Черт, я опять возбудилась, просто подумав об этом.

Сразу несколько мыслей вертятся в моей голове. Ему хватило хладнокровия не кончить в меня, потому что он не надел презерватив. Он совершенно точно знал, что делать и как заставить меня кончить быстро и сильно. И он впечатляюще вынослив. Я снова хочу его. Хочу раскатать презерватив по всей его длине и почувствовать его внутри себя. Почувствовать, как он снова теряет контроль. Только в следующий раз я хочу почувствовать внутри себя, как он кончает. И в глубине души — в той самой глубине, где хранятся мысли, в которых даже себе признаться стыдно, — я хочу, чтобы он был без защиты. Как прошлой ночью. Но я хочу, чтобы он взял меня всеми способами. Хочу чувствовать его освобождение внутри меня, когда нас ничего не разделяет. Хочу чувствовать этот жар, эту теплую влажность внутри меня… Боже, я хочу этого.

Секс с Локом не обязательно лучше, чем секс с Олли. Он просто… другой. Не сладкий и знакомый. Не проникающий глубоко в душу ощущением единения двух любящих сердец. Это страсть между Локом и мной. Первобытная, чувственная, животная. Очень-очень бурная. Я не могу перестать думать о сексе с Локом, правда. Я хочу этого слишком сильно. Мое либидо разбужено после долгой спячки. А оно у меня более, чем здоровое — сексуальное желание, пытаясь насытить которое, Олли доходил до изнеможения. Если не перестану думать о Локе, то сделаю одно из двух: либо кончу от собственных пальцев, либо прыгну в машину и поеду искать его в гостинице.

Я фантазирую о том, что может произойти, если найду его. Я стучу в дверь, и он открывает ее — возможно, только что из душа, с полотенцем, обернутым вокруг бедер. Влажные волосы зачесаны назад, борода мокрая, бисеринки воды стекают вниз по этим широким, крепким, бугристым плечам вниз, между его мощными грудными мышцами, ниже, ниже, ниже. А может, он в халате. Я распахиваю его на нем и следую за этой капелькой воды вниз, к самой эрекции, где и слизываю ее языком. Облизываю его всего, и буду продолжать облизывать, пока он не кончит, возможно, мне в горло.

У меня нет большого опыта в том, как доставить парню удовольствие. Когда я только начала активную сексуальную жизнь, то прошла через множество экспериментов — то, чем ты занимаешься в семнадцать, восемнадцать лет. В действительности, ты не знаешь, что делать и пробуешь что-то — неумело, но с энтузиазмом. Занятия оральным сексом в реальности никогда не возникали на моем радаре: мне хотелось чего-то настоящего, и я проходила это позже, закончив среднюю школу и колледж. А потом я встретила Олли. И мы, чаще всего, были слишком заняты или слишком утомлены для чего-то большего, чем неторопливое занятие любовью в темноте, прижимаясь друг к другу и целуясь — обычное супружеское занятие любовью. Не было ни времени, ни сил на долгие прелюдии… у каждого из нас. Я никогда не скучала по этому, и, уверена, Олли тоже.

Но с Локом дела обстоят иначе. Он доставлял мне удовольствие, как профи. Заставил меня кончить так сильно, что я увидела звезды. Трахал так, словно я — единственная во всем мире, и мое удовольствие — его единственная цель. Каждый толчок был для меня, и только для меня. И… он просто великолепен. С головы до ног. Он очень красивый мужчина — в диком и порочном смысле. И я хочу чего-то.

Я хочу чего-то с ним.

Чего-то неприличного.

Чего-то, чего я никогда не делала. Или не делала в течение долгого-долгого времени. До Олли я была немного дикой. Студентка. Одинокая, не склонная сомневаться в себе и не уверенная в том, чего хочу. Я много пила и трахалась с горячими парнями из колледжа. И вы никогда не услышите, что я жалею об этом. Это были хорошие времена в моей жизни. У меня были друзья, я хорошо выглядела, получала удовольствие от учебы — какой бы сложной она ни была — и у меня никогда не возникало проблем подцепить какого-нибудь милашку после вечеринки для порции неплохого и ни к чему не обязывающего секса. Я не жалею об этом и не стану извиняться. Потом был Олли, и с ним был немного другой вид секса. Похожий на тот, что я знала, но во всех отношениях лучше, потому что так много для нас значил.

И вот теперь Лок. И это что-то совершенно новое, чего я никогда не испытывала.

Опытный. Раскованный. Дикий. Сексуальный.

Чистая неутолимая похоть.

Думая о Локе, я оказываюсь на своем диване. Вспоминаю, как он прижал меня к двери и поцеловал так, что перехватило дыхание. Как он предупреждал меня, что мы не должны этого делать. Я подумываю отправиться к нему в отель и проделать все это с ним. Отсекая, забывая всю мою подавленность и запреты, чтобы получить от него все, что смогу. Заставить его показать мне дикую сторону секса. Толкнуть его на диван, содрать с него эту глупую одежду и сосать до тех пор, пока он не потеряет возможность говорить. Высосать прямо из него все его логические доводы.

Мои пальцы живут своей жизнью. Черт, мой разум живет своей жизнью — по своему усмотрению, если быть точной.

Я представляю Лока в темноте на диване. Шторы опущены, только пробивающаяся узкая полоска дневного света освещает его. Он садится на край, распахивает и сбрасывает халат, обнажаясь для меня. Я бы встала на колени между его ног. Он погрузил бы руки в мои волосы, наматывая кудри на свои кулаки, и сражался бы за контроль, когда я поместила бы его толстый длинный член между своими губами. По мере того, как фантазия разыгрывается, мои пальцы начинают двигаться жестко и быстро, надавливая в нужной точке. Я тяжело дышу, рот приоткрыт, голова откинута на спинку дивана, глаза закрыты.

Я представляю Лока. Его потрясающую эрекцию в моих руках, во рту. Возможно, я бы показала ему лучшее порно-представление, сделав минет, который он никогда в жизни не сможет забыть. Я не смотрю порно и никогда не хотела, но это не имеет отношения к моей фантазии. Я представляю, как он сопротивлялся бы, готовый кончить, показывая свою заботу обо мне и говоря, что хочет большего и не должен кончать раньше меня. Как это делают мужчины в любовных романах. Он бы попытался меня поднять, но я бы упорствовала. Я сосала бы сильнее, дразнила и мучила, пока у него не осталось бы другого выбора, кроме как уступить. Я бы заставила его кончить так, как никогда прежде.

О, Боже. Я представляю, как Лок со стоном кончает мне в рот. Возможно, несколько капель остались бы на моем подбородке, когда я выпускала его изо рта, и стекали бы на мою грудь, оставляя влажные линии.

О… Ох, черт…

Он такой крепкий, влажный от моей слюны, и я взяла бы его снова, чтобы высосать все до последней капли, а потом, выпустив изо рта с громким ЧМОКОМ, вобрала бы опять, сев на колени. С сексуально-самодовольным выражением на лице. И тогда он схватил бы меня, не спрашивая, не настаивая, но оторвал бы мое тело от пола, меняя нас местами. Он встал бы передо мной на колени, и его неистовый язык погрузился бы в меня, как это было прошлой ночью.

О, Боже. Твою мать. Я кончаю так сильно, что соскальзываю с дивана, охая и постанывая, ничего не соображая и находясь в полнейшем беспорядке.

Прихожу в себя на полу перед диваном, футболка Лока скомкана между моих бедер. Я почти ждала, что он здесь и снова смотрит на меня. Но нет. Он в «Ла Квинта».

«Ла Квинта»? Серьезно?

Я сама отослала его.

Смотрю на бутылку виски на стойке и… Который час? Я даже не знаю. Но для виски слишком рано, это точно. Знаю, почему мне хочется выпить. Почему я мастурбировала, думая о Локе. Потому что это проще, чем думать о том, почему я заставила его уйти. На меня накатывают рыдания. Без предупреждения. Просто внезапный всплеск неприятного плача, вызванный мыслями об Олли. О его смерти. Воспоминаниями об ощущениях от его потери. Снова. Мыслями о том, что кто-то резал истерзанное тело Олли, извлекал его органы, складывал их в те специальные холодильники и отправлял, чтобы пересадить кому-то другому. Я задумываюсь: у кого еще есть какая-то частица моего Олли?

Черт, черт, черт.

У него сердце Олли. Я слышала, как реальное, физическое сердце Олли бьется в груди Лока. Я чувствовала его удары под своим ухом, под своей рукой. Это сердце вернуло Локу жизнь. Это сердце — сердце моего Олли — качает кровь, текущую в теле Лока. Я не могу остановить слезы, потому что все это чертовски запутано. Я хочу Лока. Я не хочу больше быть одинокой. Я хочу чувствовать. Хочу быть желанной. Но как позволить этому случиться? Как можно предать память Олли, особенно с Локом? С человеком, в груди которого сердце моего погибшего мужа. Как я могу это сделать?

Ответов нет. Черт, четких вопросов тоже.

Твой первый поцелуй вернул мне жизнь...


Я один в гостиничном номере. Юта спит на полу, сопит и фыркает, дергая во сне лапами. Шторы задернуты, и я прямо в джинсах лежу на кровати, лениво переключая каналы.

Скучно.

Стараюсь не думать о Найл.

Стараюсь не переживать каждый момент снова и снова. Пытаюсь удержать себя от прыжка в машину, чтобы умчаться к ней и, прижав ее к кровати, трахать до тех пор, пока никто из нас не сможет ни видеть, ни дышать, ни думать.

Но, черт возьми, это трудно.

Очень трудно.

Мне трудно.

Стоило прийти в голову одной шальной мысли, и у меня снова сильнейший стояк. Я имею в виду… Господи! Я, как идиот, опять вломился в ее дом и застал мастурбирующей. Застал в тот момент, когда она сама себе дарила чудовищной силы оргазм… выкрикивая мое имя. Она представляла меня, когда мастурбировала. Боже, это было так горячо. Адски горячо. Видите? Я снова тверд, как камень, представив ее в своем воображении: ее рука быстро движется под штанами, бедра ходуном ходят вверх-вниз, голова откинута, глаза закрыты, на лице это прекрасное, почти страдальческое выражение в момент оргазма. И она выкрикивает мое имя.