— Конечно.

— Тогда вы должны согласиться: если мое приключение происходило не во сне, то Казиль не заслуживает вашего доверия.

— Почему?

— Потому что он непременно должен был стать сообщником таинственной незнакомки: меня не могли бы унести спящим из храма Шивы без его согласия.

— Смотри не ошибись! Если ты обвиняешь Казиля, то должен обвинить и Стопа.

— Почему?

— Разве Стоп, как и Казиль, не находился рядом с тобой?

— Да, но Стоп спал так же крепко, как и я.

— А почему не допустить, что и Казиль тоже задремал?

— Он сказал мне, что не спал.

Джон Малькольм пожал плечами.

— Казиль мог солгать, сам того не подозревая. Наркотик оказал на него такое же воздействие, как и на тебя, и на Стопа. Все это очень просто. Я знаю Казиля, он воплощение преданности. Признательная душа, честная и правдивая натура. Ничто не поколеблет моего доверия к нему.

Джордж был побежден.

Разговор между отцом и сыном продолжался, но тема переменилось. Нам здесь предстоит дать некоторые пояснения.

Семья Малькольмов происходила из древнего, знаменитого рода и обладала некогда громадным состоянием. Генри Малькольм, отец сэра Джона, вел веселую жизнь, у него было несколько сотен прекрасных лошадей, он проводил время на охоте, давал блистательные обеды для аристократии графства, был заядлым любителем прекрасного пола.

Но вот жена его умерла, сам он разорился и окончил жизнь на дуэли из-за прекрасных глаз балетной танцовщицы театра Друрилейн. Умирая, он оставил запутанное состояние и единственного двенадцатилетнего сына. Ребенка поместили в пансион, а юристы взялись поправить расстроенные финансы.

Мы знаем, как действуют такие люди. В Англии они поступают так же, как и во Франции. Под предлогом распутать дела они так их запутали, что через три года, после нескончаемых процессов, Джону Малькольму от состояния, оцениваемого примерно в триста тысяч годового дохода, остался только скромный доход в пятьсот фунтов стерлингов и маленький дом в Нортумберленде, в очаровательном и живописном местечке. Двенадцать тысяч дохода не считаются в Англии бедностью, но в то же время они недостаточны для жизни дворянина из хорошего дома.

Джон Малькольм, блистательно завершив учебу, решил, что ему необходимо сделать карьеру. Поэтому он бросился в лабиринт юриспруденции.

Обладая древним именем, он мог сделать партию и женитьбой поправить свои дела, но подобная мысль даже не могла прийти ему в голову, потому что молодой человек безумно влюбился в прелестную девушку, достойную подобной любви, но не имевшую другого приданого, кроме красоты, ума и добродетели. Он женился на ней, и у них родилось двое детей: Джордж и Эдуард. Джон Малькольм был счастливейшим человеком до того дня, когда внезапная смерть похитила у него молодую жену. Казалось, он не перенесет удара и если не умрет, то, по крайней мере, потеряет рассудок.

И в самом деле, Джон Малькольм, чувствуя, что сходит с ума от отчаяния, хотел покончить с собой, чтобы соединиться с той, которую так сильно любил, но, к счастью, вовремя вспомнил, что он — отец: чувство долга одержало верх и вернуло его к жизни.

«Я буду жить для своих сыновей», — решил он.

С этого момента он очень много работает, и скоро его труды достойно вознаграждаются. Административный совет Ост-Индской компании предложил ему место главного судьи в бенаресской провинции. Всем известно, с какой поистине царской милостью одаряет Ост-Индская компания тех, кто преданно служит ей.

Джон Малькольм решил, что это предложение даст ему возможность за несколько лет сколотить надежное состояние для сыновей, и, даже не подумав о смертельных опасностях, которые ожидают всякого европейца в Индии, принял предложение. Поместив детей в колледж, он немедленно отправился к месту назначения.

Вернулся он через десять лет, взяв многомесячный отпуск. Старшему сыну Джорджу было тогда двадцать три года, а младшему Эдуарду — девятнадцать. Оба, окончив учебу, жили в замке Аусбюри, как настоящие дворяне, имея, благодаря отцу, все.

Джон Малькольм счастливо прожил с сыновьями около шести месяцев, и сердце его билось от гордости за своих красивых и сильных сыновей.

Когда наступило время отъезда, оба сына, не желая разлучаться с отцом, просили позволения сопровождать его.

Джон Малькольм, тронутый их привязанностью, чуть было не согласился на эту просьбу и едва не воскликнул: «Да, милые дети, мы больше никогда не расстанемся! Я беру вас с собой!»

Но, подумав о вредном индийском климате, эпидемиях, диких животных, о ненависти коренных жителей к иностранцам, он ответил:

— Я возьму с собой кого-нибудь одного. Другой же пока останется в Англии…

— Хорошо, — сказал Джордж, — я старший и потому последую за вами.

— Почему же не я, брат? — возразил Эдуард. — Будет большой несправедливостью учитывать возраст, который здесь не имеет значения.

И между братьями начался спор, длившийся бы до бесконечности, если бы им не пришло в голову бросить жребий.

Случай благоприятствовал младшему, и Эдуард с восторгом закричал:

— Батюшка, я еду с вами!

Глаза Джорджа наполнились слезами.

— Мальчик мой, — сказал ему отец, взяв за обе руки, — наберись мужества и терпения: ты ненадолго останешься в Англии и скоро присоединишься к нам.

— Вы обещаете мне это? — с надеждой спросил Джордж.

— Клянусь тебе!

— И когда же это случится?

— Как только я получу уверенность в том, что климат и новые обычаи Ост-Индии не расстроят здоровья Эдуарда.

Через день после этой семейной сцены Джон Малькольм с младшим сыном сели на корабль, отправлявшийся в Индию.

Джордж, немного утешенный обещанием отца, продолжал вести в Аусбюри спокойную, однообразную жизнь деревенского дворянина, не забывая по нескольку часов в день отдавать изучению индусского языка по книгам, присылаемым отцом.

Прошло шесть лет. В течение этого времени несколько поездок в Лондон и четырехмесячное путешествие по Франции стали единственным развлечением Джорджа Малькольма.

Каждый месяц он получал письма от отца или Эдуарда. День, в который приходило ожидаемое послание в Аусбюри, был для Джорджа днем радости.

Однажды, в конце шестого года разлуки, Джордж собирался на охоту за зайцами. Уже были подготовлены собаки, и лошадь с нетерпением била копытами землю. Джордж поправил шпоры и, взяв хлыст с рукояткой из слоновой кости, приготовился выйти из комнаты, как внезапно вбежал Стоп, размахивая над головой письмом.

— Ваша честь, ваша честь, хорошая новость! Письмо оттуда.

«Оттуда» означало Ост-Индию.

X. ТАЙНА СЭРА ДЖОНА МАЛЬКОЛЬМА

Сердце Джорджа забилось от радостного предчувствия.

Глядя на господина, Стоп с нетерпением и любопытством ждал объяснений.

— Мне кажется, если я не ошибаюсь, ваша честь получила приятную новость, — сказал он с почтительной фамильярностью слуги, которому многое доверяют.

— Ты не ошибся, мой добрый Стоп, — отвечал Джордж Малькольм, — я получил самую лучшую новость.

— Можно мне спросить у вашей чести…

— Что обрадовало меня? Ты сейчас узнаешь и разделишь мою радость! Через несколько недель я обниму батюшку и брата…

— Сэр Джон и сэр Эдуард возвращаются в Англию? — с живостью спросил Стоп.

— Как раз наоборот, — улыбнулся Джордж, — мы сами поедем к ним.

Лицо Стопа сразу помрачнело.

— В Ост-Индию? — пробормотал он.

— Да, в Бенарес… Нас ждет прекрасное путешествие.

Стоп молчал, опустив голову.

— Но мысль об этом путешествии не должна делать тебя грустным.

— Все это так неожиданно…

— Не правда ли, приятный сюрприз?

— О, конечно, ваша честь; но нам так хорошо здесь жилось…

— Там нам будет еще лучше!

— Не смею противоречить вашей чести, но ведь переезд туда долог и сопряжен с такими опасностями… Да и кораблекрушения не так уж редки.

Джордж, строго взглянув на лакея, сказал:

— Если ты боишься ехать со мной, можешь спокойно оставаться здесь! Я не хочу, чтобы моим товарищем оказался человек, боящийся опасности и преданность которого ослабевает, как только приходит время доказать ее.

— Ваша честь прекрасно знает, что я последую за вами куда угодно, — возразил Стоп, делая над собой героическое усилие. — Чтобы не расставаться с вами, я готов стать под дуло пушки… Что же касается морской болезни, то я вынесу и ее.

— Вот теперь я узнаю тебя, мой добрый Стоп!

— Когда мы отправимся в дорогу, ваша честь?

— С первым кораблем, отплывающим в Калькутту. Я сейчас же пошлю письмо в Лондон за справками, а с завтрашнего дня начнем собираться в дорогу.

— Мои сборы будут недолгими, — прошептал с глубокой покорностью Стоп, выходя из комнаты, чтобы объявить остальным слугам о предстоящем скором отъезде таких важных личностей, как сэр Джордж и он.

Вот что содержалось в послании отца к Джорджу Малькольму: «Пришло наконец время, милый мальчик, исполнить твое желание и согласиться на твой приезд в Индию. Советую тебе не пропустить корабль компании; я сгораю от нетерпения обнять тебя. Ты мне крайне необходим… Уже давно я принялся за таинственное священное дело. Я хочу привести в исполнение опасное намерение, известное только мне одному. Я приближаюсь к цели, по крайней мере, так думаю и надеюсь; но меня окружают многие трудности, невидимые враги; каждую минуту я могу пасть под ударом неизвестной руки. После смерти все проделанное мной может погибнуть… Это не должно случиться. Твой брат Эдуард слишком молод, чтобы заменить меня в случае необходимости. Из тебя же я хочу сделать преемника, передав окончание гигантского дела. После нас древнее имя Малькольмов не умрет, мы, может быть, упрочим владычество английской короны в Индии.