От облегчения у Лоретты закружилась голова. Она опустилась на матрац и обхватила подушку. Учащенные удары сердца отдавались у нее в голове. Охотник. Когда Эми сказала, что увидела индейцев, Лоретта вспомнила, как он выглядел вчера, верхом на коне с сотней воинов позади, его мускулистая грудь и руки блестели в солнечном свете. Она никогда не видела таких жестоких, горящих глаз.

— Я… Лоретта, прости меня. Честное слово, я не хотела так напугать тебя. Я просто разыгрывала тебя.

Лоретта стиснула зубы и еще глубже зарылась лицом в подушку. У нее возникло желание отшлепать Эми за ее глупую выходку.

— Лоретта, пожалуйста, не сердись. Я не думала, что ты поверишь мне. Где твое чувство юмора? Ты ведь не считаешь в самом деле, что индейцы вернутся? Что будут делать индейцы с худой коротышкой вроде тебя? Им нравятся толстые, коричневые девицы, которые мажут медвежьим жиром свое тело. По их меркам, ты, вероятно, законченная уродка, настоящая страшила. К тому же они не переносят запаха лаванды, который исходит от тебя. И у тебя в волосах ничего не ползает.

Лоретта не отрывала лица от подушки, стараясь не рассмеяться.

— Он говорил, что ты нравишься ему? Команчам вежливость неизвестна. Команч не стал бы покупать тебя! Он просто украл бы тебя. Он глянул на тебя и все. Может быть, ему показалось, что он жаждет тебя, а когда он пришел сюда и увидел тебя, он передумал.

Повернув голову, Лоретта приоткрыла один глаз и подавила улыбку.

— Кстати, у тебя вид действительно какой-то жалкий, — поддразнивала Эми. — Может быть, поэтому он и уехал. Он взглянул один только раз и так испугался, что до сих пор не может опомниться.

Вскочив на колени, Лоретта схватила подушку и ударила Эми по голове. Эми, отлично понимая, что Генри отхлещет их обеих по попкам, если они разбудят его, удержалась от громкого смеха, схватила свою подушку и начала драться. В течение нескольких минут они колотили друг друга. Затем усталость взяла свое, и они рухнули на кровати в мокрых от пота рубашках, с раскрасневшимися от сдерживаемого смеха щеками.

Отдышавшись, Эми прошептала:

— Я думаю, может быть, мне приснилось, что ты говоришь. Как ты полагаешь?

Прижимаясь щекой к одеялу, Лоретта улыбнулась и кивнула. В золотых полосах рассвета Эми напоминала ангела, волосы, подобно нимбу, обрамляли лицо, а большие глаза смотрели с детским простодушием.

Эми, нахмурившись, теребила угол подушки, сморщив нос, покрытый веснушками.

— Ты слышала когда-нибудь о счастливом избавлении? — негромко спросила она.

Это прозвучало, как удар грома среди ясного неба. Настала очередь Лоретты нахмуриться. Кто мог рассказать Эми об этом?

— На прошлой неделе, после того как мы встретились с индейцами у реки, мама разговаривала со старой Бартлетт, и они говорили, что приличной женщине лучше выбрать счастливое избавление, чем попасть в руки команчей. Что это значит? Это что-то плохое, не так ли?

В какое-то мгновение у Лоретты возникло желание солгать. Затем она заставила себя утвердительно кивнуть. Это был край с суровыми, жестокими законами как для молодых, так и для старых. Эми должна кое-что знать.

— Если эти команчи вернутся и украдут тебя, ты будешь стремиться к счастливому избавлению? — В глубине голубых глаз Эми появился страх. — Это значит убить себя, не так ли?

С неохотой и на этот раз Лоретта утвердительно кивнула.

Впервые Лоретта была рада своей немоте. Эми могла потребовать объяснений, если бы она могла говорить, а Лоретта вряд ли смогла бы найти подходящие слова, чтобы описать ужасы, свидетельницей которых она оказалась.

— Я знаю, что они плохо обошлись с твоей мамой. Моя мама не хочет говорить, как именно, но у нее становится такое странное выражение лица, когда я спрашиваю ее об этом. Ты видела, не так ли. — Это было скорее утверждением, чем вопросом. — Вот почему тебя мучают кошмары. Не потому, что твоя мама умерла, а из-за того, что они с ней сделали. — Эми на минуту задумалась. — Интересно, почему они делают такие злые вещи? Как бы им понравилось, если бы мы поступали точно так же?

Лоретта закрыла глаза, пораженная этой мыслью. Белые люди никогда не должны уподобляться индейцам. В этом заключалась разница между человеческими существами и животными. В ее воображении промелькнул образ Охотника, его блестящие синие глаза. На минуту всеподавляющий страх охватил ее с такой силой, что у нее перехватило дыхание. О Боже, что он хотел от нее?

Солнце уже клонилось к закату, когда Генри вернулся с работы в поле и объявил, что Лоретта должна позаботиться о лошади и мулах вместо него этим вечером. Лоретта со стуком опустила крышку на горшок с бобами и метнулась от очага. Она не боялась работы, но придется работать до темноты, если она начнет так поздно. Этим утром она написала на грифельной доске Эми о ночном визите Охотника. Разве Генри уже забыл об этом?

— Ты не должен посылать ее одну, — запротестовала Рейчел. — Индейцы могут оказаться поблизости.

Лоретта нервно теребила складки юбки.

— Если бы индейцы были здесь, — прошипел Генри, — они давно объявились бы. Том сгущает краски. Лоретту всю прошлую ночь преследовали кошмары, вот и все. Я осмотрел весь двор в поисках следов от лошадиных копыт и ничего не нашел. Я очень устал. Вы не имеете никакого представления о том, как тяжело работать в поле в такую жару.

Рейчел с тревогой посмотрела в окно.

— Не могли бы мы оставить животных попастись на ночь?

— Чтобы их украли? — фыркнул Генри, впадая в ярость. — Это было бы превосходно, особенно теперь, когда Ида должна наконец ожеребиться. И что я буду делать без мулов? Вы думаете, я смогу сам таскать плуг? Ничего нет страшного в том, что девочка принесет немного воды и сена. Кобыла может начать жеребиться в любое время, и, когда это случится, у нее должно быть чистое стойло.

— Я пойду и помогу. — Эми, которая трудилась над своими уроками правописания, подняла голову от грифельной доски. — Я справлюсь с вилами почти так же хорошо, как Лоретта. И, если мы увидим что-нибудь, я могу закричать, а она нет.

— Много помощи будет от твоего крика, — сказала Рейчел. — Эти индейцы охотятся за вами, девочками, как медведи за медом.

— Я только что сказал, что рядом никаких индейцев нет, — проворчал Генри. — Ты что, не слышала, женщина? Боже всемогущий! Я провел в поле весь день! Если бы там был хоть один команч в пределах одной мили, я давно был бы мертвецом. Я не меньше вас забочусь о благополучии Лоретты. Я не стал бы посылать ее, если бы подозревал, что с ней может произойти какое-нибудь несчастье.

Не желая служить предметом спора, Лоретта направилась к двери. Тете Рейчел достанется больше всех, если страсти разгорятся. Бояться нечего. Сарай находится не слишком далеко от дома. Кроме того, если бы Охотник хотел ее убить, он сделал бы это прошлой ночью, когда она спала. Нет, у него какие-то другие планы. Возможно, что-нибудь гораздо более страшное, чем смерть, но она не хотела думать об этом сейчас.

— Лоретта, подожди, — крикнула Рейчел. — Я возьму винтовку и пойду с тобой.

— О проклятие! — воскликнул Генри. — Проклятая глупая женщина, ты загонишь меня в могилу. — Схватив шляпу с вешалки, стоявшей у двери, он сбил с нее пыль, отряхнув о штанину, и нахлобучил на голову, устремившись вслед за Лореттой в тот момент, когда та перешагнула через порог. — Надеюсь, мне удастся пообедать до полуночи, если ты ничего не имеешь против. Я пойду с ней. По крайней мере мы управимся быстрее, если она мне поможет.

— О, спасибо, Генри.

Генри промычал и повернулся, чтобы прикрыть за собой дверь.

— Но чтобы обед был готов, когда я вернусь. В противном случае тебе не поздоровится.

Чувствуя, как быстро садится солнце, Лоретта пересекла крыльцо и спустилась по ступеням. Проходя по двору, она искала в пыли следы копыт, которые должны были остаться после индейцев. Ничего. Ветер уничтожил их. Это объясняло, почему Генри не нашел доказательств визита Охотника прошлой ночью. Ее дядя обладал многими качествами, но сообразительностью не отличался. Кошмары. Какая чушь! Она никогда не поднимала шума по пустякам. Ее бесило, что Генри считал ее такой дурочкой.

Так как у них было только два ведра, в которых можно поднимать воду, предложение Генри сопровождать ее вызывало подозрения. Он был экономным человеком, когда дело касалось работы, и слишком большим трусом, чтобы пойти с ней в качестве защитника. Она украдкой взглянула на него. Вид у него был беззлобный, но Генри представлял наибольшую опасность, когда казался безобидным. Она пошла за курятник, взяла ведра и затем вернулась, чтобы наполнить их водой из колодца.

К ее удивлению, Генри вызвался нести одно из них. При его раскачивающейся походке вода выплескивалась из ведра, когда он шел рядом с ней в колее, оставленной фургоном, которая вела за сарай. Лоретта шла с опущенной головой, бросая украдкой взгляды на него, когда он отпирал калитку дворика при сарае. Ида, ко была с животом, как бочка, заржала и стала тыкаться носом через рельсы ограды. Так как Генри каждый вечер давал ей зерна, она радостно устремлялась в сарай с пастбища. Мулы Бесси и Фрэнк не разделяли ее энтузиазма и продолжали пощипывать траву.

После того как они вылили два ведра в корыто, Генри сказал:

— Я принесу остальную воду сам. Ты оставайся здесь и подбрось в стойла сена.

Лоретта отдала ему ведро и посмотрела вслед, когда он пошел к калитке и завернул за угол строения. По-видимому, она ошибалась в нем. Она задрожала и потерла руки.

Один из мулов фыркнул, и этот звук так напугал Лоретту, что она вздрогнула. Оба уха у Бесси были направлены вверх, и она всматривалась в заросли, посаженные вдоль периметра ограды. Лоретта наклонилась за вилами, которые стояли, прислоненные к телеге с сеном. Она внимательно осмотрела речной берег. Чтобы избежать необходимости подавать воду скоту на поле, Генри отгородил площадку под углом. Пастбище оказалось граничащим с рекой, причем задняя сторона была ближе к реке, чем передняя. В результате сарай был расположен на расстоянии меньше броска камня от густой поросли деревьев. При таком плохом освещении она не могла заметить чьего-либо приближения, пока тот не окажется совсем рядом. Прихватив вилы, она забралась на телегу, чтобы лучше видеть.