– Я видела, что Ларри уехал, – сказала бабушка. – Ну и что ты теперь о нем думаешь?

Она вошла и села на стул, который только что занимал Ларри.

– Пока не знаю, – задумчиво проговорил Росс.

Он вертел в пальцах перо и рассеянно постукивал им по столу.

– Кажется, я ошибался в нем, – признал Росс после краткого раздумья. – Полагаю, мы все ошибались.

– Только не я, – возразила пожилая дама. – Я всегда знала, что Ларри исправится и проявит себя с лучшей стороны.

– Вы действительно так считали, бабушка? – Он удивленно воззрился на вдову Сэйл.

– Азарт у него в крови, – заявила бабушка. – Но это не азарт карточного игрока. Ларри одаренный мальчик, он обладает особым талантом. Кроме того, я всегда знала, что знакомство с хорошей девушкой пойдет ему на пользу. Кажется, я тебе об этом говорила. К тому же ты знаешь, что я могу определить характер человека по лицу…

– Да, да, я знаю, – заверил ее Росс, – но прошу вас, бабушка, не обессудьте, если я скажу, что ваше определение не кажется мне убедительным. Я никогда не понимал, как в чертах лица может отражаться сущность человека…

– На самом деле не понимал? Ну да, ты же мне не верил! – Вдова возмущенно фыркнула. – А кто постоянно твердил тебе про Аманду Чалмерс и Бертрама Гиббона, что они неприятные, вредные типы! Вот что я о них всегда говорила, но ты не слушал меня.

Росс улыбнулся.

– Теперь я верю, – сказал он, – что у вас есть определенный талант, некий дар божий, который позволяет вам узнать характер человека по его лицу. Вы обладаете неким шестым чувством в отношении людей, как Ларри – в отношении акций. Обещаю, что отныне я буду слушаться вас обоих.

Вдова подвинулась на краешек стула и наклонилась к внуку.

– Я рада слышать это, дорогой, – произнесла она с серьезным видом, – потому что я намерена поговорить с тобой о Тэссе.

Улыбка исчезла с лица Росса.

– О Тэссе? – неуверенно переспросил он.

– Я обязана настоять на том, чтобы ты разрешил мне повидаться с ней, – решительно проговорила пожилая дама. – Уже десять дней она живет одна в Гринвее. Совершенно одна. И, наверное, удивляется, почему все друзья забыли о ней.

– Нет, – Росс поспешил успокоить старую леди. – Она сама пожелала какое-то время пожить одна в тишине и покое, чтобы прийти в себя после тяжелых испытаний, которые ей пришлось вынести, и еще раз все взвесить. Когда она будет готова встретиться с друзьями, она даст мне знать.

Вдова поглубже уселась на стуле, и ее встревоженный взгляд остановился на внуке.

– Что случилось, Росс? – спустя мгновение спросила она. – Почему у тебя такой унылый вид?

Росс в сердцах бросил перо на стол. Он заговорил с большим жаром, чем ему этого хотелось:

– Вам, бабушка, наверное, следует знать, что Тэсса, возможно, никогда не вернется ко мне.

– Понимаю, – тихо ответила вдова.

– Я писал ей каждый день, но она ни разу не ответила мне, – внезапно пожаловался он.

– Это не похоже на Тэссу, – с грустью заметила леди Сэйл. – Чем ты обидел ее, Росс? – сочувственно спросила она.

Он лишь покачал головой.

– Это касается только нас двоих, бабушка, – несколько резковато ответил Росс, с трудом сохраняя спокойствие под пристальным взглядом бабки.

– Да, разумеется, вас двоих… и Касси? – Она была к нему беспощадна – эта старая, мудрая и такая добрая женщина.

Он поднял голову и посмотрел прямо в ее светлые, умные глаза.

– Мое шестое чувство еще никогда не подводило меня, Росс, – сказала она, поднялась со стула, обошла стол и поцеловала внука в макушку. – Знаешь, о чем я думаю, Росс? – спросила она после многозначительной паузы. – Я думаю, что не Тэссе, а тебе надо все хорошо взвесить.

Она улыбнулась ему и вышла из библиотеки.

Росс допил шерри и посмотрел на часы. Был полдень; до того, как он отправится в постель, оставалось целых двенадцать часов. Он не знал, чем заполнить эти пустые часы. Взглянув на кипу корреспонденции на своем столе, он вздохнул, но не смог заставить себя проявить интерес к этим письмам. Казалось невыносимым оставаться в библиотеке одному. Росс вышел в коридор и стал бесцельно мерить его шагами. Задумавшись над словами бабушки, он не заметил, как оказался возле двери, ведущей в покои Касси.

Он нажал на ручку, но дверь не поддалась. Только тогда он вспомнил, что приказал домоправительнице держать дверь запертой. Он не хотел, чтобы Тэсса снова попала в эти комнаты. Это была та часть его жизни, которую он не желал делить с ней. Росс обошелся с ней жестоко и потом сам страдал от угрызений совести. Но совесть мучила его не только оттого, что он скверно поступил с Тэссой, но прежде всего потому, что он, как ему казалось, предал Касси. Он позволил другой женщине занять ее место, в чем боялся признаться даже самому себе.

И теперь, стоя у дверей в комнаты Касси, он вдруг с удивлением подумал, почему, собственно, он так страшится правды.

А правда состояла в том, что Росс любил Тэссу. Любил всем сердцем.

Он еще долго стоял у запертой двери. Когда же наконец он отвернулся и зашагал прочь по коридору, походка его стала стремительной и легкой. Не успев спуститься по лестнице, он крикнул, чтобы ему оседлали коня. Но прежде чем уехать, он отправился к бабушке.

26

Была ночь, и за окном снова шел снег. Тэсса сидела в своей комнате, уютно устроившись в огромном кресле перед камином, и перечитывала письма дедушки.

За последние десять дней, с тех пор, как Росс привез ее в Гринвей, она перечитала эти письма столько раз, что уже знала наизусть каждое слово.

Вздохнув, она устремила взгляд куда-то в пространство. Перед ее мысленным взором возникло лицо дедушки, и она услышала его голос так явственно, словно Александр Бопре сидел рядом с ней в своем инвалидном кресле.

В отличие от Росса Тэсса не нуждалась в многочисленных символах-напоминаниях, своего рода фетишах, чтобы в памяти ее возникли те, кого она любила и навсегда потеряла. Ее воспоминания жили глубоко в ее сердце. Возможно, со временем они потускнеют, но полностью не умрут никогда.

Нащупав брошь, приколотую к корсажу платья, она вдруг подумала, что была несправедлива к Россу: у нее тоже было вещественное напоминание, которым она дорожила, – рубиновая брошь в виде розы, подаренная ей дедушкой на день рождения. «Моя английская роза» называл Тэссу дедушка. Но подарок дедушки всегда напоминал ей и о Россе, который помог Тэссе обрести силу духа. Эта брошь олицетворяла для нее память о них обоих, и когда Тэсса смотрела на нее, она всегда вспоминала и дедушку, и Росса.

– Дедушка, спасибо тебе, – прошептала она в тишине.

Взглянув на письма, она слабо улыбнулась. Теперь, много месяцев спустя, она наконец поняла, что послания дедушки были гораздо более содержательными, чем она себе представляла, когда впервые читала их. Дедушка предвидел, что наступит день, когда она отдалится от всех своих друзей, и как мог старался смягчить этот удар. За все, что должно было случиться, он заранее извинялся, принимая на себя всю ответственность и вину. Все, что он предпринял, заверял он внучку в своих последних письмах, он сделал исключительно для ее блага, потому что очень любит ее. Она не должна винить лорда Сэйла за ту роль, которую ему пришлось играть в этом общем обмане. Все происходило с его, дедушки, одобрения и согласия. И все делалось исключительно ради нее. Когда-нибудь она все поймет и будет ему благодарна за то, что он для нее сделал.

Эти мысли красной нитью проходили во всех письмах Александра Бопре. Когда-то она была убеждена, что он извиняется перед ней за то, что отослал ее в Англию против ее воли. Каким же ребенком она была, упрямым, самонадеянным и самовольным, уверенным в том, что весь мир существует ради нее. Теперь, оглядываясь назад, она поняла, почему дедушка не доверился ей: она вела себя непредсказуемо, и он не верил, что она будет поступать так, как того потребуют обстоятельства.

Как же ей хотелось повернуть время вспять и снова оказаться в Париже, пусть месяца на три, те последние три месяца, когда Росс Тревенан поступил секретарем к ее дедушке. Теперь она сумела бы сдержать необоснованные вспышки гнева и дерзкого непослушания; не было бы больше льстивого подлизывания, когда ей хотелось непременно добиться своего. Если бы тогда она вела себя разумнее, все могло бы быть по-другому.

Холодный ветер подул в приоткрытое окно, всколыхнул пламя свечей. Отложив письма на низкий столик у камина, Тэсса встала и пошла задернуть шторы. Снег превратился в мелкую белую крупу и барабанил в маленькие оконные стекла, которые отвечали на его легкие удары звонким дребезжанием. Тэссе нравилась такая погода. Ей захотелось накинуть на плечи теплую шерстяную мантилью и выбежать во двор, чтобы ощутить порывы ветра, слиться со стихией, стать ее частичкой и не думать больше ни о чем – просто знать, что ты жива.

Вдруг ей захотелось узнать, приходили ли Касси на ум подобные мысли. Наверное, нет. Тэсса давно поняла, как не похожа на нее была первая жена Росса. И все же их объединяла любовь к одному мужчине. К тому же совсем недавно Тэсса поняла и то, что благодаря Касси она осталась в живых.

Бесконечное множество раз возвращаясь мыслями к той ночи, оживляя в памяти минуты, когда убийца Бэки, выйдя из воды на берег, искал ее, а она, прячась в густых зарослях кустарника, с замиранием сердца ждала, что он вот-вот обнаружит ее, Тэсса, словно наяву, слышала девичий голос, громко зовущий Бэки, и видела, как Бертрам Гиббон быстро убегает прочь. Теперь Тэсса знала, что тогда пребывала в шоке. Касси стояла на тропинке, подняв фонарь, и она, Тэсса, прошла мимо нее, не сказав ни слова о Бэки. Позже воспоминание о Касси поглотил туман самообмана.

Она поежилась и вернулась к камину. Дедушка был прав. Зная теперь все обстоятельства трагедии, Тэсса была рада тому, что пускай невольно, но все же помогла поймать убийцу. Все они – и Салли, и Джулиан, и Десмонд – не жалея сил старались разоблачить Бертрама Гиббона, и таить на них обиду было ребячеством.