— Знаешь, — сказал он девочке, — а у меня был щенок, очень похожий на этого. Он тоже был кремового цвета. Его звали Бах.

Услышав бархатистый голос Карла, Исабель, которая с волнением наблюдала за этой сценой с высоты лестницы, вздрогнула.

Девочка, повернув голову в сторону и прижав подбородок к плечу, с лукавым видом покосилась на дядю и улыбнулась ему, а затем выбежала из веранды в коридор. Однако пару секунд спустя она, повернув назад и выглянув из коридора, сказала:

— Мама…

— Что, моя лапочка?

— Скажи Дарии, чтобы положила на стол четыре вилки.

— Сама скажи ей, чтобы положила четыре.

— Хорошо.

Заручившись согласием матери, девочка, громко топоча, побежала по коридору, а затем ее шаги затихли где-то в глубине дома.

— Я… Будет лучше, если я уйду. Я появился в неподходящий момент…

Лицо Карла стало мрачным. В его голосе чувствовалось замешательство. После стольких лет… Ему уже давно должно было прийти в голову, что Исабель его, скорей всего, дожидаться не стала.

— Ужин через пару минут будет готов. Почему бы нам не пройти в столовую? Мне очень многое тебе нужно рассказать… — сказала Исабель, спускаясь с лестницы.


Ей даже не пришлось размышлять над тем, как она это сделает, как она победит свой страх, как она посмотрит ему в глаза, как она прижмется к нему. Его объятия стали для нее спасением, источником силы и утешением.

— Какой же ты глупый… — прошептала она ему, прижавшись лицом к его шее. — Неужели ты не заметил? У девочки — твои глаза.

Исабель почувствовала, как Карл задрожал.

— Добро пожаловать домой, любовь моя.