Чем плоха осень, для таких, как я, любителей скейта? Дожем. Даже не хмуро нависшим небом. Не ветром, наполненным океанской солью и промозглой холодной волной. А именно дождь, что оставляет мокрые следы на асфальте, парапетах, рампах, делая занятия небезопасными для здоровья. Сцепление скейта и поверхности из-за влаги создает эффект аквапланирования, и ты не в силах справиться с этим.

Дождь, ненавистный дождь. Он загоняет нас в крытые залы, переоборудованные из заброшенных промышленных гаражей и складов.

Рокот колес гулким эхом отдавался от кирпичных стен. Усиливался, становясь глуше, когда доска несется по параболе вниз. И визжал, когда ты на самой высокой точке луча этого графика. Я сидел в стороне ото всех, на сваленных в кучу поролоновых матах, и вертел в руках свой шотборд. Что ж за день сегодня такой? Поганый. Гадский. Охренительно неудавшийся день. А все эта девчонка. Ни слова не сказала мне в машине, отвернулась к окну, вставила наушники и кивала головой в такт музыке. Она не разговаривала со мной. А вот с Дэвидом мило общалась, так, что у меня челюсть сводило. И еще улыбалась ему, когда он разбирал её ошибки и давал советы.

— Поссорились? — Трэвис подсел ко мне и толкнул в плечо, кивая в сторону Джейсон.

— Нет, — я ответил слишком поспешно, — с чего ты взял?

— Видно, сразу. Ты весь на взводе, как зажатая пружина. Она слишком весела и беспечна. Наигранно как-то, — уголки губ Тревиса при этих словах поползли вниз, корча досадную мину.

Я коснулся бровей указательным пальцем и вздохнул:

— Черт поймет этих девчонок. Бесится сегодня с того самого момента, как я забрал её из школы. Чувствую себя еще одним её братом, причем, младшим, на котором она вольна отыгрываться. Что ей не так? Возишься с ней, как… а она еще неблагодарна.

— Ну, парень, — Тревис усмехнулся, — она женщина, хоть еще и маленькая. Может, в школе какие неприятности. Или дома.

— Мне плевать. Я выхожу из игры. В конце концов, у меня у самого выпускные экзамены не за горами.

— Эй, парень! Не пыхти! Выпусти пар и успокойся! Дэвид уже подал заявку на тебя, на весенних соревнованиях. Так что, нечего рассиживаться, — он встал и протянул мне руку, — пойдем, отработаем еще парочку трюков.

Можно и отработать. Все лучше, чем сидеть и украдкой бросать взгляды на Джейсон и пытаться восстановить прерванное дыхание, когда она, в самой высокой точке взлетает вверх, а скейт делает в воздухе оборот в триста шестьдесят градусов. Если она просчитается, если подпрыгнет недостаточно высоко или не закрутит борд в полную силу, или… да мало ли таких «или», от которых кровь стынет в моих жилах. Нет, плохая была идея с этими соревнования. Глупая, безрассудная идея. И, от понимания этого, к паршивому настроению прибавилась злость, помноженная на бессилье.

Должно быть, именно поэтому, молчание снова тяжелой дождевой тучей висело в машине всю дорогу до долины Сан-Фернанде. Я не заглушал мотор, подъехав к дому Джейсон. Сидел и ждал, пока она выйдет. Но она не спешила. Держала на коленях перед собой свой рюкзак и молчала. Ждала первых слов от меня? Нет уж! Не сегодня!

И вот:

— Марк. — голос тихий и робкий. — Ты, пожалуйста, в пятницу…

— Что в пятницу? — я не повернулся к ней, барабанил пальцами правой руки по рулю, а левой тер закрытые веки. — Не подъезжать к школе? Отлично, я не подъеду. А хочешь знать почему? — я развернулся в пол-оборота, — Потому что ты сама приедешь. Да, детка! Дождешься автобуса, сядешь в него, и доедешь до университета. А я, так и быть, подхвачу тебя с остановки. И, да, предупреди своих братьев, что в пятницу мы будем заниматься у меня.

— Но, — синие глаза распахнулись и не мигая смотрели на меня. — но. Почему?..

— Потому что, Джессика, в пятницу у меня индивидуальная консультация с профессором экономики, сразу после занятий, это раз. Два, раз тебя не устраивает, что я, я подчеркиваю, я вынужден нарезать круги от кампуса в Долину и обратно, тратя свое время и деньги на бензин, не имея при этом права парковаться там, где сочту нужным, то флаг тебе в руки! Кажется, городской транспорт еще никто не отменял. И три, у меня на вечер пятницы есть свои планы. Так что, мы с Филом закинем тебя домой, а потом отправимся куда-нибудь потусить. Все ясно?

— Ясно, — она опустила голову и шмыгнула носом.

— А раз ясно, то, — я сделал широкий жест рукой, — Свободна! Не смею вас, мисс, задерживать!

О! ох уж это грозовое небо её глаз! Не припомню, чтобы в ноябре в Калифорнии гремели грозы. Но раскат грома от захлопнувшейся дверцы заставил меня вздрогнуть. Бедная моя машина. Досталось ей сегодня. Первые несколько секунд, ошеломленный такой реакцией мисс Гордон, я сидел и глупо улыбался. Пока не взглянул на неё. Снова поникшие плечи… вытерла ладонью нос, совсем как маленькая девчонка и стала медленно подниматься на ступеньки крыльца. Вот открылась дверь. И в полоске света, с кружкой в руке, от которой поднималась струйка пара, показался Роб. Наклонил голову к Джейсон. Что-то спросил. Но она только махнула рукой. Но заботливый братец не отставал. Тогда, рявкнули и на него. Что ж, видимо, не одному мне сегодня посчастливилось огрести от маленькой зазнайки. И с этими невеселыми мыслями я поехал домой.

***

В пятницу, я, как и обещал, ждал Джейсон на автобусной остановке, недалеко от университета. По правде сказать, уверенности в том, что она приедет, у меня не было. Вчера мы не созванивались с ней. Так что, вполне возможно, мой свободный вечер пятницы начнется уже прямо сейчас. Да и не только пятницы, так все вечера скоро у меня станут свободными.

Черт! Снова… Снова я начинаю чувствовать себя виноватым.

Я толком не спал уже вторую ночь. То подушка мне казалось чересчур жесткой. То в комнате было душно. Но, открытое окно вползала сырость, и становилось еще хуже. То гребаный кран на кухне, который стал подтекать, слишком громко ронял капли, и они гулко стучали о металлическую поверхность кухонной раковины. Со всем этим еще можно было как-то бороться. Невозможно было выкинуть из головы только один образ поникших плеч и ладони, скользящей вверх по кончику носа. Вот это и вызывало бессонницу. И чувство вины. Зачем я так с ней? мог сдержаться, промолчать? Просто кивнуть головой?

Черт с ней! вот если приедет, то сам попрошу прощение. А не приедет…

Городской автобус, выпуская пары, притормозил у остановки. Из раскрывшихся дверей стали выходить немногочисленные пассажиры, кто прибыл в конечный пункт своего недолгого путешествия.

Джейсон вышла последней. Чуть задержалась на самой нижней ступеньке. Нерешительно осмотрелась по сторонам, вцепившись в лямку рюкзака, что висел у неё на одном плече.

Я вышел из тени небольшой колонны, что служила опорой для крыши остановочного павильона, сделанного из стекла и бетона, и увидел, как выдох облечения через чуть приоткрытый рот снимает напряжение с маленького девичьего тела. Её робкая улыбка прогнала все тучи на небе, и впервые за несколько дней из-за серых облаков выглянуло солнце. Я не смог сдержать ответной улыбки, хоть и пытался замаскировать её под ладонью, прикрывающей рот при покашливании.

— Привет! — Джейсон переминалась с ноги на ногу. — Ну, где твоя машина?

— На парковке, возле коттеджа. — я стоял, засунув руки в карманы, сдерживая внезапный порыв броситься к этой девчонке, обнять её, приподнять над собой и кружить. — Я беру её только тогда, когда еду к тебе. Ну, или еще куда-нибудь, куда пешком попасть проблематично. Пройдемся? Тут недалеко.

Я протянул руку, хватаясь за лямку рюкзака и вешая его на свое плечо.

— А, — Джейс все еще топталась на месте, — а это удобно? Вдруг, тебя увидят?

— С тобой? — я фыркнул, — Скажу, что ты пришла на подготовительные курсы, а я тебя просто провожаю. — я несильно подтолкнул её в спину, — Идем! Джейс, я большой мальчик. Взрослый мальчик. И вполне нормально, что я иду рядом с симпатичной девушкой. Пусть и совсем маленькой.

Шутку про «совсем маленькую» эта девчонка пропустила мимо ушей. Но щеки её приятно зарделись. Она нервно заправила за ухо прядь волос и, опустив глаза, тихо спросила:

— Ты считаешь меня симпатичной?

— Не просто симпатичной, красивой. Ну, идем!

Ох уж мне эта её прикушенная губа! Знаю я прекрасно, что она пытается сдержать довольную улыбку. Девчонка! Ей никто никогда не дарил комплиментов?

— Знаешь, — она пыталась идти вровень со мной, — я позавчера была неправа. Ну, не совсем права. Ты… ты прости меня.

О как! Вот это номер! Я резко остановился и широко распахнутыми глазами уставился в спину Джейсон. Прости? Это?.. Это точно она просит у меня прощение? Так просто… прости. Девочка моя! Да сколько угодно!

— Это, — я прокашлялся, потому что голос мой куда-то пропал. — Это ты прости меня. Я не должен был вести себя, как последний подонок. Мне стоило держать себя в руках. В конце концов, я мужчина, и я старше…

— Я прощаю, — королевский взмах длинных ресниц даровал мне милость моей госпожи, не иначе! — А ты меня?

— Простил.

Я улыбнулся и прибавил шаг.

— Значит, мир?

— Мир. Если скажешь, что это было? ну, в прошлый раз.

— Не скажу, — она засмущалась, — это неважно. Так, где ты живешь? — ох уж эта женская хитрость! Быстрее сменить тему неудобного разговора. — В общежитии?

— Ты невнимательна! — мы свернули на выложенную булыжником неширокую дорожку. — В коттедже. Мы снимаем в нем квартиру, на двоих. С Филом, моим самым большим другом детства.


Джейсон с интересом разглядывала нашу гостиную, остановилась у стойки с дисками. Наклонила голову к плечу, читая названия фильма на диске, что валялся рядом с телевизором. Черт! Надеюсь только, что этот не фильм для «детей» старше восемнадцати! Я вчера буквально вылизал всю гостиную, но вот про диски совсем забыл. Кажется, Фил вчера припер какой фильмец, предназначенный для просмотра в чисто мужской компании. А вот отдал ли он диск сегодня назад, вопрос.