Он нерешительно шагнул к ней.

— Твои глаза говорят, что ты ругаешь меня. Твое сердце шепчет, что я был там в тот день.

Она с минуту смотрела на него, а затем склонила голову в нерешительном кивке.

— Хорошо, ты хочешь знать правду? Я думаю, что ты мог быть там. Как ты можешь знать наверняка? Красный Бизон твой двоюродный брат. В скольких налетах ты был вместе с ним? В дюжинах?

— Мы ездили вместе много раз.

— И он убивал женщин в этих налетах?

— Много taum назад. Я теперь мужчина и иду путем моего отца. Я не делаю войну с беспомощными. Мужчины, которые едут со мной, дерутся дракой по-моему.

— Много taum назад. Сколько taum, Охотник? Семь? Сохранится ли у тебя в голове одна маленькая ферма?

— Этот команч не был там! — стоял он на своем.

— А ты признался бы, если бы был там?

— Я не делаю лжи!

— Хорошо, тебя там не было. Но мы не говорим о тебе! Мы говорим о Красном Бизоне! — В ее голосе звучали пронзительные нотки. — И о том, что ты живешь рядом с убийцами моей матери. Был ты там или не был, ничего не меняет. Мужчины этой деревни убили моих родителей, и я не могу оставаться здесь. Представь, как я буду чувствовать себя. Вставать поутру и говорить слова приветствия одному из мужчин, которые замучили ее до смерти? Я не могу сделать этого, даже ради тебя.

Проведя рукой по волосам, Охотник переместил свой вес с одной ноги на другую.

— Мое сердце лежит на земле из-за твоих слез. Ноя не могу пойти назад и исправить многие ошибки. Твой отец и мать умерли. Suvate. Это кончено.

Лоретта обхватила себя за талию, глядя на него.

— Смерть моего отца это одно. По меньшей мере это была быстрая смерть. Но моя мать… — Она склонила голову, замолчав. Когда она снова подняла голову, на ее щеках сверкали слезы. — Ты прав. Это кончено. Все. Если, конечно, ты не захочешь уехать со мной. Мы можем уехать. Только ты и я, Охотник. Сделаешь ты это? Ради меня? Мы могли быть вместе* Мы могли бы забыть, если бы попытались.

— Я команч. Без моего народа я ничто.

— А я tosi tivo. Если я останусь здесь с убийцами моих родителей, я буду тоже ничто.

— Ты моя женщина. Мы одно навсегда, без горизонта.

— О Охотник, это не так легко. Я уезжаю, — прошептала она дрожащим голосом. — Ты не можешь наблюдать за мной каждую секунду.

— Женщине запрещено покидать своего мужа.

— Наша любовь тоже запрещена.

У Охотника все сжалось внутри. Он не мог ругать ее за желание уехать. Ода, он все понимал. Он даже относился сочувственно к ее решению, но не в такой степени, чтобы отпустить ее. Сейчас она была потрясена всем происшедшим. Позже, когда она успокоится, может быть, она будет смотреть на все по-другому. Как бы там ни было, ему требовалось время, чтобы все обдумать, решить, что делать, чтобы как-то выправить отношения между ними. Он любил ее очень сильно и не допускал мысли о ее уходе. Слишком сильно. В надежде обескуражить ее он проворчал:

— Если ты убежишь, этот команч последует за тобой. Каждый, кто попытается забрать тебя у меня, умрет. Подумай об этом как следует. Я уплатил за тебя хороший выкуп. Ты моя женщина. А свое я берегу.

— Ты не посмеешь! — сказала она, задыхаясь. — Моя семья, Охотник?

Выражение ошеломленного недоверия на ее лице вызвало у него желание отказаться от своей угрозы, но он знал: стоит ему так поступить — и она убежит при первой возможности. Если она будет бояться за жизнь любимых ею людей, меньше вероятность, что она решится на какой-нибудь необдуманный поступок.

Взгляд ее стал жестким и стеклянным. Подняв подбородок, она встретила его взгляд с презрительной надменностью.

— Но что это я, конечно, ты способен на все, не так ли? Единственное, о чем ты думаешь, это сохранить то, что тебе принадлежит. В данном случае меня. Купили уплатил за свою tosi tivo! He лучше, чем за лошадь.

— Ты моя. Я пролил в тебя свое семя. Убеги от меня, и я побью тебя так, что ты будешь визжать и плакать. Эго обещание, которое я делаю для тебя.

— Знаешь, в чем моя проблема. Охотник? Я видела только то, что хотела. — Она махнула в сторону шеста со скальпами. — Это доказательство всегда находилось здесь, но я находила для тебя уважительные причины и видела тебя таким, каким хотела, чтобы ты был. Я говорила себе, что ты любишь меня не как вещь, а как человека! И, поступая так, я забыла об одном важном обстоятельстве. Ты команч в первую, и последнюю очередь, и всегда, навеки. Убийца-язычник! Тетя Рейчел была права.

Он пересек вигвам и сел на край кровати, наблюдая за нею.

— Если ты думаешь, что я собираюсь лежать рядом с тобою теперь, то ты сумасшедший, — сообщила она ему дрожащим голосом.

— Я достаточно точно сумасшедший команч, — ответил он. — Ты будешь лежать р (дом со мною. Этой ночью и всегда. Ты не можешь убежать. Если убежишь, смерть будет ехать с тобою яюм везде.

Вигвам был залит лунным светом. Лоретта не была уверена, спит ли Охотник. Она лежала рядом с ним целую вечность, ожидая. Ровное и спокойное дыхание Эми доносилось до нее. Если Лоретта не решится действовать сейчас, может быть слишком поздно.

Повернув голову, она смотрела на темный профиль Охотника, остро ощущая теплоту его тела рядом с собой. На минуту ее захлестнула почти парализующая нежность. Она подавила это чувство так же быстро, как оно возникло. Любовь в самом деле слепа, как любила говорить тетя Рейчел. А любовь Лоретты была еще более слепой, чем у большинства других людей.

В своем мире Охотник был хорошим, честным мужчиной, но он никогда не был и не мог быть таким для нее. Его угроза убить любого, кто окажет ей помощь, включая членов ее семьи, была доказательством этого. Каким-то образом она обманывала себя, замечая только его хорошие качества, которых было много, и игнорируя те, которые вызывали у нее отвращение. Это не было незначительным разногласием, чем-то, что они могли бы уладить. С самого начала ей было известно о существовании этой другой его стороны, он никогда не лгал об этом, тем не менее, она как-то не учитывала ее.

Лоретта подвинулась к краю кровати и осторожно встала. Повернувшись и затаив дыхание, она застыла на месте, не отрывая взгляда от своего мужа. Он не шевелился. Она отступила на один шаг и остановилась, готовая к тому, что он вскочит и схватит ее. Если бы он не говорил серьезно, когда угрожал побить ее, он не сделал бы из этого обещания. Среди людей его народа бегство считалось страшным грехом, а тут еще примешивалось нарушение супружеской верности. В племени команчей женщинам, нарушившим супружескую верность, отрубали носы. Не очень приятная мысль. Это добрее, чем забить несчастную камнями до смерти, но ужасно все равно.

Видя, что Охотник продолжает лежать без движения, Лоретта дрожа начала пятиться от кровати. Эми спала на расстоянии всего лишь нескольких футов от них, но ей это расстояние показалось милей, очень длинной предательской милей. Когда она наконец преодолела это расстояние, она зажала рукой рот Эми. Эми дернулась. Над напряженными пальцами Лоретты ее глаза казались большими, как блины, и сверкали в лунном свете подобно сапфирам. Приложив палец к губам в знак необходимости соблюдать тишину и молчание, Лоретта жестами дала понять Эми, что той надо выйти из вигвама. Эми села, бросив испуганный взгляд через плечо в сторону низкой кровати, на которой спал Охотник.

Лоретта подползла к сумкам Охотника, отыскивая в темноте бутыль с водой и заготовленные съестные припасы. Она взяла две сумки с продуктами, в одной из которых были сушеные фрукты и орехи, а в другой вяленое мясо. Затем она схватила свою сумку.

Открыв ее, она достала свои аккуратно сложенные штанишки. Вернувшись ползком к кровати, она положила их на шкуру рядом с Охотником. Когда она выпрямилась, слезы обожгли ей глаза. Так много воспоминаний. Печаль охватила ее. Охотник, приветствующий ее в полночь, с ее штанишками, развевающимися позади него. Охотник, подносящий их к своему носу и нюхающий цветочный аромат, а глаза его полны смеха. Когда-нибудь, когда горечь пройдет, он, может быть, посмотрит на эти штанишки и улыбнется, вспомнив о ней. Она молила Господа, чтобы это случилось именно так. Конечно, он должен в конце концов простить ее за то, что она ушла от него.

Лоретта и Эми прокрались наружу. Бросившись между вигвамов, Лоретта направилась под прикрытие деревьев из страха, что кто-нибудь может заметить их и поднять тревогу. Теперь, когда она сделала первый шаг, у нее не было обратного пути. Быть побитой не очень улыбалось ей, особенно когда бить должен был мужчина, обладавший силой Охотника. Когда она почувствовала, что они удалились достаточно далеко, чтобы не быть услышанными, она замедлила шаги.

— Мы убегаем, что ли? — вскричала Эми. — Все из-за этого противного Красного Бизона. Быстрая Антилопа рассказал мне о том, что происходит. Ты не можешь осуждать Охотника за то, что сделал этот подонок его двоюродный брат!

Лоретта, нервы которой были натянуты подобно скрипичным струнам, резко обернулась и крикнула:

— Не только из-за Красного Бизона. Боже мой, Эми, разве ты не понимаешь, что все это значит? Мужчины из этой деревни убили моих папу и маму! Там, должно быть, находилось тридцать воинов в тот день! А мы живем среди них, заводим с ними дружбу. Боже милостивый, я не могу оставаться здесь ни одной лишней минуты.

Эми вздернула подбородок.

— Я никуда не уйду, не поговорив с Быстрой Антилопой.

— Ты не сделаешь ничего подобного.

— У меня нет выбора. Мыс ним сделали обещания. Я не могу уйти, не сказав ему, почему и куда я ухожу. Когда он узнает, что я ушла, он будет в бешенстве.

— Ты будешь делать, что я велю и когда я велю, юная леди. Какие еще обещания?

— Свадебные обещания, и я не пошевельнусь, пока не переговорю с ним.

У Лоретты сжалось все внутри, и она почувствовала себя так, как будто упала на колени.