Это был такой день – и такая женщина, которые могли заставить его забыть обо всем на свете.
Харриет пошла обратно, и ветерок, заставлявший желтые и бурые листья на деревьях вести оживленный разговор, взметнул ленты шляпки и прижал юбку к ногам Харриет. Бенедикт вспомнил вчерашнюю ночь – ее мягкие бедра, прижавшиеся к нему, ее восторженные вскрики, и его кровь снова забурлила.
Он тоже вернулся на лужайку, где Харриет стояла около стула Элизы Пруитт. Девушка воспользовалась мольбертом и красками, которые леди Крейчли на всякий случай припасла для гостей. Углем Лиззи набросала одну из статуй, видных из сада, – херувима, тянущегося к небу; вокруг его пухлой ножки обвилась виноградная лоза.
– Лиззи, – говорила ей Харриет, – ты потрясающий художник! Клянусь, эта статуя выглядит на твоем холсте гораздо лучше, чем на самом деле.
Лиззи стеснительно пожала плечами:
– Это просто мое хобби.
– Как так вышло, что твое хобби – это искусство, а мое – убийство комнатных растений, ничем не заслуживших моего гнева?
– Я не знала, что ты садовод, Харриет.
– Садовод, – фыркнула Харриет, – у которого все цветы гибнут.
Элиза хихикнула. Бенедикт давно заметил, что она не пытается прикрыть ладонью улыбку, когда разговаривает с Харриет.
– Ты на себя наговариваешь.
– Это чистая правда, – заявил Бенедикт, подходя к ним ближе. – Во всех лондонских оранжереях висят плакаты с изображением мисс Мосли и запретом продавать ей цветы. – Он с подозрением всмотрелся в Харриет. – Думаю, я вас узнал.
Однако она смотрела не на Бенедикта, а на жеребца, трусившего за ним следом, и озабоченно морщила лоб.
– Что это, мистер Брэдборн? – Элиза кистью указала на серого жеребца. – Вы собираетесь на верховую прогулку?
– Нет. Согласно пари, заключенному с мисс Мосли, я обязан улучшить ее навыки верховой езды. То есть по крайней мере научить ее ровно сидеть в седле.
– О нет, сэр! – встревоженно рассмеялась Харриет. – Я не хочу вас беспокоить. Той нашей поездки верхом вполне достаточно, чтобы выплатить ваш долг.
Бенедикт посмотрел в полные тревоги глаза, спрятавшиеся в тени широкополой шляпки.
– Я настаиваю.
Харриет втянула в себя побольше воздуха и выдохнула.
– Разреши ему поучить тебя, Харриет, – посоветовала Элиза. – Кто знает, когда еще выпадет такая возможность? – Лиззи вспыхнула, заметив благодарную улыбку Бенедикта.
– Ну ладно, – произнесла Харриет без малейшей покорности в голосе.
– Пойдемте на западную лужайку. – Бенедикт положил ладонь ей на спину. – Мы же не хотим затоптать мисс Пруитт?
– Боюсь, – Харриет смерила взглядом идущую рядом лошадь, – что мое умение управляться с лошадьми может посоперничать с моими же садоводческими талантами.
– Вы когда-нибудь убили хоть одну лошадь?
– Нет, – согласилась она, – но это всего лишь вторая попытка вступить с ними в близкий контакт.
Бенедикт остановил жеребца и посмотрел на Харриет:
– Как так получается – вы боитесь ездить верхом, но можете станцевать перед толпой незнакомцев и прогуляться по кладбищу не моргнув глазом?
– Я всегда чувствую себя лучше, прочно стоя на ногах.
Внезапно перед его внутренним взором возникло отражение в зеркале: Харриет стоит, впившись ногтями в его бедра и плотно зажмурившись.
Бенедикт откашлялся.
– Вы помните, как садятся верхом на лошадь?
– Конечно, – ответила она и подняла правую ногу к левому стремени. Бенедикт уже хотел поправить ее, но Харриет обернулась, подмигнула ему, опустила правую ногу и сунула в стремя левую. Свирепо вцепившись в луку седла, Харриет приподнялась – и чуть не упала, но Бенедикт бесцеремонно подхватил ее и подтолкнул вверх.
– Негодяй! – насмешливо бросила Харриет, перекидывая ногу через седло. Она упала вперед, распластавшись по спине лошади и обхватив руками ее мускулистую шею.
Элиза расхохоталась.
– Даже я знаю, что верхом сидят не так! – крикнула она.
Харриет выпрямилась и быстрыми, ловкими движениями расправила вокруг себя юбку.
– Знаете, – сказал Бенедикт, – существуют боковые седла для женщин в платьях.
– Безумие, – прошипела Харриет, так крепко вцепившись в луку седла, что костяшки пальцев побелели. – Я уверена, их придумал мужчина. Может, искал такой способ избавиться от жены, чтобы власти не стали задавать ему лишних вопросов?
– Я начинаю думать, что вы слишком много читаете.
– Вы не первый так думаете, – пробормотала она. – Я видела в Гайд-парке многих наездниц, и все они выглядели весьма изысканно и элегантно. Но я что-то сомневаюсь, что у меня такая же посадка.
– Всему свое время, – успокоил ее Бенедикт. – А теперь берите поводья.
Харриет нахмурилась:
– Может, их будет держать кто-то более опытный?
– Я возьмусь за уздечку. – Он прошел вперед, а Харриет отпустила луку и взялась за поводья. – Все будет отлично, Харриет. Я не допущу, чтобы с вами случилось несчастье.
– Вам легко говорить. – Лошадь пошла вперед, и глаза Харриет округлились. – Вы, наверное, сели на лошадь еще мальчишкой.
Он покачал головой:
– На самом деле мне было девятнадцать.
– Забавно. Мне как раз девятнадцать. – Бенедикт засмеялся, и Харриет мрачно посмотрела на него.
– Меня учил Гарфилд, – продолжал Бенедикт, с удовольствием отметив, что глаза Харриет приняли обычный вид. – Ни у меня, ни у Гарфилда никаких лошадей не было, но его приятель работал на ипподроме. Наверное, я из тех немногих, кто может про себя сказать, что учился ездить верхом на одном из самых быстрых в Англии чистокровных скакунов. – Он улыбнулся воспоминанию. – И я очень долго сражался с лошадьми. Все время пытался направить их на стену или на забор. Вот тогда Гарфилд и сказал: «Сынок, тебе нужны хорошие очки».
Они добрались до края лужайки и повернули обратно. Харриет улыбнулась:
– Звучит так, словно ваш мистер Фергюсон был скорее отцом, чем другом.
– И тем и другим, – кивнул Бенедикт. – Мы с сестрами прибыли в Англию лишь с тем имуществом, что было на нас надето. Если бы не Гарфилд и его жена, нам бы туго пришлось. Гарфилд очень много работал, чтобы помочь мне заботиться о сестрах, и всегда учил, что я должен сам пробиваться в жизни. – Бенедикт заметил узкую тропу среди деревьев, окружавших лужайку, и показал на нее: – Это конная тропа. Не хотите опробовать?
– Если шагом, то конечно.
Бенедикт хмыкнул и дернул серого за уздечку. Они шли так медленно, что жеребец мог выбирать пучки травы погуще и жевать их.
Харриет спросила:
– А сколько было лет вам и вашим сестрам, когда вы начали заботиться о них, Бенедикт?
– Мне пятнадцать, а сестрам по четыре.
Она состроила гримасу:
– Мне почти тридцать, а я до сих пор не могу позаботиться даже о петунии.
Бенедикт еще улыбался, когда услышал грохот копыт и шорох листьев, словно откуда-то сзади мчались все псы ада. Он резко нахмурился и остановил жеребца, заметив проблеск движения на тропе.
Бенедикт предостерегающе закричал за мгновение до того, как белая кобыла выскочила из леса и пронеслась на волосок от жеребца Харриет. Серый испуганно заржал, отрывая передние копыта от земли. Уздечка вырвалась из руки Бенедикта. Он услышал крик Харриет – жеребец встал на дыбы, и она, задохнувшись, рухнула на землю.
Эллиот натянул поводья и обернулся.
– Мне так стыдно! Я не знал, что здесь кто-то есть.
– Нужно было смотреть! – рявкнул Бенедикт.
Серый потрусил в сторону конюшни. Бенедикт подбежал к Харриет, которая лежала на земле, раскинув руки и глядя в небо. Ее густые волосы рассыпались вокруг головы как солнечные лучи.
– Харриет! – Бенедикт опустился на колени и приложил ладонь к ее раскрасневшейся щеке.
– Чудесный день, – небрежно бросила она.
– Ты не ранена? – Ему не понравилась тревожная настойчивость в собственном голосе. Он внимательно осмотрел ее руки и ноги – нет ли переломов.
Харриет помотала головой, потом перевела взгляд на Бенедикта и посмотрела ему в глаза.
– Ну почему все это происходит со мной? – прошептала она.
– Мисс Мосли, голубушка, вам больно?
Эллиот так и не спешился, и Бенедикт – глядя, как тот придвигается все ближе, – не сомневался, что он сейчас затопчет Харриет.
Бенедикт посмотрел на Эллиота, и что-то в его взгляде заставило наездника попятиться назад.
– Вы могли сломать ей шею! – гортанным голосом произнес Бенедикт.
– Я не хотел, – заморгал Эллиот.
– Убирайтесь отсюда к черту!
– Бенедикт! – предостерегающе воскликнула Харриет, не вставая со своей подстилки из травы.
– Я подойду к вам позже, мисс Мосли, – сказал Эллиот и поскакал прочь.
Разгорячившийся от злости Бенедикт помог Харриет сесть.
– Чертов дурак! – прорычал он, развязывая на ней шляпку, которая болталась у Харриет на шее.
Харриет удивленно посмотрела на него:
– Почему вы так сердитесь, Бенедикт?
– Я пообещал, что с вами ничего плохого не случится, а почти случилось. – Он все еще возился с узлом.
Харриет легко прикоснулась к его ладони. Бенедикт поднял голову и увидел ее ласковую улыбку. Она казалась героиней какой-нибудь волшебной сказки. Густые волосы рассыпались по плечам, в них запутались листья.
– Бенедикт, – сказала Харриет, – мне кажется, ваш Гарфилд мог бы гордиться тем, каким вы стали.
Их губы разделяли какие-нибудь несколько дюймов, дыхание смешивалось. Бенедикт ощущал тепло ее взгляда как что-то осязаемое.
Харриет моргнула и оглянулась.
– Мы здесь у всех на виду, сэр. Я должна встать прежде, чем кто-нибудь увидит меня в таком неловком положении.
Он кивнул, внезапно сообразив, что дом со множеством окон совсем рядом и где-то на лужайке находятся и Эллиот, и Элиза Пруитт. Харриет, конечно, женщина очень необычная во многих отношениях, но Брэдборн не смеет так беспечно обращаться с ее репутацией. Бенедикт помог ей встать на ноги, она отряхнула юбку и вытрясла листья из волос.
"Тайный шепот" отзывы
Отзывы читателей о книге "Тайный шепот". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Тайный шепот" друзьям в соцсетях.