— За счастливую жизнь, — соглашаюсь я.

Естественно, я о многом умалчиваю. Есть моменты, о которых я не рассказывал никому, даже Лианне. Она плавает со мной с тех пор, как четыре с половиной месяца назад мы познакомились в Южной Африке, но даже ей некоторые подробности неизвестны. Нет никакого смысла грузить кого-то своими проблемами, которые все равно не изменить.

— Тем не менее, я не думаю, что смогла бы сделать то же самое, — говорит Астрид. Она делает глоток, подтягивает лямку купальника, приподнимая груди вверх, а затем расправляет на них эластичную ткань, идеально размещая в чашечках эти большие бледные дыни. Я не могу не смотреть и знаю, что Астрид наблюдает за мной.

— Сделать что? — спрашиваю я.

Она делает такой же, как и я, жест стаканом.

— Жить, как ты. Я вынуждена работать. Мне нужно чувствовать себя полезной. Кроме того, мой выбор исследований рака — это не душевный порыв.

— Нет? Тогда что?

— Мой отец умер от рака. Как и моя тетя. Ужасно наблюдать, как кто-то умирает от рака. Я хочу внести свой вклад в разработку лекарства.

— Превосходно.

Я чувствую, как взгляд ее васильково-синих глаз перемещается ко мне — пронзительный и испытывающий.

— Превосходно? Почему это звучит как насмешка?

— Клянусь, вовсе нет. Это действительно превосходно. Я уважаю тебя за то, что у тебя есть цель и за то, как упорно ты к ней продвигаешься.

— Я много работаю. Мне двадцать три года, я закончила университет и аспирантуру. К двадцати пяти годам у меня будет степень доктора. К тридцати я стану самым востребованным диагностом в Европе. Вот увидишь.

— Черт возьми, девочка. У тебя есть цель. Такое действительно заслуживает уважения. И это не просто слова.

Она кивает.

— Конечно. Не имея цели, как ты узнаешь, какое направление выбрать для своей жизни? Ты будешь просто плыть по течению — бесцельно, как сбившийся с курса корабль, — она говорит это, глядя на меня. Это камень в мой огород. Завуалированный, но камень.

— Не все такое, каким кажется, Астрид, — бормочу я. Я не обязан ей ничего объяснять. — У меня есть цель.

— Например?

Дожить до тридцати одного года или умереть, пытаясь сделать это. Но я не говорю этого.

— Моя цель — это совсем не то, что ты вкладываешь в это понятие. Не сочти за обиду, но жизнь и ценность человека не может измеряться тем, что он сделал и чего достиг. Все не так просто, чтобы… — я делаю круговой жест рукой, — стричь всех под одну гребенку.

— Пожалуй, нет.

Мы с Астрид беседуем на протяжении всего пути до Тортолы, переводя темы разговора от философии и религии к политике и даже к обсуждению своих бывших. «Скиталец» подходит к берегу, я осторожно подвожу лодку к пристани и привязываю. К этому моменту «Лагавулин» закончился — по крайней мере, эта бутылка — и вечеринка как-то сама собой прекращается. Мэл, Вик и пара из Коннектикута отправляются на поиски новых развлечений. Карлос увлек Лианну какой-то неправдоподобно звучащей историей о дельтапланеризме в Бразилии. Лианна бросает взгляд в мою сторону, и я понимающе киваю. Она начинает ловко спускаться со «Скитальца», и Карлос тоже, помогая ей сойти на причал. Я наблюдаю, как они исчезают в толпе — Калос по-прежнему жестикулирует с типичной для латиноса экспрессией.

Астрид пьет уже третий стакан и выглядит расслабленной и довольной. Я сажусь рядом с ней на длинную, обитую подушками скамью у камбуза и закидываю руку ей за спину. Она наклоняется ко мне.

— Я думала, что вы с Лианной… — она делает неопределенный жест рукой, — что между вами что-то есть.

— На самом деле, нет. Нечто похожее, но не совсем.

— Что это значит?

— Это значит, что между нами существует договоренность.

— Между вами что-то есть, когда вам двоим это удобно?

— По большей части, да, — я поворачиваюсь, прижимаясь спиной к подушкам, и притягиваю ее ближе. — Просто это означает, что у нас свободные отношения. Она ушла с Карлосом. Утром вернется. Или решит, что хочет некоторое время побыть с ним на Тортоле, тогда… на здоровье. Завтра днем я отплываю на Сент Томас, и ей об этом известно. Если она остается здесь, на Тортоле, то зайдет забрать свои вещи.

— И ты не будешь по ней скучать? — Астрид упирается своим запотевшим, практически пустым стаканом мне в грудь и с любопытством смотрит на меня. — Вы, кажется, очень близки.

Я пожимаю плечами.

— Я буду скучать по ней. Мы плаваем вместе уже несколько месяцев. Она пересекала со мной Атлантику. У нас были хорошие времена, и она отличный попутчик. Умная, веселая, общительная, красивая, и отличный моряк. Но если она останется здесь, это будет ее решение. Мне будет ее не хватать, но это ее решение.

— И вы спали? Ты и Лианна?

Я киваю.

— Да. Она великолепная любовница.

Она хмурится.

— Это странные отношения. Ты так открыто об этом говоришь.

— Что есть, то есть. Она знала, как это будет. Я тоже. Мы все обсудили. У нас был чудесный месяц, когда мы были только вдвоем: начиная от отплытия из Южной Африки и до того момента, как причалили к берегу, переплыв Атлантику. Карлос, Вик и Мэл присоединились к нам совсем недавно. Так что у нас с Ли было много времени, чтобы не просто пообщаться.

— А это? — Астрид заглядывает в мои глаза, ее ладонь лежит на моей груди рядом с шеей. Она имеет в виду себя и меня. Астрид слегка пьяна, но мыслит четко и ясно. Ей хочется узнать итог. — Что это?

— Все что захочешь, сладкая, — я забираю у нее стакан и отставляю в сторону. Потом тяну ее на себя, обхватываю ладонями ягодицы и собираюсь уже поцеловать, но останавливаюсь. Не буду спешить с поцелуями. — Это может длиться одну ночь, а может дольше. Ты хочешь отправиться со мной на Сент Томас?

— Но это не будет ничего значить.

— Если захочешь, будет.

— Ты имеешь в виду, пока не появится кто-то другой.

— Неа. Если между нами что-то возникнет, значит, так и будет. И не будет никого другого, пока мы сами не решим, что наши пути расходятся.

— Но это «что-то» не навсегда.

— Нет ничего вечного.

— Есть кое-что.

— Ты настроена вернуться в Швецию в свою докторантуру?

— Да.

— Ты ищешь то, что будет навсегда?

— Не совсем так, но…

— Тогда зачем спрашиваешь об этом?

Она пожимает плечами — милый невинный жест.

— Интересная точка зрения. Когда я выпью, то пускаюсь философствовать.

— Моя философия такова: когда появляется что-то хорошее, наслаждайся этим столько, сколько возможно.

— И что это должно означать для меня? — вопрос звучит страстно, бедрами она прижимается к моим.

О, мужик, да она играет. Черт возьми, да.

— Это означает, что ты действительно хорошая, и я хочу наслаждаться тобой столько, сколько ты сама захочешь, чтобы это длилось.

— Хороший ответ, — губами она слегка касается моих, но сдерживается.

Я тянусь к ней с поцелуем, и она нетерпеливо отвечает на него. Понимая, что поцелуй — это только начало, я беру ее за руку и веду в свою каюту. На нас совсем немного одежды, так что скинуть с себя все это не занимает много времени. Затем она ложится на меня, и я сжимаю в горстях ее гладкие, по-славянски светлые локоны, показывая, как ей двигаться, чтобы мне понравилось. Она получает то, что хочет, и показывает мне, как доставить ей удовольствие. Ее движения быстрые и резкие. Она работает пальцами, помогая себе кончить быстрее. От ее оргазма у меня перехватывает дыхание, а от своего собственного сердце начинает тяжело колотиться, и я чувствую головокружение. Сердцебиение настолько сильное, что даже больно, и это действительно очень плохо.

Астрид безвольно лежит на мне, и в любой другой раз я был бы рад этому, но сейчас я не могу дышать. Не хочу ее волновать, поэтому стараюсь сделать так, чтобы она, как бы случайно, скатилась с меня. Потом прижимаю ее к своему боку — Астрид близко, ей уютно, но она больше не лежит на моей груди, не давит мне на легкие. Она лежит справа от меня, поэтому не может почувствовать, как безумно колотится мое сердце. Я обнимаю ее и сосредотачиваюсь на квадратичном дыхании.

Эту технику я изучил много лет назад, чтобы замедлять сердцебиение: сделать глубокий вдох, задержать дыхание на четыре секунды, сделать полный выдох, задержать дыхание на четыре секунды. И так, пока сердце не успокоится.

Спустя недолгое время я понимаю, что Астрид отключилась — виски в сочетании с оргазмом сделали свое дело. Вытащив из-под нее руку, я направляюсь к своей коллекции гребаных идиотских оранжевых пузырьков. Их в коллекции немало, и большинство из них нельзя сочетать с выпивкой, но шло бы оно на хер. Вот моя настоящая философия. Все по херу.

Я беру необходимую таблетку, наливаю еще выпить, проглатываю все вместе и возвращаюсь в постель к Астрид. Сейчас только поздний вечер, но день был долгий, поэтому я позволяю себе провалиться в сон. В какой-то момент Астрид будит меня, и мы заходим на второй раунд. Когда я снова просыпаюсь, уже рассвело, и ее нет. Но есть записка. «Лок, в одном ты неправ: единственная настоящая мера человека — это то, как он распоряжается своей жизнью».

Ох, Астрид, это немного грубо. Но, будь я проклят, если она не права. Проблема лишь в том, что для достижения чего-то в жизни нужно время.

А время — это та роскошь, которой я не обладаю.


***

Рио де Жанейро, Бразилия

Четыре недели спустя


Забавно, как все складывается. Между Лианной и Карлосом, как сказала бы Астрид, возникло что-то. И они оба на борту моего «Скитальца». Астрид ушла после первой же ночи, и с тех пор я ее не видел. Лианна теперь с Карлосом. И мне остается… Мэл.