И он делает это.

У него ловкий опытный язык. Может, он использует и пальцы тоже. Пальцы и язык. Быстрее и быстрее. Теплый, влажный, сильный, умелый. Возносит меня все выше и выше, беря не спеша.

Я полностью ушла в фантазию. Воображаю себе это. Представляю его густую светлую гриву между моих бедер, почти ощущаю внутри себя его пальцы вместо моих собственных, почти чувствую его язык, скользящий по моему клитору. Почти реальность. Да. Да. О, Боже!

Слышу какой-то шум, но, полагаю, это скорее всего кот. Меня это не волнует. Я здесь, мои бедра раскинуты на кровати, вспышки молний пронзают меня.

— Лок! Я выкрикиваю его имя, потому что в моей фантазии именно он подарил мне этот оргазм — первый более чем за год.

— Найл, я… ох, святой Боже!

Я слышу его голос.

Мои глаза распахиваются. Он здесь.

Реально.

В моей комнате.

Наблюдает, как я кончаю. Наверняка слышал, как я выкрикнула его имя. Смотрит, как я кончаю, представляя себе его.

Пошло все на хер. Я смотрю на него и довожу себя до края, вызывая движениями пальцев еще несколько всплесков теплой дрожи, не разрывая при этом зрительного контакта с ним.

— Господи, — он трет лицо обеими руками.

— Что ты делаешь в моем доме, Лок?

Я убираю свою руку, но не завязываю шнурок на штанах. Не сажусь на постели. Оставляю брюки спущенными на бедрах. Оставляю на виду свои трусы — простые черные шорты — ничего сексуального. Но его взгляд задерживается на них. Моя рубашка задралась, оголив живот и слегка обозначив бордовый бюстгальтер. Неосознанно его тело само реагирует эрекцией.

— Я… я не мог просто так убежать. Оставить тебя думать, что не хочу этого, — он ерошит пальцами волосы, сжимает руки в кулаки и делает шаг ко мне. — Это не из-за тебя. Я хотел объяснить… Я постучал, подождал… Я беспокоился о тебе.

— Ты часто врываешься в дома одиноких женщин, которых едва знаешь?

— Нет… я… нет. Прости.

Его взгляд, правда, не извиняющийся. Он горит желанием. Пенящиеся штормовые волны. Глаза цвета бушующего моря.

— Ты звала меня по имени.

— Ты оставил меня на взводе.

— Я и себя оставил на взводе.

Он приближается еще на шаг. Грудь вздымается, глаза прищурены, брови сведены, челюсти стиснуты, кулаки сжаты. Страшное, огромное, первобытное воплощение мужественности. Дикие распущенные волосы, черная футболка плотно облегает крепкие мускулы.

Боже, я не могу выбросить из головы свои Лок-фантазии. Я сажусь на краю кровати.

— Почему ты убежал, Лок?

— Мы не должны.

Он здесь. Прямо сейчас. В сантиметре от меня. Я раздвигаю колени, и он помещает свои бедра между ними. Мне нужно посмотреть вверх, чтобы увидеть его глаза.

— Не должны что? — спрашиваю я почему-то шепотом.

— Делать этого, — бормочет он тихо, словно от громких слов все разрушится.

— Делать что? — не шепчу, а выдыхаю я, неспособная говорить громко.

— Это.

Он склоняется надо мной, прижимая спиной к кровати. Он на мне. Боже, это даже круче, чем моя фантазия. Этот поцелуй не отчаянный и нежный, не сомневающийся или безумный. Он целенаправленный. Обещающий. Этот поцелуй говорит о том, что Лок знает, как целовать; знает, как свести меня с ума просто при помощи губ и языка. И, Боже, когда-нибудь ему это должно удаться. Его язык порхает, толкает, дразнит, касаясь моих губ, зубов, языка. Он отстраняется, отбрасывая назад пряди волос.

— На самом деле, мы не должны делать этого.

Лок просовывает пальцы правой руки под резинку моих трусиков и тянет их вниз вместе со штанами. И вот так просто я оказываюсь обнаженной ниже талии.

— Или этого.

Он распахивает на мне рубашку и сдвигает чашечки бюстгальтера вверх, обнажая грудь. Целует меня в губы. Один раз. Коротко. А затем опускается ниже.

— Больше всего, безусловно, не должны делать этого, — говорит он и целует мою грудь, втягивая в рот сосок.

— Почему… о, черт…— я выгибаю на кровати бедра, когда пальцами он находит мой вход и погружается внутрь: сначала один палец ловко скользит внутрь и наружу, затем второй, пока ртом он отдает щедрую дань моей груди. — Почему… почему нет?

— Потому что ты многого обо мне не знаешь, — говорит он и снова прижимается ртом к моему соску.

— Будет ли это… ох, ох, ох, Господи-Боже… ЛОК! — я прямо здесь, в секунде от края. И это край? Если оргазмом, который я сама себе подарила, меня словно скинуло с обрыва, то сейчас, благодаря Локу, меня сбрасывает с самого края мира. — Это изменит мое сильное желание к тебе?

— Это изменит положение вещей.

— Я не об этом спросила.

Он прижимается губами к моим губам, и сейчас наш поцелуй горячий, глубокий и медленный. Сокровенный. Предназначенный вести дальше и дальше.

— Я не знаю.

— Это может изменить… все, что я не… о, Боже… о, Боже мой… все, что я не знаю о тебе? — я извиваюсь под его прикосновениями, раскинув бедра. Мое дыхание — лишь прерывистые вдохи.

— Да.

— И это будет означать, что ты не должен будешь делать этого со мной.

Мне нужно остановиться, вобрать немного воздуха, собрать свою выдержку, ждать, оттягивая оргазм, чтобы насладиться этим, впитать, запомнить каждое ощущение, которое Лок дает мне, словно приносит в дар. Он вряд ли понимает, что дает мне, что это значит для меня, какой прекрасной и живой я себя чувствую, и какой увядшей, безжизненной и непривлекательной ощущала себя до его появления. Он и не должен понимать. Меня не волнует, если он не поймет. Мне просто это нужно. Меня не волнует ничего, кроме конечных ощущений. И, Боже, каких ощущений! Он настолько хорош, насколько я себе и представляла. И даже больше! И он даже еще не голый. Пока.

— Тогда я не должна — действительно не должна — делать этого.

Я расстегиваю пуговицу на его джинсах, тяну «молнию» вниз и запускаю руку между хлопковой тканью и телом. Пробираюсь вглубь, жадно захватываю ствол Лока всей ладонью. И, Господи, он такой большой в обхвате. Мои пальцы не смыкаются, не в состоянии полностью обхватить его. Я стону, заполучив это в свои руки, и охаю от восхищения, проведя пальцами сверху вниз.

— Нет… — задыхается он. — Ты действительно не должна.

— Но я все равно буду, — я пользуюсь моментом, понимая, что наше время ограничено. Секунды бегут одна за другой, приближая нас к тому, когда, по его словам, все изменится, поэтому я сдергиваю с него штаны и использую свои ноги, чтобы стянуть их с его лодыжек. Он сбрасывает обувь и освобождается от штанов, а затем, прямо как в моей фантазии, срывает с себя футболку. Точно, как я и представляла. Отклоняется, скрещивает перед собой руки и рывком снимает ее. И, чееерт, он даже сексуальнее, чем в моих фантазиях. Километры мышц, поджарый, крепкий, с выпуклыми мускулами. Рельефные предплечья, толстые бицепсы, рифленый, словно вырезанный бритвой, пресс и эта аппетитная V внизу живота, которую так и хочется облизать. Он похож на воина из прошлых эпох, как раз с этими шрамами на его груди и руках. На груди шрам совсем недавний, хирургический.

Я не трачу слишком много времени на это. Не имеет значения.

Значение имеет только то, что он снова в моей руке, что он целует меня, что его пальцы скользят во мне и напротив клитора. Я испытываю боль. Дрожу. Готова взорваться. Сейчас настало мое время касаться его, исследовать. Обхватываю, обвиваю, поглаживаю, потираю большим пальцем кончик. Боже, я тосковала по этому. Мне это просто необходимо. Знаю, позже мне придется иметь дело с морем эмоций: вероятно, не исключены сожаление, раскаяние, чувство вины и стыд. Но прямо сейчас все, что я знаю — это власть настоящего. Как прекрасны эти ощущения. Какой красивой и желанной я себя чувствую. Его взгляд на мне повсюду. Его руки, пальцы. Он не может остановиться, но знает, что должен по каким-то имеющимся у него причинам, которые явно гложут его. Но он не может. И мне нравится, что он не может. Я не хочу, чтобы он мог остановиться. Это означает, что он опьянен мною так же, как и я ним. Значит, во мне еще что-то есть, что может соблазнить мужчину, хотя я думала, что потеряла это безвозвратно. Долгое время я лишь существовала, перемещаясь из одного дня в другой, просто двигаясь и ничего не чувствуя. И, конечно, не чувствуя себя женщиной, которая снова может быть объектом желания мужчины, не говоря уже об ощущении этого мужского желания внутри себя.

Я думала, что тоже умерла в тот день на шоссе.

Но нет.

Я чувствую, как Лок приподнимает меня и расстегивает мой лифчик. Нетерпеливым рывком я сдергиваю рубашку и отбрасываю бюстгальтер. Быть обнаженной перед Локом не странно, не неловко, не стыдно. Он окидывает меня пожирающим взглядом — точно так, как в моей фантазии.

— Боже, Найл, — он проводит ладонью по моему боку вниз, обхватывая бедро. Проталкивает колени между моими бедрами и нависает надо мной. — Ты… — он, кажется, не способен закончить фразу.

— Что, Лок? — я глажу его. Касаюсь его пресса, поглаживаю ладонями мышцы его груди, вокруг бицепсов, вниз от талии к подтянутой, крепкой, потрясающе круглой заднице. — Я что?

— Чертовски прекрасна.

Его ладони такие шершавые, словно наждачная бумага. Должно быть больно, когда он сжимает мою грудь, но это не так. Трение его мозолистой руки по моей нежной чувствительной коже очень приятное, вызывает покалывание во всем теле, заставляет дрожать.

— Самая прекрасная из всех, что я когда-либо видел. А я видел много чего красивого, что существует в мире.

Горло перехватывает, в нем образуется густой горячий ком.

— Не останавливайся. Ты не представляешь, насколько мне нужно услышать это. Особенно, если ты действительно так думаешь.