Клаудиа Кроуфорд - Тайны семейного альбома

Он никогда не обсуждал случившегося с матерью, хотя догадывался, в каком отчаянном положении одно время они находились: их чуть не вышвырнули на улицу из-за неуплаты за квартиру, так что они могли оказаться в числе тех, что живут в картонных коробках, если бы Рейчел не стала любовницей Маркуса Салинко.

Сэм видел, как рушились семьи в период Великой Депрессии. Он знал, как часто детей просто отдавали в приюты или отправляли на улицы попрошайничать.

– Мы все очень благодарны тебе, мама, – успокоил он ее, когда Рейчел опять собралась всплакнуть, и в этот момент бросил взгляд на Ханну. Она пыталась держать себя в руках, но на ее лице появилась тень печали, которая напомнила Сэму, как была огорчена его сестра в день своего десятилетия. И в тот день она была главной героиней праздника до того момента, пока не появилась Рейчел. Сейчас происходило то же самое. Рейчел собиралась занять почетное место, отнимая лавры у дочери.

Поведение матери иной раз совершенно сбивало Сэма с толку. И как здорово он придумал, что Ханна проведет чудесное лето у него, работая в газете Ред Бэнка, встречаясь с его друзьями – молодыми офицерами Форта Монмаут. Наконец-то и у нее появится возможность вздохнуть посвободнее, а может быть, она и влюбится в кого-нибудь.

Он знал от Кэтлин, как горько рыдала Ханна в тот свой день рождения. Девочка никак не могла понять, почему мать уехала из города, когда надо было готовиться к приему ее маленьких гостей. А потом Ханна не могла понять, почему мать солгала про жемчуг.

Сэм знал, почему. Но Сэм ни разу и словом не обмолвился об этом. Может быть, когда она станет старше или когда Рейчел умрет… На самом деле Рейчел в тот день уехала в Чикаго не потому, что у нее там были срочные дела. Ей пришлось поехать из-за Маркуса Салинко. Она должна была сопровождать его в поездках. И, отправляясь в очередную поездку, он потребовал, чтобы она была с ним.

Рейчел ничего не сказала ему про день рождения Ханны. Когда он узнал об этом, Маркус рассердился. Как она посмела так огорчить ребенка? И отправил ее назад в Нью-Йорк первым же поездом.

Этот день рождения навсегда запомнился Сэму.

– Пора вставать! Это ведь твой день рождения, малышка! Ну-ка, сонюшка, просыпайся, – Кэтлин распахнула тяжелые шторы на окне, так что металлические кольца звякнули, задевая за карниз. Шум, который она при этом подняла, разбудил бы любого.

Но не Ханну. В день своего рождения Ханна спала крепким сном, зарывшись в одеяло так, что видны были только ее волосы. Ее книга для домашнего чтения лежала на полу. А пустая коробка из-под конфет валялась рядом. Ханна продолжала есть свои любимые тянучки перед сном, несмотря на то, что дантист предупредил ее, что у нее очень плохие зубы, и она останется без зубов, не дотянув и до двадцати лет, если будет продолжать в том же духе.

– Ты в самом деле спишь, малышка, – тихо проговорила Кэтлин, – или ты дразнишь меня, поросенок эдакий! – Ханна не двигалась, но дыхание ее уже не было таким ровным. – Ага, все ясно! – Кэтлин сдернула с нее одеяло. Девочка пыталась продлить игру и, зарывшись носом в подушку, сдерживала смех. Но вздрагивающие плечи выдавали ее. Кэтлин угадала, чего она хочет.

– Бедное дитя. Она спит или уже умерла? Неужто я вижу труп? Ни мать, ни ее брат никогда не простят меня. И к тому же мы не можем отменить день рождения? Ой, горе мне. И все-таки есть еще один способ узнать, жива она или нет.

Ханна лежала, свернувшись в клубок и изо всех сил старалась не шевельнуть даже кончиком пальца. Но удержаться было невозможно. Кэтлин принялась щекотать босые ступни. Ханна прыснула и бросилась на шею Кэтлин.

Но Кэтлин вдруг мягко отодвинула ее, заметив коричневое пятно на постели, в ногах у Ханны.

– Ты же обещала мне не делать этого…Тебе самой вряд ли понравится, если постель загорится, и ты, как Жанна, сгоришь в костре.

Пластиковая коробка радио была такой горячей, что сквозь простыню отпечаталась даже на матрасе. До нее невозможно было дотронуться. Кэтлин выключила радио из розетки.

Ханна растерянно смотрела на то, что натворила из-за своей глупости. Все случилось только потому, что она долго не могла уснуть, думая про свой день рождения. Ханна боялась, что никто не придет к ней, а еще волновалась, удастся ли им как следует подготовиться к празднику.

Неделю назад Рейчел строила грандиозные планы, как убрать комнату, как организовать игры, и даже собиралась пригласить фокусника. И вдруг раздался звонок, и она должна была срочно уехать в Чикаго, так и не успев ничего сделать из того, что задумывала.

Десять подруг Ханны должны прийти к четырем часам. Только девочки. Без мальчиков. Все, как было на дне рождения Цецилии Гринберг, в том числе и фокусник. Именно его больше всего хотелось Ханне. Но получалось не так, как она надеялась.

Одна беспокойная мысль наплывала на другую, и она не могла уснуть, поэтому включила радио и не заметила, как сон одолел ее. Рейчел убьет ее, если увидит. Она заставит заплатить за простыни, вычитая их стоимость из тех денег, которые Ханна получала на мелкие расходы, даже если на это потребуется сто лет.

– Пожалуйста, не говори ей! – закричала Ханна.

Кэтлин снова прижала ее к себе. Бедная девочка так напомнила ей Бриджит и Элизабет, которые всякий раз мчались к ней искать утешения.

– Ну как ты могла подумать! Неужели я похожа на доносчика?

– Но простыни! Она увидит их, я знаю! – Ханна помнила, как она во время кори из-за высокой температуры несколько раз мочилась в постель, потому что ей давали на ночь грог, и у нее не хватало сил встать с постели.

– А кто заправляет постель? Твоя мама или я? Успокойся! – проговорила Кэтлин. – И к тому же мамы вообще нет дома.

– Знаю, – всхлипнула Ханна. – И праздник не состоится.

Кэтлин помедлила.

– Ах, вот ты о чем. Но мама позвонила из Чикаго вчера вечером. Она взяла билет и сегодня приедет. Разве это не чудесная новость?

– Но все равно она не успеет украсить комнату и… пригласить фокусника.

– Она предложила, чтобы ты сама пригласила его по объявлению в газете.

Сделать это самой? Но как? И разве она успеет? Ведь девочки придут к четырем.

– О, Кэтлин. Что же я могу сделать? Давай отменим праздник. Давай позвоним всем девочкам и скажем, что я заболела. Скажи, что у меня паралич. Господи, они так будут смеяться надо мной. Я стану посмешищем.

– С днем рожденья, с днем рожденья, с днем рожденья, Ханна!.. – Сэм застыл в дверях комнаты. Такой высокий и нескладный для своих тринадцати лет. Шея у него была тонкой, а кадык выступал вперед. Он натянул футболку и собирался пойти в Центральный парк на тренировку… В руках он держал коробку с подарком.

– Эй, что я вижу? Ты что, заболела? Не может такого быть. Это же твой день рождения. Я принес тебе подарок.

Но Ханна выглядела такой несчастной, что он обратился к Кэтлин:

– Что с ней? Может, позвать доктора?

Кэтлин сделала все, чтобы дети не огорчились. Она объяснила, что их бедной маме приходится очень много работать, чтобы платить за квартиру, покупать им хорошую одежду, коньки, велосипеды и все остальное. Матери очень трудно справляться со всеми делами. И все-таки, несмотря на ее заверения, все трое в глубине души были уверены, что на самом деле Рейчел могла бы позаботиться о том, чтобы подготовить все необходимое к дню рождения и пригласить фокусника, как о том мечтала Ханна.

Выражение лица Сэма стало таким серьезным, что на какой-то миг напомнило лицо Авраама Линкольна в юности. Он попытался приободрить сестру:

– Вот что случается, когда не приглашают мальчиков на день рождения! А самое лучшее – это организовать танцы. Чтобы твои подружки могли танцевать с моими друзьями. Так ведь, Кэтлин?

Но Ханна по-прежнему оставалась безутешной.

Поскольку Сэм не должен был присутствовать на дне рождения, он договорился со своими одноклассниками побродить по городу, поиграть на игровых автоматах, может быть, даже проскользнуть в кинотеатр, если удастся.

– Ну-ка, умойся, Ханна, – приказала Кэтлин.

– Нет!

– Неужели ты даже не улыбнешься нам? Разве это не твой день рождения? Ведь тебе уже двадцать пять! – попытался поддразнить ее Сэм.

– Нет.

– Ты даже не взглянула на мой подарок. Я обижусь на тебя.

Все еще всхлипывая, Ханна принялась развязывать узел и разматывать бумагу. По виду коробки нельзя было понять, что там внутри. Сбоку, на крышке был маленький крючочек, который надо было откинуть, чтобы заглянуть внутрь.

– Ну же!

Но как только она приоткрыла крышку, оттуда выскочил чертик на пружинке.

– Фу! Какой противный, терпеть не могу тебя! – И Ханна дружески ткнула его кулаком, а затем попыталась свалить с ног, дав подножку.

– Кэтлин, Кэтлин! Это какая-то дикая кошка. Она собирается растерзать меня! Помоги мне, Кэтлин!

До прихода гостей оставалось восемь часов. Сэм решил, что и футбол, и игровые автоматы вполне могут подождать до завтрашнего дня.

– Поскольку мама перед отъездом сказала, что теперь главой семьи являюсь я, вам придется слушаться меня, – заявил Сэм за завтраком. – Нам надо составить список того, что собиралась сделать мама.

Кэтлин уже успела испечь коржи для праздничного торта. Смазать кремом и сделать надпись «С днем рождения, Ханна!» она собиралась в последнюю минуту. Чего им не хватало, так это бумажной скатерти на стол и салфеток. Еще надо было непременно сделать бумажные оборки для корзинок со свечами, достать бумажные тарелки и чашки для мороженого, блюдца для торта, стаканы для шоколадного молока и содовой воды.

И надуть воздушные шарики! Воздушные шары и гирлянды из гофрированной бумаги сразу сделают комнату нарядной. Именно таким образом мама Цецилии Гринберг украсила дом. А игры? Рейчел считала, что им обязательно надо сыграть в кошки-мышки.