- Нет.

- А я предполагал противоположное. Как легко он может заставить ее выйти из себя!

- Вы так стараетесь не быть джентльменом, что тут уж ничего не поделаешь. Разве не так? Он заставил себя ухмыльнуться.

- Да?

- Я вижу вас насквозь, Слейд. Ухмылка исчезла.

- Мне все равно, что вы видите. Если вы хотите кокетничать с Эдвардом и называете это вежливостью, присущей леди, продолжайте в том же духе. Я не буду мешать. Но, наверное, я должен предупредить вас. Эдвард, возможно, джентльмен в соответствии с теми представлениями, которые вы почерпнули из книг по этикету, но он тоже мужчина.

- Что вы хотите сказать?

- Я хочу сказать, что он тоже с удовольствием вас поцелует - раз или два. Особенно, если вы его спровоцируете…

- Я не собираюсь его провоцировать, - Регина покраснела, когда вспомнила их поцелуй. Слейд посмотрел на нее:

- Поступайте, как знаете.

Как плохо он о ней думает! Считает легкомысленной и безнравственной! Но разве это так? Действительно, Эдвард тоже очень красив, но у нее нет к нему ни малейшего интереса. Такого, как к Слейду. Тогда, в коляске, ее словно потянуло к Слейду, а сейчас, несколько секунд назад, она испытывала совсем другое…

Они все еще продолжали смотреть друг на друга. Тишина стала невыносимой. Наконец, Регина нарушила молчание. В ее голосе не было уверенности:

- Думаю, мне лучше вернуться в город. Он подошел к балконной двери. Тяжелые облака неожиданно выплыли неизвестно откуда, красноватые тени легли на стальную воду океана. Ветер усилился.

- Нет, - сказал он, не поворачиваясь к ней. - С вашей приятной улыбкой и приятной беседой, а также с вашей вежливостью вы станете добычей какого-нибудь проходимца. Рик прав. Лучше остаться здесь, пока к вам не вернется память.

Регина согласилась приехать в Мирамар, потому что ей больше некуда было деться, и потому что она поверила Слейду. Ей казалось, что он будет ее защищать. Однако она больше не доверяла ему. Он лгал ей. И все равно ей так хотелось ему верить, вопреки всему. Но ведь нельзя же довериться человеку, который хотел воспользоваться ситуацией?

Теперь она уже не смогла не признаться самой себе, что испытывает к нему влечение. Ей хотелось бы забыть и о его поцелуе, и о его теле, прижатом к ней. Она хотела бы забыть, как он красив - яркой мужской красотой.

Регина испугалась. Сейчас она боялась не столько того, что потеряла память, что не вспоминает ничего о себе; она боялась этого загадочного и столь притягательного человека, который стоял, повернувшись к ней спиной. А, может быть, она испугалась себя…

- Почему вы мне не объяснили? Не оборачиваясь, он продолжал смотреть на облака, плывущие над океаном.

- Что я должен был объяснить?

- Что Рик хочет, чтобы мы поженились. Он повернулся:

- Значит, Виктория уже пустила в ход свои стрелы?

Регина почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы:

- Почему вы ничего мне не сказали?

- Вижу, что вам не по душе подобная перспектива.

- Я верила вам.

- Я не мог вам ничего сказать потому, что сам еще ничего не решил, - сказал он грубоватым тоном. - Дело в том, что я не давал согласия жениться на вас.

- Что?

- Я сказал Рику, что думаю.

- Вы сказали Рику, что думаете?

- Это - правда.

Она не верила своим ушам. Она уже свыклась с мыслью, что Слейд хочет жениться на ней из-за денег. А он, оказывается, пока не дал согласия. То, что он предоставлял ей право выбора, должно было бы ее успокоить. Но успокоение не приходило. Возможно, он просто хотел посмотреть, подойдет ли она ему. Проверить, подумать… Иначе зачем все было скрывать?

- А я вам верила.

- Вы уже не в первый раз это говорите. Она закрыла глаза, стараясь не расплакаться. По крайней мере, пока он здесь, в этой комнате.

- Вы хотя бы понимаете, что это - абсурд? - спросила она.

- Абсурд?

- Совершенный.

- Догадываюсь, что вы имеете в виду меня. Или, может быть, вы говорите о Джеймсе? - резко бросил он.

Она инстинктивно попятилась, пораженная его гневом. Честно говоря, она совершенно забыла о своем погибшем женихе, который был братом Слейда.

- К сожалению, я не могу даже вспомнить Джеймса.

- Зато я помню.

Его боль была такой простой и понятной - как и те чувства, которые он испытал тогда, в коляске. Нет, ей не нужно так глубоко заглядывать в его душу.

- Это - не моя вина. Смерть Джеймса - не моя вина. И то, что я его не помню, тоже - не моя вина. Поверьте, я хотела бы его вспомнить. И хотела бы, чтобы он был жив.

Его взгляд был полон ярости.

- А знаете что, Элизабет? Впрочем, черт с вами!

Пройдя мимо нее, он быстро вышел из комнаты и хлопнул дверью. Его слова заставили ее замереть. Затем она бросилась к двери, которая от сильного удара распахнулась еще раз. Слейд быстро шел по внутреннему дворику.

Слезы наконец-то заструились у нее по щекам. Такие же слезы, которые, как ей показалось, сверкнули и в его глазах. Оба они плакали, и у каждого была своя боль. А, может быть, и нет…

Ее приезд в Мирамар - ошибка. Это теперь очевидно. Мирамар не может быть для нее убежищем. Регина никак не могла примириться с мыслью, что Слейд обманул ее доверие. Невзирая на то, что он всего липа малознакомый ей человек, сердце Регины было изранено. Он больше не ее спаситель.

А тут еще появился новый повод для волнующих размышлений. Он ей нужен. Неужели он сам этого не понял? Как он мог позволить так вести себя с ней, зная, что он ей нужен?

Пока Регина готовилась к побегу, она не могла не думать о нем, вспоминая их первую встречу, ссору с отцом, поцелуй. Она почувствовала, что ей хочется сказать судьбе: «Если бы только…» Если бы только она не потеряла память, если бы только она не была невестой Джеймса! Увы, одними пожеланиями реальную жизнь не изменишь.

Она оставила все свои вещи. Поскольку очень жарко, она сменила маленькую беретку с вуалью на широкополую соломенную шляпу. Если на небе и появились облака, то это еще не значит, что жара готова уступить место прохладе. Она нашла также туфли на низком, каблуке. Они оказались совершенно новыми, но ей некогда было искать другие, может быть, более поношенные, но более удобные.

Плана у Регины не было. Она решила, что в Темплетоне она отправится на почту и отошлет телеграмму мачехе. Несколько минут - и Регина была готова. Инстинктивно она чувствовала, что должна торопиться, иначе может передумать. И нельзя никого попросить отвезти ее в город: ей откажут, начнут уговаривать. Здесь все хотят, чтобы она вышла замуж за Слейда, им нужны ее деньги.

Регина вышла на балкон, с которого открывался вид на пологие холмы, скалы и вздымающийся океан. Небо потемнело: не исключено, что будет дождь, волны белыми барашками бежали к берегу. Но Регина подавила в себе сомнения - она должна защищать себя и свои интересы. Никто, кроме нее, не собирается это делать.

Балкон располагается на высоте десяти - пятнадцати футов. Если перелезть через ограду - металлическую решетку, то можно очутиться на земле. Но это не безопасно.

Пока Регина колебалась, она вдруг почувствовала, что перед ее внутренним взором мелькнул неясный образ - на одно только мгновение - образ того, кого она когда-то знала, близкого ей человека, который подсказал бы, как поступить. Ей даже показалось, что этот кто-то сейчас появится на балконе… Но образ исчез так же быстро, как и появился.

Руки Регины вцепились в решетку. Она потеряла память, и вот сейчас ей удалось вспомнить кого-то, кто был ей дорог. Но даже этот неясный образ через секунду растворился в глубинах ее молчавшего сознания.

Кто же это был? Кто мог бы без колебаний спрыгнуть с этого балкона? Она жаждала ответа, на глаза ее вновь навернулись слезы.

Нет, все- таки она не сможет спрыгнуть… Регина отошла от ограды. Не переставая размышлять о неясном, исчезнувшем видении, она скользнула за дверь, ведущую во внутренний дворик, быстро пересекла его, направляясь к калитке. Дойдя до узорчатой металлической двери, остановилась под высоким лимоном, чтобы перевести дыхание.

Ветер усилился. Он трепал ее юбки, материя обвивалась вокруг ног.

Регина прислушалась, нет ли криков, возгласов, не обнаружен ли ее побег. Но было тихо.

Сердце ее бешено колотилось. Было что-то преступное в том, что она убегает тайком, украдкой. Регина посмотрела сквозь прутья решетки. То ли из-за непогоды, то ли из-за того, что сейчас полдень - время сиесты, не было видно ни души. Когда они приехали сюда несколько часов назад, возле конюшни и мастерских мелькали люди. Сейчас же - никого. Трудно было бы выбрать лучшее время.

Поначалу она не планировала брать лошадь, однако теперь понимала, что ей придется это сделать, чтобы прибыть в Темплетон до наступления ночи. Пока они ехали в Мирамар со Слейдом, никто не попался им навстречу. Вряд ли кто-нибудь сможет ее подвезти. К тому же неизвестно, какие могут оказаться люди.

Ее мало привлекала мысль о путешествии верхом. Наездник из нее никудышный. Но другого выхода не было.

Миновав небольшую площадку, вытоптанную копытами, Регина вошла в конюшню. Там никого не оказалось. Лучше и быть не может! Было темно, но вряд ли стоит зажигать свет, да и есть ли он тут? Регина обнаружила маленькую комнату, в которой нашлись седла, хлысты и прочая упряжь. Она выбрала седло и то, что, наверное, как она решила, называлось недоуздком. Никогда в жизни ей еще не приходилось седлать лошадь - это Регина откуда-то знала наверняка, невзирая на потерю памяти.

Она выбрала коня, который с виду казался самым миролюбивым. Хотя он спокойно подпустил ее к себе, Регина потратила немало времени, чтобы взнуздать его и установить седло. Гнедой стоял как вкопанный, только удивленно косил карим глазом. Регина говорила ему что-то ласковое, успокоительное. В конце концов она вывела послушное животное из стойла.

Самое худшее было позади. Она широко распахнула дверь конюшни, предварительно убедившись, что поблизости никого нет. Дом, с его многочисленными крыльями и переходами, казался опустевшим и безжизненным.