Сесилия Ахерн - Там, где ты

– Через несколько недель я освоился здесь и начал помогать вновь прибывшим подбирать одежду и другие нужные вещи. И в конце концов открыл этот магазин. В нашем поселке он единственный, где вам удастся найти все под одной крышей, – гордо произнес он.

Отсутствие у меня энтузиазма согнало улыбку с его лица, и он продолжил свой рассказ:

– В общем, как владелец и директор этого магазина, я каждый день должен отправляться на поиски, чтобы собрать как можно больше полезных вещей. Я горжусь тем, что только у меня продаются настоящие пары ботинок, носков и тому подобное. Остальные просто собирают все, что им попадается, и выкладывают на прилавок. А я ищу вторые половинки пары. Вроде как сваха, – ворчливо добавил он.

– Ну-ну, – поторопила я, сидя на старом поцарапанном стуле, который напомнил мне о первых сеансах у доктора Бартона.

– Впрочем, особого проку от оранжевого носка не было, пока я не нашел вот это. – Он нагнулся и вынул из стоящего рядом с ним ящика футболку, тоже детскую. – И она не много значила, пока я не нашел еще и это. – Он положил передо мной второй носок.

– Ничего не понимаю, – пожала я плечами, бросая оранжевый носок на пол.

Он продолжал раскладывать содержимое картонной коробки, а я сосредоточенно молчала, пытаясь расшифровать смысл послания.

– По-моему, в этой было больше всего. Ладно, и так вполне достаточно, – сказал Бобби.

Одежда и другие предметы почти полностью устилали пол, и я уже собиралась вскочить и потребовать, чтобы он наконец объяснил мне, в чем дело, когда узнала футболку. А потом носок. И пенал… И записку на листке бумаги.

Бобби стоял рядом с пустой коробкой, и огоньки возбуждения плясали в его глазах.

– Теперь поняли?

Я не могла выговорить ни слова.

– Все они с бирками. Имя «Сэнди Шорт» написано на каждой вещи, лежащей перед вами.

Я затаила дыхание, в ярости переводя взгляд с одной своей пропажи на другую.

– И это всего одна коробка. Те тоже ваши, – взволнованно произнес он, показывая пальцем на угол комнаты, где сгрудились пять поставленных один на один ящиков. – Всякий раз, натыкаясь на ваше имя, я брал такую вещь и относил сюда. И чем больше я их находил, тем сильнее был уверен, что в один прекрасный день вы явитесь сюда за ними. И вот вы здесь.

– И вот я здесь, – повторила я, уставившись на разложенные на полу вещи.

Потом встала на колени и положила руку на оранжевый носок. Я не помнила его, но легко могла себе представить лихорадочные вечерние поиски под растерянными взглядами моих несчастных родителей. С этого все и началось. Я подняла футболку и увидела свое имя, написанное на ярлычке маминой рукой. Дотронулась пальцами до чернил, пытаясь таким образом установить с ней какое-то подобие контакта. Потом взяла листок бумаги, исписанный моим корявым подростковым почерком. Школьное задание, ответы на вопросы по «Ромео и Джульетте». Я вспомнила, что сделала его, а потом, в школе, никак не могла найти. Учитель не поверил, что оно потерялось. Он стоял надо мной в притихшем классе и смотрел, как я роюсь в сумке, все больше и больше отчаиваясь, и его неверие в искренность этого отчаяния означало для меня неизбежное наказание. Мне показалось, что я перевернула страницу и вдруг снова очутилась в Литриме, и вот сейчас ворвусь в класс и с триумфом прокричу тому самому учителю: «Вот, вот оно, я же говорила, что сделала его!»

Я прикоснулась к каждой лежащей на полу вещи, вспоминая, как носила, теряла и искала ее. Перебрав все вещи из первой коробки, бросилась ко второй, верхней в пирамиде. Открыла ее трясущимися руками. Наверху, уставившись на меня своим единственным глазом, лежал мой милый дружок – мистер Поббс.

Я схватила его, притиснула к груди и сделала глубокий вдох, пытаясь уловить аромат дома. Но медвежонок лежал здесь слишком долго и успел пропитаться затхлым запахом, как и остальные вещи. Но я все равно вцепилась в него и судорожно прижала к сердцу. На ярлычке все еще можно было прочесть мое имя и номер телефона, хотя надпись синим фломастером, сделанная мамой, успела выцвести.

– Я же говорила, мистер Поббс, что найду тебя, – прошептала я и услышала, как за моей спиной тихо закрылась дверь: Бобби вышел из комнаты, оставив меня наедине с воспоминаниями, которые теснились и в моей голове, и вокруг меня.

Не знаю, как долго я пробыла на складе, потому что утратила счет времени. В первый раз я выглянула в окно, кажется, через несколько часов, усталая, глаза в кучку от такого бесконечного перетряхивания вещей. Моя собственность. Здесь, в этом месте, хранилось нечто принадлежащее только мне. Эти вещи как будто немножко приблизили меня к дому, связали на мгновение два мира и размыли между ними границы, так что я больше не чувствовала себя такой потерянной. Ведь их я держала там, где меня окружали люди, которых я любила. Особенно мистера Поббса. Как же давно я видела его в последний раз! С тех пор случился Джонни Наджент и тысяча других Джонни Наджентов. Похоже, после исчезновения из моей постели мистера Поббса образовалась целая команда, которую составили «разнообразные не те», сменяющие в ней друг друга.

Мимо окна прошел Иосиф, и я отодвинулась в сторону, вглядываясь в него, уверенно вышагивающего, в белой льняной сорочке с рукавами, закатанными точно до локтя, в брюках, подвернутых над щиколотками, и кожаных сандалиях. По-моему, он всегда выделялся из толпы. Как очень важная персона, как человек, обладающий превосходством и властью. Он больше молчал, но когда говорил, тщательно подбирал слова. И все к нему прислушивались. Его речь плавно перетекала от шепота к песне, ни на секунду не задерживаясь посередине. Несмотря на физическую мощь, говорил он с мягкими интонациями, и эта манера еще добавляла ему величия.

Колокольчик над входом в магазин снова звякнул. Дверь скрипнула и захлопнулась.

– Добрый день, Иосиф, – бодро приветствовал вошедшего Бобби. – А что, сегодня моя Ванда не захотела повидать меня?

Иосиф коротко хохотнул, и я догадалась, что ужимки Бобби действительно забавны, раз они рассмешили его.

– Ну что ты, эта барышня по уши влюблена в тебя. Думаешь, она бы не явилась, если бы знала, что я иду к тебе?

Бобби улыбнулся:

– Чем могу помочь?

Иосиф понизил голос, словно знал, что я рядом, и мне пришлось быстро прижать ухо к двери.

– Часы? – донесся голос Бобби, который повторил вопрос. – У меня здесь много часов.

Иосиф снова понизил голос до шепота, и я поняла, что у него на это есть важная причина. Он наверняка говорил о моих часах.

– Серебряные часы с перламутровым циферблатом? – услышала я Бобби и мысленно благословила его привычку повторять сказанное собеседником.

Их шаги по ореховому паркету стали громче, и я приготовилась быстро отскочить от двери на случай, если они ее откроют.

– Как вам эти? – спросил Бобби.

– Нет, мне нужны те, что ты нашел вчера или сегодня утром, – ответил Иосиф.

– Откуда вы знаете?

– Потому что их потеряли вчера.

– Ладно, не знаю, откуда вам это известно, – неловко попытался скрыть удивление Бобби, – разве что вы переговорили с кем-то из другого мира, в чем я лично сильно сомневаюсь.

Они помолчали.

– Иосиф, вот часы, подходящие под ваше описание. – В голосе Бобби я расслышала смущение.

– Нет, это не те, – возразил Иосиф.

– Вы их где-то видели? На ком-то? Может, попросите этого человека зайти ко мне, чтоб я понял, что вы ищете. И если наткнусь на них, сохраню для вас.

– Я ищу часы, которые видел на одном человеке.

– На ком-то из Кении? Много лет назад?

– Нет, на одном из наших.

– Из наших? – повторил Бобби.

– Ну да, на местном.

– И что, этот человек дал их мне?

– Нет, он их потерял.

Молчание.

– Этого не может быть. Наверное, куда-то не туда положил.

– Знаю. Но я все видел собственными глазами.

– Видели, как они исчезли?

– Я видел их на ее запястье, она ни на миллиметр не сдвинулась с места, а потом я заметил, что их нет.

– Наверное, упали.

– Конечно.

– Значит, лежат на земле.

– Вот такая вот забавная штука. – Голос Иосифа звучал совсем холодно, и я поняла, что ничего забавного во всем этом нет.

– Но они не могли про…

– Они пропали.

– И вы полагаете, что они могли очутиться здесь?

– Полагаю, ты мог их найти.

– Я не находил.

– Вижу. Спасибо, Бобби. Не рассказывай никому, – предостерег он, и у меня похолодел затылок.

Шаги стали удаляться.

– Стойте, стойте, Иосиф, не уходите! Скажите, кто их потерял?

– Ты ее не знаешь.

– А где она их потеряла?

– На полпути отсюда до ближайшего поселка.

– Нет, – прошептал Бобби.

– Да.

– Я найду их, – заявил решительно Бобби. – Они должны там лежать.

– Их там нет. – Иосиф заговорил нормальным голосом, но для него это было слишком громко.

И то, как он произнес фразу, окончательно убедило меня в том, что их там нет.

– Ладно, ладно, – отступил Бобби, хотя, похоже, по-прежнему не верил. – А человек, который потерял их, знает, что они исчезли? Может, ей известно, где они лежат?

– Она здесь новенькая.

Этим было сказано все. В частности, это означало «она ничего не понимает», причем Иосиф был совершенно прав, я действительно ничего не понимала. Впрочем, училась я очень быстро.

– Она новенькая? – Бобби заговорил совершенно другим голосом.

Я это сразу заметила и догадалась, что Иосиф тоже.

– Может, мне поговорить с ней – пусть точно их опишет?

– Я дал тебе точное описание.

Да, он тоже заметил перемену.

Шаги направились к двери, дверь заскрипела, колокольчик зазвенел.

– На часах указано имя? – крикнул Бобби в последний момент, и скрип двери затих, она снова захлопнулась, а шаги стали громче и вернулись ближе ко мне.