Он замолчал. В комнате воцарилась тишина, которую снова нарушил Росс.

— Все было бы совсем по-другому, — возобновил он свою исповедь, — если бы я смог освободиться от чувства вины и навязчивой мысли о том, что повинен в гибели Касси. Если бы она умерла собственной смертью, я бы оплакивал ее, но продолжал бы жить. Однако чувство вины не давало мне покоя, я искренне считал, что не заслуживаю счастья, тем более — новой любви. Я не смогу забыть Касси и всегда буду дорожить памятью о ней, но эта память никогда больше не встанет между нами. Теперь я это знаю.

Когда он замолчал, Тэсса тихо спросила:

— Ты говоришь все это потому, что наконец поймал Бертрама Гиббона?

— Отчасти, — ответил Росс.

— Отчасти? — удивленно переспросила Тэсса.

— Да, поскольку главное — в другом, — взволнованно произнес он. Взгляд его серых глаз стал ясным и обжигающим, когда он пояснил: — Главное в том, что я не хочу потерять тебя, Тэсса. Я сделаю все, чтобы ты осталась со мной. Мы переедем из Сэйл-хауза. Я знаю, что ты ненавидишь этот дом, и я бы продал его, если бы имел право продать наследственное владение. Но ты никогда не переступишь его порога. Я уже приказал управляющим подыскать для нас дом, в котором мы поживем, пока не найдем более подходящего или не построим нового. Если ты, конечно, не возражаешь. Мне все равно, где жить, лишь бы ты была со мной. — Он не стал ждать вопроса, который прочел в ее глазах. — Касси нет в Сэйл-хаузе. Ее там никогда не было. Теперь я тоже знаю это. Она — здесь. — Он прикоснулся ладонью к сердцу. — Но она не запретит мне любить тебя. Она никогда ничего мне не запрещала. Касси не такая. Если бы ты знала ее, ты бы ее полюбила. Прошу тебя, не питай к ней ненависти из-за того, что я вел себя как последний дурак.

Тэсса была так растрогана, что с трудом смогла ответить:

— Я никогда не питала ненависти к ней. Мне лишь было невыносимо больно думать, что ты никогда не полюбишь меня, в то время как я люблю тебя всем сердцем. К Сэйл-хаузу я тоже не питаю ненависти. Это прекрасный дом. — Голос ее понизился до прерывистого шепота. — Но я считала, что и ты, и твой дом безраздельно принадлежите Касси, поэтому он никогда не станет моим домом.

Он хрипло спросил:

— Тэсса, ты простишь меня за то, что я был таким, черт возьми, безнадежным идиотом?

Слезы сострадания и любви наполнили ее глаза, и Тэсса крепко обняла Росса и всем телом прижалась к нему.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Ты не можешь сделать ничего такого, за что я не простила бы тебя.

Губы Росса, теплые и страстные, накрыли ее губы — и в этом поцелуе заключалось обещание любить ее всю жизнь. Любовь их была неспешной и легкой. В изобилии любовных ласк, несомненно, есть удовольствие, но они уже переступили грань наслаждения. Они познали истинную любовь. Все, чего они когда-либо желали, они нашли в объятиях друг друга.