Сесилия Ахерн - Там, где ты

Воцарилась тишина, и я поняла, что все взгляды обращены ко мне.

– Ну и? – спросила Хелена, поправляя лимонную шаль на плечах.

– Что «ну и»? – смущенно промямлила я.

– Вы расскажете нам, как очутились здесь?

У меня было такое чувство, будто я прибыла сюда задолго до них. Но я промолчала об этом и, вежливо извинившись, покинула зал.

Поздно вечером мы сидели в столовой с Хеленой и Иосифом в стороне от всех. На каждом столе мерцали свечи, в центре стояли маленькие букетики в вазочках, яркие, как райские птицы. Мы как раз доели грибной суп с горячим вкусным хлебом, и я откинулась на стуле в ожидании второго блюда. Дело было вечером в среду, и в столовой было пусто и тихо, потому что накануне рабочего дня жители поселка рано ложились спать. Каждый, кто участвовал в постановке, получил освобождение от работы – так решил Совет. Предполагалось, что мы будем репетировать каждый день с утра до вечера, чтобы уложиться в срок. Уже в следующее воскресенье Хелена пообещала провести генеральную репетицию в костюмах. С моей точки зрения, задача выглядела неосуществимой, однако Хелена заверила, что местные жители, жадные до любой работы, всегда быстро добиваются результатов. Впрочем, я слабо разбиралась в здешних порядках.

Я в миллионный раз приподняла запястье и разочарованно вздохнула.

– Нужно найти часы.

– Не волнуйтесь, – махнула рукой Хелена. – Здесь не так, как дома, Сэнди. У нас вещи никогда не теряются.

– Да знаю я, знаю, вы мне это уже сто раз повторяли. Но если так, где же они?

– Там, где вы их уронили, – хихикнула она и покачала головой, словно имела дело с неразумным ребенком.

Но Иосиф не улыбался и, как мне показалось, постарался быстро сменить тему.

– Что за пьесу вы собираетесь ставить? – спросил он своим глубоким бархатным голосом.

Я засмеялась:

– Понятия не имею. Хелене удавалось уводить разговор в сторону всякий раз, как кто-нибудь пытался поинтересоваться пьесой. Не хотелось бы портить вам удовольствие, но, на мой взгляд, одна неделя – совершенно нереальный срок, чтобы поставить и отрепетировать спектакль.

– А мы возьмем короткую пьесу, – напряглась Хелена.

– А как же с декорациями, костюмами и что там еще понадобится? – спросила я, постепенно осознавая масштаб затеянного нами предприятия.

– Об этом не беспокойтесь, Сэнди. – Она повернулась к Иосифу. – Дома у нас считают, что в старых театрах обитают призраки, потому что костюмы и грим постоянно куда-то исчезают. Ну да, они действительно пропадают, но привидения здесь ни при чем, во всяком случае, они ничего не воруют. Потому что самые шикарные костюмы ежедневно появляются тут, у нас. Бобби подберет все, что нужно, – спокойно заключила она.

– Она небось уже все продумала, – с любовью посмотрел на жену Иосиф.

– Время обдумывания кончилось, милый. Я уже все решила. Мы будем ставить «Волшебника страны Оз», – торжественно и гордо объявила Хелена, взбалтывая красное вино в бокале и отпивая глоток.

Я захохотала.

– А что смешного? – с любопытством спросил Иосиф.

– «Волшебник страны Оз», – выразительно произнесла я, – это не пьеса, а мюзикл. Его дети в школах ставят. Я ожидала, что вы предложите нечто более интеллектуальное. Допустим, Беккета или О^’Кейси. Но «Волшебник страны Оз»?.. – Я сморщила нос.

– Ух ты, надо же, похоже, мы тут имеем дело со снобом. – Хелена не сдержала улыбку.

– Я ничего не слышал про этого «Волшебника страны Оз», – смущенно сказал Иосиф.

– Вам что, в детстве никто книжек не читал? – изумилась я.

– Это не тот спектакль, который регулярно ставили в Ватаму, – напомнила Хелена. – А если бы вы, Сэнди, сегодня не покинули репетицию так рано, то знали бы, что мы решили отказаться от музыкальной версии. Существует адаптация, написанная много лет назад Денисом О^’Ши, прекрасным ирландским драматургом, который находится здесь уже два года. Он прослышал о наших планах и утром принес ее мне. Мне показалось, это то, что надо, и мы уже распределили роли и прошли несколько первых сцен. Имейте в виду: им я сказала, что это ваше решение.

– Вы раздали им роли из «Волшебника страны Оз»? – Ее тирада не произвела на меня особого впечатления.

– А о чем эта пьеса? – Иосифа разбирало любопытство.

– Пусть Сэнди расскажет, – ответила Хелена.

– Ладно, ну, это такое детское кино. – Я подчеркнула эпитет специально для Хелены. – Его сняли в тридцатые годы. Там торнадо подхватил девочку Дороти Гейл и унес в волшебную страну. Попав в нее, она отправляется на поиски волшебника, который поможет ей вернуться домой. Просто смешно предлагать взрослым людям играть такое, – усмехнулась я и тут же поняла, что все остальные остались серьезными.

– И что этот волшебник? Помог?

– Да, – медленно протянула я, ощущая нечто странное в столь серьезном отношении к детской истории. – Волшебник помог ей, и она узнала, что на самом деле могла вернуться в любое время. Для этого достаточно было щелкнуть каблучками красных туфелек и произнести: «Дом – лучшее место на свете, дом – лучшее место на свете».

Иосиф так и остался серьезным:

– Значит, в результате она вернулась домой?

Стало тихо. Я наконец-то поняла почему и медленно кивнула.

– А что она делала, когда была в волшебной стране?

– Помогала друзьям, – спокойно ответила я.

– По-моему, не такая уж глупая история, – медленно произнес Иосиф. – Здешним жителям наверняка захочется посмотреть ее.

Я задумалась над его словами. Вообще-то я размышляла об этом всю ночь, пока мне не начали сниться красные туфельки, торнадо, и говорящие львы, и дома, падающие на ведьм, и пока фраза «Дом – лучшее место на свете» не зазвучала у меня в голове так громко и безостановочно, что я проснулась и произнесла ее вслух. А после этого побоялась снова заснуть.

Я уставилась в потолок, в то место прямо у себя над головой, где белая краска отошла от дерева и надулась пузырем. Луна идеально разместилась в оконной раме гостиной, служившей мне спальней. Голубой свет лился сквозь стекло, и тень от окна четко вырисовывалась на приземистом деревянном столе, образуя маленькое квадратное окошко, в котором самой луны не было, зато присутствовало ее призрачное сияние.

К этому моменту я окончательно проснулась. Взглянула на запястье и в очередной раз вспомнила, что часы пропали. Сердце забилось, как всегда, когда я что-то теряла: сразу же захотелось вскочить и приступить к поискам. Погоня за пропажами стала моим наваждением. Я испытывала азарт сродни охотничьему. В душу вселялась одержимость, не отпускавшая меня, пока не найду потерянное. Когда я пребывала в таком состоянии, окружающие могли мне кричать, вопить, уговаривать, – без всякого толку. Люди, которые оказывались со мной в подобные минуты, всегда говорили, что на них внезапно наваливается острое чувство одиночества, как будто я неожиданно их бросила. Все они считали себя жертвами моего равнодушия. И никому, похоже, не приходило в голову, что чувство, которое в этот момент испытываю я, не менее мучительно.

– Но ручка – это вовсе не то, что ты потеряла, – любил повторять Грегори.

– Нет, то, – ворчливо возражала я, засунув нос в сумку до самого дна и ожесточенно роясь в ней.

– Нет, не то. Когда ты ищешь, то повинуешься иррациональному чувству. Есть у тебя ручка или нет, это не имеет совершенно никакого значения, Сэнди.

– Нет, имеет. – Я не собиралась сдаваться. – Если нет ручки, как мне записывать все те умные вещи, что вы изрекаете?

Он залез во внутренний карман пиджака и протянул мне ручку:

– Держи.

– Но это не моя ручка.

Он вздохнул и, как обычно, улыбнулся.

– Страсть к поиску пропавших вещей – просто твой способ уходить от действительности…

– Уходить от действительности? Ну и пусть. Зато ваша навязчивая идея – долбить и долбить эту фразу. Слова «уйти от действительности» – это ваш собственный способ уходить от действительности, – раздраженно прошипела я.

– Позволь мне договорить, – строго произнес он.

Я мгновенно перестала копаться в сумке и уставилась на него с деланым интересом.

– Страсть к поиску пропавших вещей – просто твой способ уйти от… – Он оборвал себя. – Просто способ избежать необходимости думать над чем-то еще, что ты когда-то утратила в жизни, какой-то части тебя самой. Может, поищем это вместе?

– Ага! – счастливо воскликнула я, извлекая ручку со дна сумки. – Нашла!

К неудовольствию Грегори, моя нездоровая страсть к поискам тут же впадала в летаргию, стоило нам попытаться обратить эти поиски на меня.

Существуй вокруг дома десятифутовая стена, я бы с легкостью преодолела ее. Когда я старалась что-то найти, меня было не удержать, я сметала на своем пути все преграды. Как-то Грегори один-единственный раз доброжелательно отозвался о моих поисках: он сказал, что никогда не встречался с подобным упорством и решимостью. И сразу перечеркнул комплимент, добавив: твою, мол, энергию, да на что-нибудь стоящее. И тем не менее каким-то странным образом в его словах прозвучало одобрение.

Часы на стене гостиной показывали 03.45. В абсолютно безмолвном доме я сбросила с себя одеяло и стала рыться в чемодане Барбары Лэнгли, набитом кошмарными тряпками в стиле восьмидесятых. Выбрала черно-белую матроску, черные джинсы-трубы и черные лодочки без каблука. Мне не хватало только кучи браслетов, серег в виде колец и зачесанных назад волос, чтобы начать отплясывать под «The Time Warp». Впрочем, я так и так оказалась в ловушке.

Иосиф и Хелена были уверены, что мои часы не потерялись, они точно знали, что здесь ничего не может пропасть. Значит, я найду их. Я потихоньку выскользнула из дома, чтобы не разбудить его обитателей. Погода стояла хорошая. Мне показалось, будто вокруг – игрушечный городок в заснеженных горах Швейцарии, с маленькими деревянными шале, в квадратных, обрамленных затейливыми наличниками окошках которых горят свечи, освещая путь вновь прибывшим и приветствуя их. На улице все было спокойно. Из леса доносился хруст и треск веток – это новички пробирались сюда. Возможно, они попали к нам по пути в магазин или по дороге из паба домой. Здесь я ощущала себя в безопасности: никто не мог выдернуть меня отсюда, чтобы закинуть непонятно куда.