– Но у меня нет американской визы, – чувствовалось, что Алекс начинает уступать Памеле.

– Это очень легко устроить. Я скажу Максу…

– Нет! – Алекс понизила голос, словно он мог услышать ее. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о том, что я приезжаю, пока сама не решу, что делать.

– Как знаешь. У меня есть к кому обратиться, кроме него. Побудь у телефона. Я скоро перезвоню. – Памела положила трубку, Алекс осталась в состоянии недоумения и растерянности. Но, как и просила ее Памела, она продолжала сидеть у телефона, отпивая кофе и стараясь не смотреть на часы. «С чего это я должна нестись в Нью-Йорк? – убеждала она себя. – Что за спешка такая?» Алекс нашла массу доводов против поездки. Но когда Памела позвонила ей через полтора часа, все они рассыпались, как карточный домик от порыва ветра, влетевшего в комнату.

– Все устроено, – быстро проговорила Памела, переводя дух, и без всякого вступления. – Единственное, что тебе надо сделать, – это сейчас же отправиться в американское посольство в Женеве. С паспортом. Они ждут тебя в два часа. Как только получишь визу, поезжай в аэропорт. Самолет вылетает в Лондон без пяти четыре по местному времени. А в семь часов оттуда в Америку вылетает «Конкорд». Билет для тебя уже заказан и оплачен. Нужно его просто взять в агентстве. Я тебя встречу. Все поняла?

– Памела, я…

– Ты все запомнила?

– Да, но…

– Не спорь. Все выскажешь мне, когда прилетишь. Мы сможем разговаривать хоть всю ночь. Это необходимо, Алекс. Я уверена.

С того момента, как Алекс поехала в юридическую контору, ее не покидало ощущение, что события развиваются независимо от нее.

– Хорошо… – проговорила Алекс, думая о том, что за ликом мадонны у Памелы таится сильный и настойчивый характер.

Перед отъездом Алекс зашла в комнату, где лежал Ласло Ковач.

– Недавно он проснулся, поел бульона и снова заснул, – сказала медсестра. – Ему надо много времени, чтобы оправиться.

– Мне необходимо уехать на несколько дней, но я буду звонить каждый вечер.

– Да куда же он денется, – сказала медсестра. – Когда еще он начнет ходить.

В посольстве к ее приезду все было готово. Оставалось только заполнить нужные бумаги, ответить на положенные вопросы, после чего в паспорте поставили соответствующие печати и отметки. Алекс понятия не имела, к кому обратилась за помощью Памела, но, судя по тому, как с ней обращались, – это была очень высокопоставленная особа.

Алекс вполне успела к лондонской пересадке, и в Хитроу все прошло без сучка и задоринки. Кресла в «Конкорде» были удобны и просторны. Расположившись, Алекс достала книгу, которую захватила с собой, – критический разбор викторианской женской новеллы с точки зрения феминистского движения… Но книга так и осталась лежать у нее на коленях. Алекс смотрела в кобальтовую синеву неба, потягивала холодное шампанское и думала. От обеда она отказалась. Ее не покидало ощущение, что камень уже заправлен в катапульту. «Конкорд» стремительно уносил ее в неизвестную жизнь, и уже ничего нельзя было изменить. От этого возникало ощущение беспомощности. Но тут ей вдруг вспомнились слова Арнольда Беннета: «Что бы ни случилось, ведите себя так, словно ничего не случилось». «Что ж, – решила Алекс, – попытаюсь последовать его совету».

Памела ждала ее в аэропорту. Она бросилась к Алекс с объятиями и поцелуями.

– Ну как ты? – радостно спросила она. – Молодец, что решилась!

– После того как самолет приземлился, стало легче, – честно ответила Алекс. – Теперь уже ничего не поделаешь.

– Это только начало, – пообещала довольная победой Памела. – Машина ждет, идем.

Они быстро прошли через таможенный и эмиграционный контроль и вскоре уже мчались в Манхэттен по скоростному автодуту.

– Я отправила сегодня Консуэллу, чтобы мы могли побыть вдвоем. Телефон отключен, шампанское охлаждается. Я сходила в «Забар», накупила всевозможных деликатесов, – так что садись. Хочешь – забирайся в кресло с ногами, хочешь – на американский манер – задирай их на стол. Нам предстоит долгий разговор. Она прошла в свою уютную кухню, вынула из холодильника две бутылки шампанского, разложила на тарелки копченую лососину, перепелиные яйца, пять сортов оливок, маисовые лепешки с начинкой из мяса и лука, сыры нескольких сортов. Батон Памела поставила разогревать в микроволновую печь.

– Сейчас приступим, – торжественно провозгласила она, расставляя тарелки на столе. – А пока мы выпьем шампанского.

Памела предчувствовала, как трудно будет ей встретить тяжелый взгляд Алекс, как однажды сказал о ней Крис: «доктор Брент, подвергающая все и вся глубокому критическому разбору». Но Памела решила, что она сделает все – пусть даже придется из кожи вылезти, – но не позволит Алекс вернуться обратно в том же состоянии, в каком она прибыла сюда.

– Держи, – протянула она Алекс бокал с шампанским и налила себе. – А теперь выпьем за удачный перелет, и ты ответишь мне на вопрос, почему у тебя такой унылый вид, когда полагается радоваться от всей души.

– Ты считаешь, что Крис все продумал, когда писал это завещание?

– А ты, конечно, уже готова отказаться от своей доли?

– Если не пойму, что заставило его принять такое решение…

– Но почему, скажи ради Бога?

– Потому что я не могу забыть о том, что Крис оставил нам деньги Бингхэмов, клана его отца, к которому мы не имеем никакого отношения. Они перешли к нему только потому, что Ева обвела его отца вокруг пальца и надела на него обручальное кольцо. Это деньги Бингхэмов, они были накоплены в течение многих лет, и они принадлежали им, пока не появилась моя мать…

– Я так и знала! Твоя мамаша, как чертик из табакерки, всюду выскакивает и все выворачивает наизнанку. Ты на ней просто свихнулась, ты что, не понимаешь? Она на тебя действует, как на павловскую собаку свет зажженной лампочки, тут же выдаешь одну и ту же закрепленную реакцию.

– Нет. Неправда. Она меня больше не волнует. Все, что касается воли Криса, с ней не связано никак. Поскольку она не захочет, чтобы в газетах трепали ее имя в связи с этой историей, она не станет ничего опротестовывать. В этом у меня нет ни малейшего сомнения. Ева не пожелает выставлять себя в невыгодном свете. Ведь в представлении общества ее имя всегда связано с победами. Поражения ей не к лицу. Возмущаться тем, что ее обожаемый сын оставил половину денег своей никому не известной сводной сестре и женщине, которую любил, Ева не будет. Но принять деньги – означает стать ее соучастницей в деле, которое она затеяла давным-давно. Вот и все. Что тут непонятно?

– Ты хочешь сказать, что Крис не имел права наследовать деньги отца? – Памела была так потрясена, что голос ее дрогнул.

– Нет. Но я не считаю, что у меня есть на них какие-либо права.

– А как насчет меня?

– Крис любил тебя. И если бы он остался в живых, вы бы поженились. Да и без того – вы прожили вместе почти шесть лет, – на мой взгляд, это была настоящая семейная жизнь. И все деньги должна получить ты одна.

Памела онемела от удивления. Но молчание ее длилось недолго.

– Знаешь, – проговорила она, – большей чепухи я в своей жизни не слышала. Во-первых, какое мне дело до того, почему твоя мать вышла за Кристофера Бингхэма? Никого не касается, чем она руководствовалась. Но после его смерти все деньги перешли по наследству Крису. А он оставил их нам – это его право. И меня совершенно не волнуют эти Бингхэмы. Тем более что, по существу, клана Бингхэмов уже нет. Крис – последний мужчина в их роду. Если ты имеешь в виду его тетушек, то позволь мне напомнить, что они уже давно носят другие фамилии, не Бингхэмы. Они разделили между собой то, что оставила им миссис Бингхэм после своей смерти. И они не имеют никаких – слышишь! – абсолютно никаких прав на то, что унаследовал Крис. А он имел право оставить наследство тому, кому считал нужным. Как ты думаешь, почему он составил завещание в женевской юридической конторе как швейцарский гражданин, а не в Америке, хотя у него было двойное гражданство? Только для того, чтобы эти ведьмы не попытались наложить лапу на наследство. Разве тебе юристы не объяснили, как он перевел свое наследство в золото? Что «Бингхэм и компания» больше не существует, потому что он продал ее международному концерну? После чего перевел деньги в швейцарский банк – подальше от ловких американских юристов, под охрану швейцарских законов? И просто удивительно, как ему удалось предугадать кризис, который разразился в октябре и привел к банкротству многие компании?! Такое впечатление, что он предчувствовал это. Оказывается, у него было прекрасное финансовое чутье.

Памела помолчала и продолжила уже более спокойным тоном:

– Это еще раз доказывает, что Крис предчувствовал и то, что жизнь его будет не очень долгой. Бог знает почему, но он часто говорил о смерти, подтрунивал над собой. Я воспринимала его слова как шутку… – Памела поднялась и подошла к письменному столу. – Он предугадал и то, как ты отреагируешь на его завещание… Это можно понять из письма, которое он мне оставил. В нем он еще раз выражает свою волю… – Памела взяла со стола письмо и протянула его Алекс.

Та покачала головой:

– У меня нет привычки читать чужие письма.

– Оно адресовано мне, но речь идет о нас обеих.

– Тогда прочитай то, что считаешь нужным.

– Хорошо, – согласилась Памела и, откашлявшись, начала читать: – «Ты всегда уверяла меня, что любишь не из-за моих денег, и за время нашей совместной жизни я убедился в искренности твоих слов. То, что я решил сделать, – всего лишь способ выразить свои чувства. Это единственное, что я могу оставить взамен себя. Я делаю это с чувством любви и признательности. Это касается вас обеих, потому что Алекс унаследует вторую половину моего состояния. Она – еще один человек, к которому я привязан, но у меня никогда не было возможности сказать ей об этом достаточно внятно, поскольку мамочка постаралась сделать все, чтобы помешать нашему общению. Может быть, на этот раз она поверит мне, хотя, зная Алекс, представляю, с каким трудом она пойдет на то, чтобы принять мой дар. Но я хочу сделать его, потому что она никогда не отвергала меня…» Дальше, – сказала Памела, складывая письмо, – он обращается лично ко мне.