Джека начала бить дрожь, но он не знал почему. Он поднял трясущейся рукой стакан и послал фотографии брата дрожащую улыбку. Потом поднес стакан к губам и сделал большой глоток густого напитка. И в то самое мгновение, когда теплое пиво проскользнуло в горло, воспоминание о следующей фразе Алана вспыхнуло в его мозгу.

«Знаешь, я уверен, что в этом случае он действительно сел бы в такси».

«Гиннесс» застрял в горле, он закашлялся и вскочил из-за стола, чтобы как-то протолкнуть комок и не задохнуться.

– С вами все в порядке? – крикнул от стойки бармен.

– Ура! Давай-давай! – завопили сидящие в баре мужчины, радуясь победе своей лошади и так громко хлопая в ладоши и стуча стаканами по стойке, что Джек даже испугался.

Он тут же начал перебирать в уме многочисленные случавшиеся с ним недоразумения. Когда он ошибался, что-то путал, что-то недослышал или неправильно понял. Вспомнил вопросы, заготовленные к визиту и записанные большими красными буквами в дневнике Сэнди. Озабоченное лицо миссис О’Коннор. «Думаешь, он что-то не то сделал?» Она знала. Она все время знала. Озноб пробежал у него по коже. В сердце вскипела ярость. Он грохнул стаканом об стол, и из него выплеснулось кольцо белой пены. Ноги подкосились. Его целиком охватили злость и ужас.

Он не помнил, как покинул паб, как звонил Алану и как за рекордное время домчался до Лимерика. Когда он позднее задумался об этой ночи, выяснилось, что он не помнит о ней почти ничего. Во всяком случае, не намного больше, чем ему потом рассказывали разные люди. Единственным, что он мог извлечь из памяти, был отчаявшийся голос Алана, который непрерывно звучал у него в голове: «Я все вспоминаю и вспоминаю каждый шаг в тот вечер и мечтаю оказаться рядом с ним. Знаешь, я уверен, что тогда он действительно сел бы в такси!» Но его тут же заглушал грохот слов из показаний Алана: «Я спросил Донала, пойдет ли он на вечеринку, Донал ответил «да», и это было последним нашим разговором в ту ночь».

«Последним нашим разговором».

Он солгал. Почему?

Глава сорок пятая

Я встала, и ко мне обратились тысячи глаз; они изучали меня, оценивали, судили, вешали и сжигали на костре. В первом ряду я заметила Хелену – явно потрясенную тем, как все обернулось. Руки ее судорожно сцепились на груди, словно в молитве, а на глаза набежали слезы. Я улыбнулась Хелене, жалея ее. Именно ее. Она ободряюще кивнула мне. Иосиф на сцене сделал то же самое. Я не очень понимала, чего следует бояться, и, наверное, поэтому не была напугана. Для меня оставалась загадкой суть происходящего: почему так важно, что какая-то моя вещь пропала, а нечто хорошее вдруг превратилось в свою полную противоположность. Единственное, что я осознавала: те, кто пробыл здесь дольше, боялись за меня. Этого было вполне достаточно. И так в последние несколько дней я ощущала еще больший, чем раньше, дискомфорт – из-за людей, которые преследовали меня, расспрашивали, не знакома ли я с их семьями. Мне вовсе не хотелось, чтобы стало еще хуже.

Представительница посмотрела мне прямо в лицо.

– Добро пожаловать, Сэнди. Знаю, что не слишком-то хорошо делать это публично, но вы сами видели, почему приходится так поступать.

Я кивнула.

– Я должна спросить вас, являются ли эти слухи о пропаже ваших вещей, – последовала пауза, и я поняла, что она не хочет задавать вопрос из боязни услышать ответ, – являются ли они ложными?

– Вы ей подсказываете ответ, – закричал какой-то мужчина, но его быстро зашикали.

– У нас здесь не судебное заседание, – раздраженно ответила представительница. – Дайте ответить мисс Шорт, пожалуйста.

– Слухи… – Я огляделась по сторонам и увидела тысячи повернутых ко мне лиц, часть присутствующих напряженно вслушивалась в перевод моих слов в наушниках. – Являются абсолютно ложными. – В зале опять поднялся шум, поэтому мне пришлось повысить голос: – Хотя мне понятно, откуда они взялись. Я помахала знакомому, часы соскользнули с запястья и упали в траву. Я попросила помочь мне найти их. Вот и все.

– И их нашли? – спросила Грейс Бернс, даже не пытаясь скрыть прозвучавшее в ее голосе облегчение.

– Да, – солгала я.

– Покажите их нам, – закричал мужчина, которого поддержали сразу несколько сотен присутствующих.

Грейс вздохнула:

– Они сейчас у вас на руке?

Я похолодела и взглянула на свое пустое запястье:

– Э-э-э… нет. Потому что, когда часы упали, замок сломался, и его еще не починили.

– Принеси часы! – завопил женский голос.

– Нет! – крикнула я в ответ, и все успокоились.

Я заметила, как Бобби удивленно посмотрел на меня.

– При всем моем к вам уважении, глубоко уверена, что происходящее – самая настоящая охота на ведьм. Я дала вам слово, что часы не потерялись, и отказываюсь продолжать этот балаган – нести сюда часы, демонстрировать их залу. Я пробыла здесь недостаточно долго, чтобы понять, почему вы себя так ведете, но если вы действительно собираетесь приветствовать меня, как и должны бы, то будьте любезны поверить мне на слово.

Похоже, мое заявление не вызвало восторга.

– Пожалуйста, мисс Шорт, – озабоченно сказала Грейс, – мне кажется, вам лучше сейчас уйти из зала и вернуться сюда с часами. Джейсон проводит вас.

Мужчина в черном костюме, худой и поджарый, с такой идеальной фигурой, какая бывает только у военных, подошел к краю моего ряда и указал мне рукой на дверь.

– Я не знаю этого человека, – ухватилась я за соломинку, – и никуда не пойду с ним.

Грейс сначала растерялась, потом осторожно предложила:

– Послушайте, Сэнди, хотите вы того или нет, вам придется принести сюда часы. Так что сами выберите сопровождающего.

Я напряглась и быстро ответила:

– Пусть идет тот, кто сидит рядом со мной.

Бобби вскочил со стула.

Грэйс внимательно всмотрелась в него, потом узнала и кивнула:

– Отлично, пусть идут оба. А мы пока займемся другими вопросами повестки дня.

Представитель Голландии поднялся на сцену, чтобы сообщить о планах строительства новых ветряных двигателей, однако никто не обращал на него внимания. Мы шли по длинному проходу к дверям, и все взгляды были прикованы к нам. И пока огромные створки нас не проглотили, никто так и не повернул голову к сцене. Стоило нам выйти, Бобби сделал большие глаза, сигнализируя, что не желает ничего обсуждать в присутствии нашего стража.

– Нужно забрать часы из магазина Бобби, – спокойно объяснила я Джейсону. – Он должен был починить застежку.

Бобби кивнул, поняв в конце концов, что я задумала.

Мы подошли к бюро находок, украшенному яркими носками из разных пар. Вокруг царили темнота и пустота, словно это был поселок-призрак, покинутый обитателями: ведь все его жители собрались сейчас в Доме коммуны и напряженно ожидали меня, точнее, информацию о том, можно уйти отсюда и вернуться домой или нельзя.

– Давайте подождем Бобби. – Я остановилась на веранде, выходящей на темный лес.

Джейсон ничего не ответил, просто застыл рядом со мной и молча ждал.

– Вы где работаете, в секретной службе? – поддразнила я, искоса посматривая на него.

Он не улыбнулся, не ответил и продолжал смотреть в сторону.

– Плохой парень из «Матрицы»? «Человек в черном»? «Johnny Cash uber fan»[16]?

Он по-прежнему молчал.

Я вздохнула:

– Вы здесь для того, чтобы я не сбежала?

Ответа не последовало.

– А вы выстрелите, если я побегу? – остроумно спросила я. – Надо же, они мне назначили сопровождающего! – Моему возмущению не было предела. – Они что, считают меня преступницей? Просто для протокола: мне не нравится, что вы здесь.

Он глядел прямо перед собой, отвернувшись от меня.

Бобби нарушил неловкое молчание, громко хлопнув дверью за нашими спинами:

– Вот, пожалуйста, держи.

Я взяла у него часы и принялась изучать.

– Это ваши? – впервые прервал молчание Джейсон и впился взглядом в мое лицо.

Часы были серебряными с перламутровым циферблатом, но на этом их сходство с моими заканчивалось. Браслет – сплошной, а не из звеньев, а сами часы – круглые, а не прямоугольные.

– Ну да, – уверенно ответила я, – конечно же это мои часы.

Джейсон взял их и обернул браслет вокруг моего запястья. Он был явно велик – даже для моей широкой руки.

– Бобби, – устало потер глаза Джейсон, – подбери ей другие часы. Причем на этот раз такие, которые подойдут.

Мы оба с удивлением уставились на него.

– Как раз для этого я здесь и нахожусь, – лукаво произнес он и вернулся на веранду.

Бобби быстро пошел в магазин, а Джейсон крикнул вслед:

– И проверь, чтобы застежка была поврежденной. Вы же сказали, что пришли без часов, потому что у них сломался замок, правильно?

Я кивнула, по-прежнему не в состоянии вымолвить ни слова.

– Вот и хорошо, а теперь помалкивайте. – И он снова повернулся к лесу.


Мы с Джейсоном и Бобби быстро и молча вернулись в зал. Я бережно несла часы. До того как Джейсон успел открыть дверь, я потянула его за рукав.

– И что теперь будет? – спросила я, чувствуя, как меня охватывает тревога.

– Ну, полагаю, вы войдете и… – Он на минуту задумался, потом пожал плечами: – Соврете.

Он открыл дверь, и тысячи лиц повернулись к нам.

Голландский представитель тут же замолчал, а Грейс Бернс направилась к микрофону. На ее лице была написана тревога. Бобби и Джейсон остановились в дверях, Бобби ободряюще кивнул мне, и я двинулась вперед по длинному проходу к сцене. Не будь мне настолько не по себе, я наверняка посмеялась бы над комизмом ситуации. Грегори готов был на что угодно, лишь бы я когда-нибудь одолела долгий путь, не уходя в сторону, не отвлекаясь и не увиливая, и часы, подаренные им, в конечном счете к этому и привели.

Я поднялась по ступенькам и протянула часы Грейс. Она принялась внимательно изучать их, а я гадала, каким таким образом можно убедиться, что они мои, а не чьи-то еще. Все это выглядело смехотворно. Так себе спектакль, разыгранный для того, чтобы здешние жители почувствовали себя более защищенными и не взбунтовались, требуя показать им дорогу домой.