– Это мистер Брайтуэйт.

– Иен! – воскликнул он и вскочил из-за стола. Они обменялись рукопожатиями. – Какая приятная неожиданность! – искренне сказал Коннор. – Очень рад видеть вас.

На тонком умном лице Брайтуэйта появилась застенчивая улыбка.

– Простите, что побеспокоил вас так поздно и без предупреждения. Я был тут по соседству, – стараясь скрыть смущение, сказал он, кашлянув в ладонь, – и подумал, что мы могли бы с вами немного поболтать. Но если я выбрал неудачное время, могу зайти в другой раз.

– Нет-нет. Вы ничуть не помешали. Вы знакомы с Софи?

– Да, имел такое удовольствие.

– Иен мой друг, – вежливо объяснил Коннор улыбающейся Софи, выбрав слово «друг» за неимением более подходящего. По правде говоря, ему больше подходило определение «коллега», хотя и это было не совсем точно. Коннор плохо представлял, чем занимается Иен. Они встречались только однажды, тем вечером в Эксетере, когда Брайтуэйт и его приятель Текер пригласили его отобедать с ними.

– Что-нибудь выпьете, мистер Брайтуэйт? – любезно спросила Софи. – Кофе или бокал вина?

– Нет-нет, благодарю вас, я только что из-за стола. – Он замолчал, тактично давая Софи понять, чего от нее ждут. Ей хватило и полсекунды.

– Тогда я оставляю вас наедине, чтобы вы могли поболтать без помех, – сказала она мягко и направилась к двери. За маской вежливости Коннор уловил тщательно скрываемое жгучее любопытство, но только потому, что так хорошо знал ее. Прежде чем она успела закрыть дверь, он послал ей знак – приподнял брови, – означавший: не имею ни малейшего понятия, зачем он явился. Таким вот умением понимать друг друга без слов и проверяется подлинная близость супругов, подумал он. Замечательная все-таки вещь – брак.

Он придвинул к столу другое кресло и жестом пригласил Иена сесть.

– Как насчет коньяка? Я держу бутылочку в столе.

– Не откажусь, – с готовностью откликнулся Иен, подтвердив тем самым, что он отклонил подобное предложение Софи, чтобы побыстрее спровадить ее. Любопытство Коннора возрастало. Он плеснул бренди в два стакана и протянул один гостю, который поднял его со словами «Ваше здоровье», а затем приступил к делу.

– Я, конечно, не был здесь по соседству.

– Нет?

Иен поправил очки в серебряной оправе, положил ногу на ногу и продолжил:

– Я приехал из Плимута специально, чтобы поговорить с вами. Текер собирался приехать тоже, но его жена рожает. Как раз… сейчас, – добавил он, бросив взгляд на карманные часы. Он оглядел удобный кабинет, многочисленные полки с книгами, стены, отделанные деревянными панелями и увешанные фотографиями. – Мы слышали, что вы венчались с мисс Дин, – обронил он как бы мимоходом. – Примите мои поздравления. Ваша жена – само очарование.

– Благодарю. Но кто это «мы»?

– Я имел в виду нашу партийную организацию.

Коннор нахмурился, не понимая, куда клонит Иен. Какое дело плимутским дружкам Брайтуэйта из либеральной партии до его личной жизни? Джек всегда говорил, что он слишком скор на обиду, когда никто не собирается его оскорблять; однако Коннор не мог избавиться от подозрения, что Брайтуэйт, должно быть, сравнил дом Софи с его нищенской комнатушкой в Эксетере, где они впервые встретились, и если это так, то наверняка думает, что Коннор сумел неплохо устроиться. Коннор внутренне ощетинился. Но Иен все же нравился ему, и потому он заставил себя успокоиться и не позволил, чтобы в голосе звучало недоверие, когда спросил:

– Вы приехали с каким-то особым сообщением?

– Нет, я приехал с особой просьбой. – Он снова кашлянул – привычка, выдававшая волнение, – и остановил взгляд умных карих глаз на Конноре. – От лица предвыборного комитета партии я уполномочен выяснить, не желаете ли вы выставить на дополнительных выборах свою кандидатуру на место выбывающего Клайва Ноултона?

Целых десять секунд Коннор ошарашенно молчал, не в состоянии произнести ни слова. Он попробовал рассмеяться, ожидая, что Брайтуэйт присоединится к нему, но тот лишь внимательно следил за Коном из-за стекол очков.

– На место Клайва Ноултона? – выдавил наконец Коннор. – От тэвистокского округа? В палату общин?

– Совершенно верно.

– Но… что значит на дополнительных выборах? Ноултон уходит?

– Да.

– Почему? Это было его прямо-таки пожизненное место.

– Правильно. Но он потерял жену в прошлом году, и после этого несчастья весь запал в нем иссяк. Он говорит, что желает стать священником. Наш разговор, конечно, строго конфиденциален. Партии известно о желании Ноултона, но сам он не хочет объявлять об уходе в отставку еще несколько недель, пока парламент не соберется на очередную сессию, что произойдет, как вы знаете, в ноябре.

Коннор молчал, не зная, что сказать; в голове у него царил полный сумбур. Он изучающе смотрел на Брайтуэйта, пытаясь понять, не шутит ли, не хитрит ли он, но нет, на это было не похоже. У Йена был вид человека честного, серьезного – один пробор посередине чего стоил.

– Вообще-то консервативное крыло партии уже выставило кандидатуру на это место, – продолжал Иен. – Вы, может быть, знаете его, это Роберт Кродди.

Ну и чудеса!

– Я знаю Кродди.

– В таком случае вы, наверное, понимаете, почему мы ищем кого-то другого.

Коннор усмехнулся.

– Но… почему я?

– Вы подходите партии. Судя по вашим статьям и по нашему разговору с вами в Эксетере, вы на нашей стороне. Как и вы, мы стоим за всеобщие выборы, тайное голосование, ежегодное переизбрание парламента, так же, как и за постепенное – именно постепенное – реформирование условий труда для низших классов.

Коннор почувствовал необходимость встать.

– Но я здесь новый человек, – неуверенно возразил он, подходя к столу, чтобы налить себе еще бренди. – Меня здесь не знают.

– Напротив, вы очень даже известны.

– Но то, чем я прославился… поможет ли это делу?

– Мы считаем, что поможет. Округ находится в состоянии спячки. Перемены давно назрели, и люди начинают это осознавать.

– Но главная проблема не выборы, бороться предстоит за поддержку самого Ноултона. Иными словами, место это все равно останется за нами; оно принадлежит вигам последние полстолетия. Так что кого выставят, того и выберут.

– Значит, кого Ноултон предпочтет видеть своим преемником…

– Тот, вероятнее всего, и станет новым членом парламента. Кродди, естественно, фаворит, и он уже стартовал, опередив нас. Кроме того, за ним стоит сильная организация.

– А за мной – нет.

– Пока нет, – весело поправил его Брайтуэйт. – Но у нас еще достаточно времени впереди, а поскольку сложение Ноултоном полномочий официально еще является тайной, у Кродди связаны руки. Итак, – сказал он, тоже вставая, – а теперь вопрос, ради которого я проделал весь этот путь; заинтересовало ли вас наше предложение?

Может быть, потрясение еще не прошло, может, безрассудство было у него в характере, а может, это было глубоко запрятанное чувство удовлетворения оттого, что впервые в жизни все так удачно складывалось. Или он просто потерял на мгновение способность соображать. Так или иначе, Коннор, не задумываясь и не колеблясь, ответил: «Да, заинтересовало». Но едва он это произнес, как почувствовал, что колени у него предательски задрожали, и он поспешил допить свой бренди в надежде скрыть охватившее его волнение.

Иен довольно засмеялся.

– Отлично. Это именно то, что я надеялся от вас услышать.

– Вы имеете в виду, что уже все решено? Так?

– Ну, – протянул Иен, – не совсем. Я – доверенное лицо партии, но есть еще несколько человек, которые хотят взглянуть на вас, прежде чем принять окончательное решение. Человека два-три, не больше. Я постараюсь, чтобы все было как можно более непринужденно. Устроим обед, так что вы не будете чувствовать себя школьником на экзаменах.

Коннор взъерошил волосы. Он уже начал нервничать.

– Я в этом новичок, – сказал он доверительно в ответ на явно дружелюбное отношение Брайтуэйта. – И все же не могу никак понять, почему вы остановили выбор на мне.

– Неужели не можете? Похоже, вы себя недооцениваете. Я не говорю, что вам нужно оставить все то, чем вы сейчас занимаетесь. Но война в Крыму окончена, восстание сипаев в Индии идет на убыль. Так что, собственно говоря, наступают мирные времена. Идея реформ витает в воздухе, люди – избиратели – настроены на перемены. И вы, – закончил он, сверкая очками, – будете олицетворением этих перемен.

– Выпьем за это, – пробормотал Коннор. Однако бутылка была пуста, а кроме того, он не хотел, чтобы Иен подумал, что он неравнодушен к алкоголю.

– Надеюсь, вас не обидит, если я признаюсь, что недавняя женитьба сделала вашу кандидатуру более привлекательной для нас, – сказал Брайтуэйт, беря шляпу со стола. – Она добавила вам, как бы точнее выразиться, респектабельности и еще сослужит вам хорошую службу, когда вы познакомитесь с Ноултоном, который весьма консервативен во всем, что касается личной жизни. Да, кстати, доходы вашей жены от ее собственности превышают триста фунтов в год, не так ли?

– Простите, не понял?

– Дело в имущественном цензе – это еще одна проблема, которую мы намерены отменить. Человек, претендующий на место в палате общин, должен иметь – сам или его супруга – ежегодный доход в триста фунтов. Мы решили, что вы отвечаете этому условию.

– Не могу ничего сказать, – холодно ответил Коннор. – Я женился недавно и не имею ни малейшего понятия о том, каков доход жены.

– В самом деле? Так узнайте, хорошо? Проблем здесь не должно возникнуть, но нам нужно знать заранее. Ну, мне пора. – Он протянул руку на прощанье. – Рад, что вы согласились. Очень приятно было снова встретиться.

– Мне тоже, – ответил Коннор, вновь испытывая искреннее расположение к Иену. – Так ли уж вам нужно ехать сейчас? Останьтесь, как раз и поговорите с Софи… останьтесь на ночь. Уже поздно…

– Нет, не могу. По правде сказать, я сегодня же ночью еду обратно в Плимут. Дел, как вы сами понимаете, очень много. Так что покидаю вас, но все равно спасибо за предложение. Вы услышите обо мне в самом ближайшем будущем, возможно, через день или два. Если все пойдет хорошо, мы будем встречаться с вами так часто, что я вам еще до смерти надоем.