Джуд Деверо - Талисман любви

— Не прыгай, просто упади на меня, ладно?

Мальчик снова кивнул и в следующую секунду упал на Джемму. Он действительно был тяжелым. Под его тяжестью она едва не опрокинулась назад, но обхватила ребенка так крепко, что тот едва мог дышать.

Колин не дал ей времени, чтобы попытаться обрести утраченное равновесие. Он отпустил ее лодыжки и сделал шаг назад. На долю секунды Джемма ощутила, что они с мальчиком зависли в пустоте в шести футах над землей.

В следующую секунду она, все еще прижимая к себе мальчика, рухнула прямо в мускулистые объятия Колина. Джемма почувствовала, как его сердце бьется у ее щеки, как крепко, изо всех сил, вцепился в нее ребенок.

В следующее мгновение мать мальчика со стоном облегчения выхватила сына из ее рук.

Колин не торопился опускать Джемму на землю. Продолжая ее обнимать, он спросил:

— С вами все в порядке?

— Да. — Она знала, что ей следует высвободиться, но кольцо его рук было таким славным и таким надежным. На мгновение она позволила себе прижаться к нему, словно здесь никого не было, кроме их двоих.

— Спасибо, — раздался у нее за спиной голос Тома. — Спасибо вам обоим.

Вдалеке послышался вой сирены — это спешила пожарная бригада.

— Берегись! — завопил Карл.

Колин, продолжая держать Джемму, отпрыгнул в сторону и свалил Тома. В тот же миг сук, на котором сидел малыш, с треском отломился и упал на землю.

Когда шум стих, раздался голос Тома:

— Колин, я люблю тебя как сына, но если ты, черт возьми, не слезешь с меня, то раздавишь мне легкие.

— Прости. — Колин скатился с него, и Джемма поднялась на ноги.

Колин сел, с гордостью глядя на нее.

— Вы молодец. У вас хорошее чувство равновесия, и…

— Вот черт! — сказал Том, потому что от лица Джеммы вдруг отхлынула кровь. Она медленно развернулась на пятках и начала оседать. Она упала бы, если бы Том ее не подхватил.

Колин уже в следующую секунду был на ногах.

— Посттравматический шок? — спросил он, отнимая Джемму у Тома.

— Нет, — сказал тот и широко развел руки. На них была кровь.

Том выправил топ девушки из джинсов, чтобы понять, откуда течет кровь. Сук пропорол ей бок.

— Артерии не задеты, но рана глубокая, могут понадобиться швы.

— Позвони Трису, — сказал Колин. — Скажи ему, что я буду у него через десять минут.

Колин с обмякшей Джеммой на руках побежал к джипу. Позади него с телефоном, все еще находящимся в режиме видеосъемки, стоял Карл. Он выключил запись, лишь когда Колин захлопнул дверь джипа и умчался прочь.

Доктор Эдвард Берджесс медленно открыл дверь машины, выставил трость на тротуар и осторожно развернулся, готовясь выйти. Он поморщился от боли, перенеся вес на левую ногу, и, опираясь обеими руками о сиденье, выбрался из машины. Соседка на противоположной стороне улицы подметала веранду. Она прекратила работу, с сочувствием глядя на него, потом приветливо ему помахала, и он поднял немощную руку, отвечая на приветствие.

Тяжело опираясь на палку, он закрыл машину и, ссутулившись, направился к дому. Открывая замок, он держался за косяк, а отворив дверь, снова обернулся и помахал соседке. Как он и предполагал, она провожала его взглядом, дабы убедиться, что он не свалился перед дверью.

Оказавшись внутри, доктор Берджесс запер дверь и на мгновение замер, прижавшись к двери спиной.

— Любопытная старая ведьма, — пробормотал он и сунул трость в высокую урну у двери. В комнату он вошел упругой твердой походкой.

Наклонившись, он закатал штанину и, отстегнув скобу вокруг колена, швырнул ее туда же, куда и трость. Затем, направившись к шкафу у стены, расстегнул рубашку, снял пояс с набивкой, закрепленный на талии, и бросил его на пол.

Сделав два глубоких вдоха, он растер кожу на мускулистом плоском животе и открыл шкаф с напитками. К его удивлению, ведерко со льдом было полное. Положив пару кубиков льда в стакан, он до половины наполнил его скотчем тридцатилетней выдержки, затем обернулся и стал ждать.

Уродливое кресло-качалка, которое было частью меблировки снятого им дома, стояло повернутым к стене — не так, как он его оставил.

— Ты прячешься? — спросил он, сделав глоток.

Кресло развернулось, и его красивая племянница подняла на него глаза.

— Что за сокровища заманили тебя в этот тихий и скучный городок?

— Джин, дорогая, — сказал он, — так ты приветствуешь своего дядюшку?

Она похлопала себя по верхней губе.

— Они твои?

Он отклеил седые усы и положил их на полку шкафа.

— Ты ела? Я мог бы приготовить нам…

— Я знаю, что ты можешь приготовить. Ты меня сам учил, помнишь? Зачем ты здесь?

— Я приехал сюда, чтобы повидать тебя. Как твоя мать?

— Как и можно было ожидать после того, что ты с ней сделал.

— Джин, Джин. Почему ты так враждебно ко мне настроена?

— Не знаю. Возможно, это имеет какое-то отношение к тому, как ты обнулил мамины банковские счета. Дважды. Или, возможно, к тому, как однажды вечером мой отец вышел с тобой из дома и больше так и не вернулся. Выбирай, что тебе ближе.

Он пожал плечами:

— Мы уже все это обсуждали, и я думал, мы подвели под прошлым черту. Что касается твоего отца, то у него рефлексы были как у черепахи. Не понимаю, как он мог приходиться мне братом. Надо было настоять на ДНК-тестировании.

Рассерженная Джин поднялась с кресла.

— Мы с местным шерифом — друзья. Мне достаточно сделать один звонок, и он вышвырнет тебя из города.

— Возможно, вы с ним и друзья, но не более того, — сказал он, когда она направилась к выходу. — Я слышал, что вот уже несколько дней он не расстается с хорошенькой женщиной. Молоденькой. Той самой, что живет с его родителями. Час назад кое-кто показал мне их двоих на этом… Как оно называется? На ю-тубе. Омерзительное изобретение. Бесцеремонное вторжение в частную жизнь. Но, должен сказать, я получил немало удовольствия, разглядывая ее воистину великолепное тело. И она показалась мне такой невероятно, такой трогательно юной.

Джин оглянулась на него, стиснув зубы.

— Мы с Колином любим друг друга.

— Правда? — спросил он с фальшивой улыбкой. Даже сейчас, когда его темные волосы были выкрашены под седину, он оставался красавцем, сохранившим мальчишески стройную фигуру, несмотря на то что приближался к пятидесяти. Он был младшим братом ее отца, любимчиком матери, которого она обожала и баловала безоглядно. Еще подростком он постоянно попадал в неприятные истории, а повзрослев, стал вором-виртуозом.

Джин прошествовала через комнату к двери.

— Тебя заинтересовал тот трастовый фонд, который его кормит?

Он положил ладонь поверх ее руки, сжимавшей дверную ручку, и выражение его лица изменилось, стало мягче.

— Ты не допускаешь мысли, что твой дядя может ревновать тебя к нему? — спросил он. — Раньше я был номером первым в твоей жизни, а теперь узнаю, что моя любимая племянница крутит любовь с… — Он улыбнулся. — С шерифом. Разумеется, мне хочется как можно ниже опустить его в твоих глазах.

Джин отвела взгляд. Когда он сам того хотел, то умел быть весьма обаятельным, и они так много пережили вместе. Ей действительно хотелось знать, что он делает в Эдилине. Может, он снова замыслил что-то против ее матери или выбрал себе иную жертву? Она знала, что наскоком ничего от него не добьется. Кроме того, именно он и научил ее маскировать свои чувства. Обернувшись, она едва заметно ему улыбнулась.

Подумав, что стал свидетелем ее капитуляции, он обнял ее за плечи. Они оба были высокими и стройными, и он был всего на одиннадцать лет ее старше. До того как Джин исполнилось десять, она думала, что ее дядя Эйдриан самый чудный, самый умный человек на свете. Ей потребовались годы, чтобы узнать о нем правду. У него всегда была тайная цель, и все, что он говорил, каждое слово, было пропитано ложью.

— Брось дуться, — сказал он, — и в память о старых добрых временах давай-ка устроим пир. Мне всегда нравилось хлопотать с тобой на кухне.

Она согласилась, но лишь потому, что ей нужно было узнать, чего он хочет. Пока они готовили, Джин говорила с ним. Она пыталась создать впечатление, что рассказывает ему о своей жизни, но на самом деле она предупреждала. Всего несколько месяцев назад, когда начались поиски полотен восемнадцатого века, в Эдилине было не протолкнуться от агентов ФБР и прочих разведывательных служб.

— И сейчас здесь живет настоящий ас — детектив, — сказала она, закончив рассказ. Она не стала говорить о том, что Марк Ньюленд большую часть времени проводит в Форт-Лодердейле.

— Я знаю, — отозвался он, и его темно-синие глаза блеснули. — Джин, дорогая, пожалуйста, расслабься. Я приехал сюда только для того, чтобы повидать тебя.

— Зачем? — спросила она и поставила ризотто на стол.

— «Любовь» — слишком старомодное слово, чтобы я его произносил?

Джин знала, что он лжет. Когда она была ребенком, он появлялся в ее спальне среди ночи. Он никогда не звонил в дверь и не стучал: считал, что это слишком прозаично. Она спала, но от его взгляда просыпалась. Он неподвижно стоял возле ее кровати и смотрел на нее. Тогда он прикладывал палец к губам, давая ей понять, чтобы не шумела. Она вставала, обнимала его, и он осыпал ее подарками. Он дарил ей красивые нарядные платья из Франции, туфли из тончайшей итальянской кожи, куклы, которые становились предметом жгучей зависти ее подруг. Когда она повзрослела, он стал дарить ей серьги с настоящими сапфирами, а в честь окончания школы подарил жемчужное ожерелье.

Мать пришла в ужас, когда впервые обнаружила, что ее деверь проник в их дом ночью. Тогда она потребовала установить в доме охранную сигнализацию.