Боже! — Она широко раскрыла рот и закричала громко, изо всех сил.

Я прижала ее к себе, а она вырывалась из моих рук.

— Пожалуйста, успокойтесь! Не кричите!

Но леди Инскип никак не могла остановиться и бешено билась в моих руках. Страшный вой никак не прекращался. Леди Инскип охрипла от криков. Я сама была на грани того, чтобы закричать.

— Что это? Что здесь происходит? — Джайлс выхватил леди Инскип у меня из рук и сильно встряхнул. Убедившись, что она не успокоилась, шлепнул ладонью по лицу. Леди Инскип глотнула воздух широко раскрытым ртом. Методы Джайлса сработали, несчастная понемногу приходила в себя. Она больше не визжала, но продолжала всхлипывать при каждом вздохе, как испуганный ребенок. Ее руки безвольно висели, рот был широко раскрыт. Джайлс придвинул кресло и толкнул в него леди Инскип. Я стала рядом и начала гладить ее по голове. Смутные страхи терзали меня. Жуткие стоны прекратились так же внезапно, как и начались.

— Какого черта весь этот шум? Я слышал вопли из своей спальни. — В зал вошел сэр Джеймс. Рот сэра Джеймса был полуоткрыт, из него торчали длинные зубы, челюсть дрожала от злости.

— Это он! Он пришел за мной! Боров, он не оставит меня в покое! Ужасное проклятие действует! — Леди Инскип дрожала, как в лихорадке. — Помоги мне! Джеймс, пожалуйста, помоги!

— О нет! Милли, не начинай все сначала! — Сэр Джеймс раздраженно швырнул сигарету в камин. — Я много раз говорил, что привидений не существует. А если б они и существовали, то нашли бы гораздо более интересное занятие, чем преследовать тебя. С меня достаточно. Я немедленно позвоню доктору Гордону.

— Но я тоже слышала эти жуткие звуки, — сказала я, когда сэр Джеймс повернулся спиной к своей жене. — И тоже испугалась. Внизу, под нами что-то происходит.

— Жестоко издеваться надо мной и над моей несчастной женой.

— Могу подтвердить слова Виолы, сэр. Я также слышал эти звуки, — вмешался в разговор Джайлс. — Мне кажется, что я знаю причину…

Леди Инскип упала на колени и вцепилась руками в ноги Джайлса:

— О, слава Богу! Скажите ему! Скажите, что вы верите мне! — Она поползла на коленях к мужу. — Прости меня, прости! Я знаю, сколько ты сделал для меня. Я знаю, как нелегко тебе мириться с моими причудами. Конечно, ты ненавидишь меня. Я знаю, я заслужила твою ненависть, но я так испугана…

Ни один, даже самый жестокий человек не смог бы устоять, услышав подобную мольбу. Никого не оставили бы равнодушным умоляющее лицо и огромные глаза, полные слез. Сэр Джеймс подошел и неловко притронулся к влажной щеке леди Инскип:

— Почему ты решила, что я ненавижу тебя? Это неправда. Держи себя в руках, Милли, и прекрати говорить глупости.

Леди Инскип глубоко вздохнула:

— Да, да. Ты не винишь меня, а я не виню тебя. Он был славным ребенком, я так его любила. Я любила его слишком сильно. Я убила его, потому что не хотела, чтобы он страдал — так, как страдала я. Зачем я это сделала? Перед лицом Господа клянусь: я желала избавить своего малыша от боли. — Леди Инскип склонила голову и прижалась к ногам сэра Джеймса.

— О Боже! — Сэр Джеймс боролся с противоречивыми эмоциями, затем развернулся и выбежал из зала. Леди Инскип продолжала рыдать, прижавшись лбом к холодному полу.

— Пригляди за ней! — приказал мне Джайлс. — Мне нужно кое-что проверить. Возьми вот это. — Он сунул мне в руку носовой платок и вышел из комнаты вслед за сэром Джеймсом.

Я села на пол, обхватила леди Инскип за плечи и осторожно уложила ее голову себе на колени:

— Бедный малыш, бедный маленький Николас. Я знаю, вы любили его.

— Я готова была отдать свою жизнь, чтобы защитить моего малыша, чтобы избавить его от боли, — всхлипнула леди Инскип. — О мой славный мальчик!

Мы долго сидели вдвоем на полу. Леди Инскип плакала, а я пыталась ее успокоить. Наконец она немного пришла в себя. Я вытерла слезы с ее лица платком, который дал мне Джайлс. Леди Инскип заговорила приглушенным голосом:

— Видишь ли, я была в растерянности. Время от времени в моей голове раздавались странные голоса. Они убеждали меня в том, что наш мир полон греха и жестокости, что ребенок никогда не будет в безопасности в этом проклятом месте. Голоса не оставляли меня ни на минуту. Я не могла от них спрятаться, они находились внутри меня. О, это так глупо, не правда ли? Их ведь не было на самом деле. Я придумала их. Они жили исключительно в моем воображении. Но в то время я не была в этом уверена. Я пыталась утонуть и утопить ребенка, потому что не могла больше жить в этом ужасном мире. Я наказана за свою трусость. Я буду страдать до конца своих дней.

— Нет никакого наказания. Кто может наказывать вас?

— Я желала пойти к озеру и завершить однажды начатое дело. Я хотела утонуть, но я никогда не бываю одна — Тинкер, Френсис, Джеймс постоянно следят за мной. Мои страдания становились все сильней, оттого что мы никогда не говорили о том, что произошло. Я читала на их лицах: они помнили все, что я натворила. Поначалу я пыталась признаться, но они стали пичкать меня таблетками и заставляли молчать. Почти все время я спала. Таблетки только ухудшали мое состояние… А затем Френсис всунул мне в руки ребенка с глазами, которые, казалось, видели меня насквозь. Конечно, это не был мой сын. Только мужчина может подумать, что женщина не узнает своего ребенка. Но разве могла я обвинять его в обмане? Френсис улыбался, когда я прижимала ребенка к груди, и называл его Николас. Я молча приняла обман. Мы обманывали друг друга и весь остальной мир. — Леди Инскип осмелилась встретиться со мной глазами. Мое сердце сжалось. Я увидела в глазах леди Инскип столько боли. — Ты ненавидишь меня, Виола?