И при таком слабом освещении он с мрачным удовлетворением заметил, как расширились ее золотисто-коричневые глаза, но она не отступила, когда муж остановился совсем рядом.

— Так скажи мне, мой милый Жаворонок, — попросил Гарет тем же опасно спокойным тоном. — Каким образом я могу исправиться?

— Полагаю, милорд, для начала вы должны поцеловать меня, — трепетным шепотом ответила Марселла, опустив глаза; краска залила ее бледные щеки.

Гарет позволил молчанию несколько затянуться, пока не решил, что оказался бы глупцом, если бы не исправил положение. На самом деле он безумно хотел большего, чем просто поцелуй. Впрочем, для начала достаточно и этого.

Обняв жену, Гарет почувствовал, как от его прикосновения оцепенело под ворохом оборок ее стройное тело, но рот, к которому он прижался губами был теплым и жаждущим.

Их поцелуй закончился так же быстро, как и начался, однако Гарет не пожелал разомкнуть объятия. С запоздалой виной вспомнив о другом поцелуе, которым хотел наказать невесту в день свадьбы, он решил теперь возместить ущерб. Гарет погрузил пальцы в шелковистую массу волос цвета темного меда и неторопливым движением прижал Марселлу к себе, ожидая, пока она расслабится, потом снова склонился к лицу жены и легко коснулся розовых губ.

Он увидел, как сомкнулись длинные темные ресницы Марселлы, скрыв отблеск благоговейного страха, и тоже, закрыв глаза, отдался своим ощущениям, ласково касаясь языком ее губ.

На этот раз они охотно разомкнулись для медленного чувственного изучения нежного рта. Вместо того чтобы отпрянуть, Марселла стала отвечать на легкие прикосновения… сначала робко, потом все смелее и смелее. «Итак, ты уже готов лететь, мой маленький Жаворонок», — с удовлетворением отметил про себя Гарет, все настойчивее разрушая последние преграды, которыми отгораживалась от него скрытая страстность Марселлы. Он еще сильнее впился в девичьи губы, забыв о своем намерении быть нежным, настолько ему вскружил голову этот сладкий поцелуй. Гарет походил на человека, слишком долго лишенного освежающего глотка вина.

Марселла испустила тихий стон. Ее неискушенный, но тем не менее восторженный отклик на ласки, вызвал у Гарета горячий прилив желания, и он мысленно выбранил себя за то, что еще раньше не предъявил свои права мужа.

Гарет чувствовал усиленное биение собственного сердца и знакомую приятную тяжесть внизу живота. В то время как он все крепче обнимал Марселлу, она обхватила его тонкими руками за талию и отвечала томными стонами на невысказанное желание.

Учащенно дыша, Гарет, наконец, оторвался от ее губ и разомкнул объятия. В слабом свете угасавшего в камине огня он увидел на охваченном жарким румянцем лице Марселлы такое же выражение потрясения и удивления, какое, вероятно, было и на его собственном. Потрясение оказалось тем более велико, что Гарет собирался лишь получить удовольствие и покончить с этим. Правда, где-то в глубине души таилось намерение преподать негоднице урок, чтобы она знала, насколько опасно играть с мужским самолюбием.

Теперь же все пошло прахом, и именно Марселла преподала ему урок.

— Боже, ты сводишь меня с ума, — выдохнул Гарет.

Марселла едва успела сообразить, что он собирается сделать, как уже оказалась в его объятиях. Гарет отнес ее на кровать и в мгновение ока почти до талии поднял подол ночной рубашки. Марселла вскрикнула от неожиданности, когда прохладный воздух комнаты коснулся разгоряченного тела, но Гарет уже раздвинул ей ноги и оказался на коленях между ее бедрами.

— Боюсь, милый Жаворонок, я больше не могу ждать, — проговорил он, тяжело дыша, и быстро расстегнул панталоны. Конец его мужского орудия настойчиво уперся в жаждавшую тайной ласки женскую плоть.

У Марселлы на миг перехватило дыхание, когда Гарет принялся медленно водить напряженным членом у нее между ног. Теплая волна, затопившая ее лоно во время поцелуя, начала разрастаться по мере продолжения этих эротических прикосновений.

— И ты тоже хочешь этого, — выдохнул Гарет, сжимая плечи жены. — Ты хочешь, чтобы я оказался в тебе и заполнил тебя до конца. Так скажи мне, милая… скажи, что хочешь меня…

— Я… я хочу тебя, — чувствуя теплую истому между бедрами, еле слышно прошептала Марселла.

От страсти зеленые глаза Гарета потемнели и теперь казались почти черными. Даже при таком слабом освещении она видела, каким чувственным огнем и жаром жадного желания горит его взор.

Со вздохом, подобным крику, Марселла раскинула ноги, готовая погрузиться в это испепеляющее море страсти. Гарет ответил ей стоном, прозвучавшим необычайно громко для обострившегося слуха Марселлы, и одним резким движением вошел в ее тело.

Марселлу тут же резанул острый клинок боли. Она едва успела подавить возглас удивления, как вдруг услышала приглушенное ругательство Гарета. В следующее мгновение все исчезло, осталась лишь всепоглощающая страсть.

Непроизвольным движением Марселла обхватила ногами талию Гарета, стараясь поглубже втянуть в себя незнакомую доселе твердую плоть. А Гарет погружался в нее вновь и вновь, создавая своими движениями возбуждающую смесь боли и наслаждения. Марселла прижалась лицом к плечу мужа и вцепилась в его руки, ощущая жар мужского тела и пот, просачивавшийся сквозь полотняную рубашку Гарета и ее шелковый пеньюар. Это было одновременно и страшно, и радостно. Гарет сжимал Марселлу в своих решительных объятиях, обжигая дыханием шею жены, и яростными толчками раз за разом входил в нее. Неожиданно для самой Марселлы это безумное страстное слияние их плоти показалось ей естественным и прекрасным.

Так вот какую цену собиралась она заплатить по своему неведению в ту первую ночь, поразилась Марселла, подхватив один из обрывков мыслей, смутно блуждавших в ее затуманенном сознании.

Но прежде чем она смогла решить, удачную или же невыгодную сделку заключила она тогда, жар и томление, сгустившиеся в ее лоне, взорвались ярким пламенем, поглотившим Марселлу в водовороте наслаждения.

Под приглушенный крик жены Гарет последний раз вонзился в ее тело и сам издал хриплый блаженный стон. После этого в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только их учащенным дыханием и стуком сердец.

Прошло бесконечно много времени, прежде чем Марселла оторвала голову от плеча мужа и сняла ноги с его талии. Гарет тоже высвободился из ее объятий. Марселла молча наблюдала за тем, как он, поднявшись с кровати, приводит в порядок свою одежду. Неожиданная пустота в только что заполненном ложе ощущалась теперь в ее душе.

«Проклятье, кажется он заметил разницу», — обреченно подумала Марселла, с опозданием вспомнив приглушенное ругательство, вырвавшееся у мужа, когда он проник в ее лоно. Очевидно, Гарет почувствовал преграду, хотя Марселла и постаралась подавить крик неожиданной боли.

Одевшись, Гарет снова окинул Марселлу внимательным взглядом. Она смутилась, представив, сколь непристойное зрелище являет собой: полураздетая, в сбитой в комок рубашке, обнажающей бедра… Марселла принялась торопливо оправлять смятый пеньюар, хотя понимала, что уже нельзя изменить произошедшего между ними.

Когда Гарет, наконец, заговорил, его слова были полны спокойной горечи, более выразительной, чем любые вопли и бранные слова.

— Интересное дело, милочка, — произнес он, иронично подняв бровь. — Почему же ты не поведаешь мне, как тебе удалось дважды потерять девственность с одним и тем же мужчиной?

Глава 17

— Это случилось только однажды, — смело ответила Марселла. Она окончательно привела в порядок свой ночной наряд, и теперь каскад кружев снова закрывал ее до кончиков пальцев на маленьких ножках. — Что же касается той ночи, то мы просто не поняли друг друга. Если помните, я никогда не говорила вам, что мы…

— Ты чертовски ясно дала понять, что дело обстояло именно так, — оборвал ее Гарет и, сузив зеленые глаза, начал мерить шагами комнату. — Или ты уже забыла пятно крови на покрывале? Ничего не скажешь, весьма красноречивая отметина.

— Кровь? — повторила Марселла, пытаясь сообразить, что бы это могло означать. Память услужливо подсказала ей ход событий, и Марселла высокомерно вздернула подбородок. — Это из-за браслета, который вы мне тогда хотели подарить, — в тон Гарету холодно объяснила она. — Я порезалась о застежку и вытерла кровь тем, что попалось под руку. Надеюсь, вы не думаете, будто я подстроила все это специально?

«Конечно, именно так он и считает», — подумала Марселла, решительно не признавая себя виновной. Да, она обманула Гарета, но потом сделала все возможное, чтобы искупить свой проступок. Впрочем, разве можно было предвидеть столь неожиданный поворот событий?

— Хорошо, милорд, я согласна с вашими обвинениями в мой адрес, но вы должны согласиться с тем, что на вас лежит часть вины. Вам сразу же следовало сказать, что у вас больше нет расписок Кларри.

Гарет усмехнулся, однако в ледяном взгляде его зеленых глаз не отразилось ни тени веселья.

— Однажды я уже говорил тебе, милочка, ты слишком доверчива. Видишь ли, эти проклятые записки твоего брата были заперты у меня в сейфе… все это время… и до сих пор там находятся.

— Они… у тебя?

Побледнев, Марселла поднялась с кровати и пристально посмотрела на мужа. Она была одновременно потрясена и возмущена подобным коварством.

«Так значит, у Гарета все-таки были расписки Кларри!»

Оказывается, этот мерзавец не только обманом завлек ее в свою постель в ночь их знакомства, но и убедил, что она зря пожертвовала собственной репутацией. Однако самое большое предательство заключалось в том, что если бы Вольф не решил позабавиться с ней, Марселла в ту же ночь вернулась бы домой и, разумеется, сумела бы уговорить Кларри не бежать от семьи и друзей, независимо от ожидаемой участи.

Волна безудержного гнева медленно схлынула под напором холодного потока предательства и обмана. Всего лишь несколько мгновений тому назад Марселла отчаянно цеплялась за надежду спасти их брак, но своим бессердечным признанием Гарет разрушил хрупкий мост доверия, который она начала устанавливать между ними.