– Ну-у, – протянула я. – Мгновенное облысение. Просто схватил лишних рентген...

– Ах да, нас об этом предупреждали, – Майкл за обе щеки уплетал брюссельскую капусту.

Мама беспрестанно болтала, словно она поставила перед собой задачу очаровать гостей на званом обеде. За все это время Поль едва ли вымолвил хоть одно слово, что было весьма нехарактерно для него. Но общими усилиями моим родителям удалось уговорить старших Ведланов перекусить в «неплохом ресторанчике». Я увидела, как мама наклонилась к Гордону и многозначительно прошептала:

– Вы всегда были нам как родные. Другие наши сватья не такие.

Я тотчас же подумала – как бы реагировали на это родители моих сестер и их мужья, но была слишком занята Майклом, чтобы засорять голову всеми этими мыслями. Прошло несколько минут, они отчалили, затем приятная рыжеволосая девушка убрала использованную посуду, и мы, наконец, остались одни. Наконец-то Майкл полностью был в моей власти!

– Я устал, – сказал он. – Думаю, неплохо было бы вздремнуть.

– Прямо сейчас?

– Ну, это сейчас наступает для меня тогда, когда я устаю.

– А?.. – у нас было так мало времени, и мне не хотелось его терять даром. – Ну что ж, – промямлила я. – Ложись, а я присмотрю за тобой...

Я сидела и наблюдала, как он спит. Тихонько вошла медсестра и поправила что-то. Майкл не проснулся. Наконец я стала гипнотизировать его. «Скорее просыпайся. Просыпайся, пока не вернулись родители».

Наконец он проснулся.

– Привет, – сказал он как будто удивившись, что видит меня рядом.

Я приникла к нему так близко, как это можно было сделать в нашем положении.

– Дорогой, ты – в порядке? Я так скучала без тебя всю неделю. Я так рада видеть тебя, – прошептала я, стараясь не прикасаться к его волосам. – Мне так тоскливо без тебя. Все это время, пока ты был в Орегоне, а я – в Чикаго, мне так не хватало тебя. – Все, что я говорила, звучало как абсолютная правда. – Ты нужен мне, – продолжала я.

– И ты – мне, – Майкл смотрел на меня с таким трогательным выражением на лице. – Вот почему я так и не выбрал себе другую. – Он присел и прикрыл рот ладонью. (Так делают дети, когда собираются поделиться «большим секретом».) Я склонилась к нему еще ближе, он понизил голос. – Но я не думаю, что мне долго осталось жить, и это будет нечестно по отношению к тебе...

Я взяла его руку и приникла к ней губами:

– Что ж, воспользуемся временем, которое у нас осталось, с максимальной пользой...

А потом у нас уже не было времени поговорить наедине, потому что неожиданно заявился Клиффорд. Он сразу же начал рассказывать неприличные анекдоты. Поведал нам о своем несостоявшемся вчерашнем свидании. Эта динамистка, оказывается, ему не дала... А он уже год как холостякует, и как вообще такие еще на свидания ходят... На это Майкл заметил, что он был холостяком почти три года.

Я сидела расстроенная и подавленная, потому что подумала, что он не занимался любовью с тех пор, как я уехала из Портленда. Мне очень не хотелось думать, что он «постился» все это время... И я приняла решение, каким угодно образом заняться с ним любовью, хоть бы это и стоило ему жизни.

Затем возвратились наши родители. Поднялась обычная в таких случаях суета: «Спасибо... До свиданья... и так далее».

И только проделав половину обратного пути, я осознала, что мы с Гордоном так и не перекинулись друг с другом ни словом.

29

– Знаю, Барри может начинать распускать сопли по этому и любому другому поводу, но ты должна постараться уговорить его, – умоляла Сьюзан.

Она гнала свой новый автомобиль в сторону Спрингфилда. Я сидела рядом с ней на переднем сиденье – на «Месте смертника».

– Эта дорога умотает кого угодно, – недовольно поморщилась она. – И как тебе удается все это переносить?

– А я беру с собой для компании ничего не подозревающих друзей, – в сотый раз я проверила, надежно ли пристегнут ремень безопасности. – Барри был одним из лучших друзей Майкла, – сказала я. – И ему необходимо быть там.

– Не всякий способен удержать себя в руках в присутствии умирающего, Фрэнни. Некоторые боятся, что у них сдадут нервы.

– Это – не оправдание. Смотри, ни Двейн, ни Дэззи – вроде бы наши лучшие до развода друзья, так ни разу и не позвонили. Даже открытку и ту не умудрились прислать.

– Он даже может прочитать открытку?

– Да. Это последний курс лечения помог. Просто чудесные результаты! Я написала об этом его сестрам. Ну, сама увидишь.

Майкл потерял большую часть волос. И хоть он не был совершенно лыс, выглядел он как-то для меня по-новому. Лишь немногие седые волоски еще отказывались покидать его голову. Если бы его сейчас увидел незнакомец, то подумал бы, что это глубокий старец. Но потом задумался бы – что-то уж очень молодое у этого старика лицо. И что это за красные стрелки, разукрасившие его голову?

Майкл перестал носить свою повязку и очки. Они так раздражали его. Но когда я расспрашивала его о том, как он видит, то всякий раз получала совсем разноречивые ответы. И еще он всегда просил меня стоять слева – так ему было лучше меня видно. Он уже мог читать газеты и даже пробовал взяться за книги, разумеется, с крупным шрифтом. Его походка от встречи к встрече заметно улучшалась. Он мог уже почти без помощи передвигаться и по лестнице.

В первый же выходной после его выписки из больницы мы с ним в компании с Нормой, разумеется, сидели в гостиной и смотрели финальный бейсбольный матч. Майкл казался вежливым, но каким-то отстраненным. Он напоминал мне того Майкла, которому, как я думала, надоело быть моим мужем. В течение получаса он в тот день болтал по телефону со своим соседом по комнате – Джимом.

– О да, моя бывшая жена здесь, – он говорил медленно, словно пробуя на вкус каждое произносимое слово. – Теперь это новые отношения. Довольно трогательно начинать все сначала.

В тот раз, возвращаясь, домой, я думала, что, возможно, его теперь совсем уже не волнует – приеду ли я к нему в следующий раз или нет... Но мне была невыносима сама мысль о том, что он проведет остаток своих дней в полузатемненной гостиной в компании со своими стариками, уныло сидя перед «ящиком». А когда я на неделе позвонила в Спрингфилд и мне было дозволено поговорить с ним, – только с ним! – без того, чтобы кто-то дышал нам в затылки, он сказал, что страшно скучает. Я не могла дождаться того дня, когда снова увижу его. Я надумала устроить пикник, и Сьюзан вызвалась отвезти меня. Так что в субботу рано утром мы уже ехали к Майклу.

– Вы с Майклом всегда были неразделимы, – говорила Сьюзан. – Я много повидала разводов, но ваш был похож на то, как если бы кто-нибудь взял яблоко и разрезал его пополам. Или на ириску, которую кто-то попытался растянуть. А как только отпустил, она опять сжалась.

Когда мы поднимались по ступенькам дома Ведланов, я сказала:

– Наберись мужества. Сейчас ты окажешься в крайне наэлектризованной обстановке.

В окно мне был хорошо виден почти лысый затылок Майкла, сидевшего в кресле. Как будто ему только и оставалось, что сидеть и ждать. После нашего звонка в двери прошло почти пять минут, но нам так ее никто и не открыл. Наконец Майкл сам поднялся и направился к нам.

– Привет! – обрадованно сказал он. – Я так ждал тебя сегодня.

– А разве твои родители не сказали тебе, что мы приедем сегодня? – спросила я, обнимая его.

– Возможно, – он прикусил губу.

– Привет, старик, – бодро начала Сьюзан из-за моей спины. – Ты помнишь меня?

– Ну конечно, помню, – ответил он.

– Прическа у тебя довольно диковатая, – заметила Сьюзан, критически оглядывая его.

– Стоит только вдеть в ухо серьгу, и ты сразу потянешь на рок-звезду.

– Да, смотрится все это довольно странно, – согласился он, и тут в комнату вошла Норма.

– Уже здесь? – прощебетала она. Слава Богу, бывшая свекровь была сегодня в хорошем настроении. Она поцеловала воздух рядом с моей щекой, пожала руку Сьюзан, сообщила, что Гордон отправился за покупками, и поинтересовалась:

– Вы собираетесь обедать с нами? Тогда я приготовлю побольше.

– Вообще-то, еду, мы захватили с собой. Она в машине, – ответила я. – Мы хотели взять Майкла на пикник.

– Ему эта идея не понравится, – решила за сына Норма.

Я повернулась к нему.

– Ты бы хотел устроить пикник?

– Это было бы прекрасно, – согласился Майкл.

Всю неделю я готовилась к этому дню. Мне так хотелось, чтобы ему понравилась еда, и чтобы он получил от нее удовольствие, я накупила самых дорогих деликатесов. Приехав в парк, мы втроем устроились за деревянным столиком и принялись уничтожать наши припасы. Я вручила Майклу салфетку, он озадаченно посмотрел на нее, затем засунул в карман на манер носового платка.

– Милый, попробуй вот это... Дорогой, попробуй вот это... – Я буквально совала ему куски в рот, отчаянно стараясь угодить.

Я видела, как Сьюзан одними губами подсказывает мне «расслабься»... Покончив с цыплятами, я стала впихивать в Майкла шоколад. А он откинул голову на спинку и уставился в небо с умиротворенной улыбкой.

– Тебе здесь нравится? – спросила я.

– Да, – он пристально разглядывал деревья. – Здесь много ног.

Я улыбнулась:

– Ты имеешь в виду деревья?

– Да.

Мы держались за руки. Сьюзан увлеченно поедала паштет.

– А знаешь, ты прав. Они действительно похожи на... ноги.

Ассоциации у Майкла были, конечно, слегка искаженными, но в них всегда была своя внутренняя логика.

Покончив с едой, Сьюзан принялась развлекать нас анекдотами о своем муже. О том, как он рыгал в кино, как он нажрался и блевал на свадьбе, как Бэрри вставил в ноздри соломинки и так ходил по дому. Майкл веселился, но ни разу не поинтересовался, отчего это Бэрри ни разу не навестил его в Спрингфилде.

– Вы не заберете то, что у нас осталось? – спросила я Норму после нашего возвращения.