– Это старый Бедлингтон, кузина, потому как я исхитрился выглянуть в окно и увидел: это точно он, явился собственной персоной! Бог мой, хотел бы я знать, что он скажет, когда увидит здесь вас! Жаль, что с нами нет Неда, чтобы поглазеть на такое представление!

Подбежав к двери, Элинор отворила ее.

– Ой, Никки, но что мне говорить ему? И где твой брат?

– Он вернулся обратно в Холл. Они с Финсбери увезли с собой все бумаги Евстасия и потратили бог знает сколько времени, пытаясь разобраться, к чему подходят его ключи, найденные ими. Скорее всего, они от замков на Корк-стрит – у него там комнаты. Да, и Нед просил меня передать вам, что очень извиняется, но он взял на себя смелость рассчитать камердинера Евстасия, когда был вчера на Корк-стрит, поскольку вам тот вряд ли понадобится, а личность он злобная и мстительная, поэтому способен на мелкие пакости. Клянусь Юпитером, кузина Элинор, такого шикарного платья я еще в жизни не видывал! Вы выглядите сногсшибательно!

– Никки, прошу тебя, пойдем вниз со мной! – взмолилась девушка. – Я решительно не представляю, что скажу лорду Бедлингтону!

– Что ж, не стану отрицать, я отдал бы и пятьсот фунтов, чтобы только взглянуть на его физиономию, – откровенно заявил Никки. – Но Нед предупреждал меня, если Бедлингтон сюда заявится, я не должен попадаться ему на глаза, поскольку это будет выглядеть неловко, ведь Евстасий вроде как погиб из-за меня.

– Боже милостивый, да, конечно! Я совсем забыла об этом обстоятельстве! Придется положиться на Бекки. Моя шляпка сидит ровно?

Он заверил ее, что ровнее не бывает, и девушка сошла вниз по лестнице, получив некоторое удовлетворение от шороха своих атласных юбок, но достаточно бледная от испуга, чтобы выглядеть как подобает безутешной вдове.

Барроу провел посетителя в переднюю гостиную, где мисс Бекклз была занята тем, что поудобнее расставляла стулья вокруг только что разведенного огня. Миссис Шевиот, осторожно ступая, вошла в комнату как раз в тот момент, когда старая гувернантка с непоколебимой безмятежностью уверяла его светлость в том, что миссис Шевиот будет здесь с минуты на минуту.

– А вот и она! – воскликнула старушка, завидев Элинор. – Моя дорогая миссис Шевиот, к вам пожаловал с визитом лорд Бедлингтон, дабы выразить свои соболезнования!

Элинор присела перед ним в реверансе, дивясь про себя неожиданному нахальству своей кроткой компаньонки.

– Миссис Шевиот! – проблеял лорд Бедлингтон. – Клянусь честью, даже не знаю, что сказать! Я в совершеннейшем расстройстве!

При этих словах он вытер лицо носовым платком, и она смогла украдкой метнуть на него взгляд. Он оказался дородным осанистым джентльменом лет этак пятидесяти, среднего роста, с круглым лицом и выпученными маленькими голубыми глазками. Он облачился в облегающие атласные панталоны, а уголки воротника его сорочки были столь обильно накрахмалены, что его светлость с трудом поворачивал голову; когда же он поклонился, едва слышный скрип дал ей понять: внушительное брюхо Бедлингтона заключено в корсет. Желтая подкладка его сюртука и пуговицы с гербом принца-регента свидетельствовали о занимаемой им высокой должности.

– Моя дорогая мадам… столь шокирующие известия… мой бедный племянник! Я был настолько огорчен, что лекарю пришлось выпустить мне целую пинту крови! – пробормотал он.

– Вы поступили очень мудро, милорд! – закивала головой мисс Бекклз. – Целебное кровопускание исключительно полезно.

Лорд Бедлингтон быстро обернулся к ней.

– Совершенно с вами согласен! – провозгласил он. – Мой дорогой друг, его королевское высочество принц-регент буквально молится на эту процедуру! Вы не поверите, если узнаете, сколько пинт крови у него выкачали! Но оставим подобную тему! Мой бедный племянник! Ах, его никто не любил, кроме меня!

Элинор сочла пристойным опустить глаза долу и промолчать.

Его светлость вновь поднес к глазам платок.

– Ушел от нас совсем еще молодым! – вздохнул он. – Я всегда питал к нему слабость, потому что он так походил на моего дорогого брата, что у меня разрывалось сердце! Но я не совсем понимаю… короче говоря, мадам, я и понятия не имел о том, что Евстасий женат! Откровенно говоря, поначалу я даже усомнился в этом, но теперь вижу своими глазами… Все это очень странно!

– Мое бракосочетание с мистером Шевиотом, сэр, – негромким голосом проговорила Элинор, – имело место быть, когда он уже лежал на смертном одре. Наше… наше обручение являлось тайной, известной лишь… известной лишь милорду Карлайону!

Бедлингтон застыл как громом пораженный.

– Известной Карлайону! Вы меня удивляете, мадам! Я не предполагал… Он не мог знать об этом браке!

Она ответила с еще большей твердостью:

– Вы ошибаетесь: своим замужеством я обязана исключительно тем усилиям, которые приложил лорд Карлайон, дабы брак состоялся.

– Это невозможно! – воскликнул Бедлингтон. – Это же кладет конец всем его надеждам! То есть, если бедный мальчик составил завещание еще до своей смерти, но, осмелюсь предположить, у него не было для этого времени.

– Напротив, милорд, мистер Шевиот составил завещание в мою пользу.

– Не может быть! Поистине невероятно! Что за странный человек этот Карлайон! Понять его решительно невозможно! Ах, дорогая леди, если бы моя невестка распорядилась по-другому, кто бы мог поверить, что я буду сегодня стоять здесь перед вами, да еще по столь печальному поводу!

Она почувствовала себя обязанной возразить:

– Полагаю, милорда Карлайона нельзя обвинить в безвременной кончине вашего… моего супруга, сэр.

– Да-да, разумеется, однако я всегда говорил, что он относился к бедному мальчику с незаслуженной строгостью! Но как это случилось? Не далее как пять дней назад я видел Евстасия в городе и он пребывал в добром здравии! Очевидно, с ним произошел несчастный случай?

– Да. То есть… Прошу прощения, но мне больно обсуждать… Я уверена, что лорд Карлайон сможет рассказать о случившемся намного лучше меня!

– Увы, в этом нет ничего удивительного! – вздохнул Бедлингтон, взял девушку за руку и с чувством пожал ее. – Это действительно болезненный для вас вопрос! Тайное обручение! Совершенно очевидно, почему все обстояло именно так! Но бедный Евстасий мог сказать хотя бы мне! Ведь я всегда и неизменно оставался его другом. И вы говорите, Карлайон содействовал вашему бракосочетанию? Что ж! Я весь восхищение, и даже не делаю вид, будто понимаю, как такое могло произойти! Но, моя дорогая, ответьте мне! К кому вы можете обратиться за советом и поддержкой в тех вопросах, что требуют сейчас незамедлительного решения? Я говорю с вами совершенно откровенно: боюсь, что дела бедного Евстасия пребывают в полном беспорядке. Как хорошо, что я смог выкроить денек и приехать к вам с визитом! Вы позволите мне облегчить вашу ношу – избавить вас от печальной обязанности разбирать его документы, немного сгладить последствия этого ужасного происшествия? В том, что я хочу помочь вам, мадам, нет ничего неприличного или неестественного – вы должны знать, что я был привязан к Евстасию. Даже несмотря на заблуждения его молодости! Не стану отрицать, он не всегда вел себя должным образом, но мы не будем говорить дурно о мертвых.

– Вы очень добры, сэр, – с трудом выдавила Элинор. – Однако я полагаю… то есть знаю наверняка, что душеприказчиком по завещанию назначен милорд Карлайон, и он взял все в свои руки. От меня же в данном случае ничего не зависит.

Кажется, Бедлингтон оскорбился в самых лучших чувствах, потому что побагровел и воскликнул:

– Не сказав мне ни слова! Надеюсь, не претендую на слишком многое, но Карлайон мог хотя бы посоветоваться со мной как с ближайшим родственником бедного Евстасия, прежде чем брать дело в собственные руки… Однако так было всегда! Он – человек, напрочь лишенный душевной тонкости, поэтому ему даже не пришло в голову, что здесь могли остаться реликвии, которые я хотел бы сохранить на память! Его волнуют лишь интересы Уинкантонов, но мой бедный брат был отцом Евстасия, как бы ни относились к нему Уинкантоны или Карлайоны! Я уже не говорю о том, что мне бы не хотелось, чтобы Карлайон перелистывал бумаги, не представляющие интереса ни для кого, кроме ближайших родственников моего брата! Мои письма к нему! Полагаю, они сохранились в целости и сохранности! Я бы хотел, чтобы они были уничтожены или возвращены мне.

Элинор оставалось лишь предложить ему лично обратиться к Карлайону. Он безутешно надул свои тонкие красные губки, выразил удивление в связи с тем, что за ним не послали; кажется, его достоинство было уязвлено, ведь она извиняется перед ним за оплошность, допущенную отнюдь не ею. Узнав от миссис Шевиот о том, что Карлайон забрал все бумаги Евстасия из Хайнунз, Бедлингтон обронил что-то насчет посягательства и неправомерного завладения, и ей пришлось сделать вид, будто она не расслышала его слов.

Мисс Бекклз заботливо предложила гостю подкрепиться с дороги; на кухню послали за подносом с вином и печеньем, а ему предложили присесть у огня. Лорд Бедлингтон, похоже, был изрядно выбит из колеи открытием, что вдова не нуждается в его поддержке и советах, и вскоре она поняла: он из тех, кто придерживается очень высокого мнения о себе. Девушка, испробовав примирительный подход, с удовлетворением отметила, как смягчился Бедлингтон. Его светлость даже предложил остаться в Хайнунз после похорон, и ей пришлось проявить изрядную изобретательность, чтобы отказать ему, не обидев при этом. Очевидно, смерть племянника стала для него тяжелым ударом, и он время от времени шумно вздыхал, покачивая головой, пока она наконец не начала беспокоиться, да уедет ли он когда-нибудь. Но в конце концов он откланялся, заявив, что направится в Холл и потребует от Карлайона рассказать ему правду. А вдове сообщил: несмотря на свою занятость государственными делами, на похороны он прибудет непременно и, вновь взяв ее руку в свои, добавил, что воспользуется собственным привилегированным положением дядюшки и попросит ее позволения остаться в Хайнунз на ночлег.