Он резко разжал объятия:

— А жаль!

Развязывая в темноте кружевные ленточки нижней юбки, он ухитрился затянуть узел у нее на талии, и теперь с досады рванул со всей силы.

— Прекратите! — возмутилась она. — Вы порвете мне всю одежду.

Не обращая внимания на ее вопль, Бренд приподнял девушку — юбка свалилась на пол, — потом стянул с нее ситцевую сорочку. И вот она, нагая, обмерла в его объятиях. Скользнув руками к талии, он едва не задохнулся от возбуждения.

— Обещайте мне, — повторил он, с тревогой чувствуя, что из спокойного, уравновешенного человека превращается в полного безумца, — что если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, то вы обратитесь ко мне. — Его руки скользнули вверх и подхватили мягкие пышные груди. — Обещайте! — Теперь он ладонями ощущал ее дыхание.

— А если я буду звать вас каждый раз, когда мне захочется раба-любовника?

— О, как прекрасно!

— Глупости!

— Обещайте.

— Ну хорошо, обещаю! — сердито воскликнула девушка. — Но только вы так ничего не добьетесь. Я никогда не попаду в столь отчаянное положение.

— Признаюсь, это меня огорчает. Я просто не знаю, как буду жить без вас. — Боже, зачем он в этом признался? А впрочем, не важно.

— У нас ничего нет, кроме этой ночи.

Пожалуй, она права. Бренд не знал обстоятельств ее жизни, не знал ее мужа и родных, но уже знал ее самое. Что бы ни толкнуло ее на такую вот авантюру, она была не из тех женщин, кто может открыто жить во грехе.

Увы, им не суждено быть вместе. Утром она исчезнет, вернется к нормальной жизни и прогонит его из своих мыслей. Но ей никогда не прогнать его из памяти и снов. Черт возьми, он приложит к этому все силы!

Выпустив ее из своих объятий, Бренд начал раздеваться.

— Мы с вами находимся в разном положении, — сказал он, стараясь больнее ранить ее словами. Без брюк, он теперь стоял перед ней такой же нагой, как она. Более того, на нем не было маски. — Я вряд ли буду вести монашескую жизнь и, если захочу, могу хоть завтра найти облегчение. А вы?

— Я в облегчении не нуждаюсь.

— Лжете!

Бренд резко шагнул к ней, и она отпрянула. Зачем он это делает? У них так мало времени, и вместо того чтобы дарить ей сладостные ласки, он мучает ее неприятными разговорами, заставляет признаваться в собственной слабости… толкает в пропасть.

Тотчас перестав пятиться, ночная гостья вскинула подбородок:

— Могу вас заверить, что я не нашла в наших утехах облегчения. — Теперь ее голос звучал так же резко, как и его. Черт, а ведь она права! Во время недавней близости он совсем не думал о том, чтобы ее удовлетворить. — Пожалуй, это и к лучшему, — холодно продолжила она. — После сегодняшней ночи я больше не стану прелюбодействовать и потому рада, что разочаровалась.

Бренд схватил ее за руку:

— Не дразните льва, милочка, если не хотите, чтобы он зарычал. — Он потянул ее к кровати. Она вырывалась. — Вы — моя рабыня, — напомнил он ей.

— Я — ваша госпожа, — парировала девушка. — Разве нет, милорд?

Бренд тотчас ее отпустил:

— Хорошо, идите. — Он затаил дыхание. А если она в самом деле возьмет и уйдет? Может, броситься перед ней на колени, умоляя остаться?

Но тут после мгновенного замешательства она шагнула ближе, нащупала его руку и опять положила ее себе на талию.

— Вы — мой господин.

Ему захотелось обнять ее, но это уже не было игрой, в которую они недавно играли.

— Раб, — прошептал Бренд, — раб-любовник.

Пусть понимает как хочет!

Еще мгновение — и он подтолкнул ее к заранее расстеленной кровати и уложил на спину, широко раздвинув ноги. Она охнула: осталось только подождать. Не настолько же он обезумел, чтобы взять ее силой.

Внезапно она обмякла, поддавшись его воле. Он нащупал ее руку, вяло лежавшую на простыне, поцеловал и проложил губами дорожку от запястья к локтю.

Свободную руку Бренд просунул ей между ног.

— Вы готовы исполнить все мои желания, рабыня?

— Да, милорд.

— Тогда я приказываю вам расслабиться. И насладиться. — «И навсегда запомнить эти мгновения», — добавил он мысленно.

Она не сопротивлялась, и он принялся ласкать ее рукой, одновременно целуя грудь. Ее пальцы та впивались ему в ладонь, то разжимались, благодаря чему он точно знал, когда ускорить движения, а когда замедлить, когда усилить нажим, а когда ослабить. Наградой ему был бешеный танец ее бедер, и он ослабил давление, надеясь, что она догадается закрыть себе рот рукой, чтобы сдержать крик.

Черт возьми, если она, закричав, разоблачит их обоих, то это, пожалуй, будет ему только на руку: люди узнают, что она — его любовница!

До его ушей наконец донесся хриплый гортанный стон. Она наверняка еще никогда так не стонала. О, как приятно сознавать, что все это только для него одного! Но ему хотелось большего. Полностью владея собой, он при необходимости мог вытворять такое часами.

Бренд увлекал ее все дальше и дальше, к самой вершине блаженства. Вот она напряглась, и он, убрав руку, подхватил ее под спину. Она уперлась ногами в спинку кровати и выгнулась всем телом. Бренд тут же прекратил свои ласки.

— Ляг, милая.

Всхлипнув, она принялась вращать бедрами.

— Не надо… Пожалуйста…

— Тсс, тихо. — Он прихватил зубами ее мокрый, вздувшийся сосок.

— Негодяй!

— Ты — моя рабыня.

— Я тебя ненавижу!

— Не правда.

Бренд опять принялся ласкать ее и был немедленно вознагражден дрожью экстаза.

— Нет, — простонала она, имея в виду оргазм и собираясь с ним бороться.

— Да, — сказал он с усмешкой.

Это был странный поединок в постели, но Бренд победил.

Только потом, когда она уже лежала горячая, разомлевшая и покорная, он вошел в нее.

— Если я умру, — еле выдохнула девушка, — скажи Диане. Она поможет тебе отсюда выбраться.

Бренд понятия не имел, кто такая Диана, но был в полном восторге от своей незнакомки. Подумать только, какой накал страстей скрывался за ее сдержанными манерами! О, ока достойна лучшей, более полноценной жизни.

— Поедем со мной, — сказал он, нависнув над ней и дразня ее кончиком возбужденного фаллоса, — мы будем наслаждаться каждую ночь. — Он начал углубляться, она приподняла бедра ему навстречу.

— Тогда я точно умру.

— Нет, черт возьми! Ты будешь жить! — Бренд мощным толчком овладел ею.

Она опять испытала оргазм — намного раньше, чем он ожидал. Почувствовав себя свободным, Бренд устремился к собственному экстазу и скрепил его поцелуем — таким же огненным, как и все предыдущие действа.

Пожалуй, от такого и впрямь можно умереть.

Но это будет сладкая смерть.

* * *

— Интересно, который час? — спросила она.

Он понятия не имел, сколько прошло времени — может, минуты, а может, дни. Было еще темно. Они лежали рядом — сплетение рук, сплетение ног… Ее голос звучал слабо, почти сонно.

Вдали пробили церковные часы, избавив его от необходимости ворочать языком. Двенадцать ударов.

— Полночь. — Девушка слегка пошевелилась. Точь-в-точь змея, которая сбрасывает с себя старую шкуру.

Положив руку ей на живот, Бренд погладил шелковистую выпуклость. Жаль, что нельзя полюбоваться грацией ее утомленного, разомлевшего тела!

Ничего, еще увидит! Она будет его, надо только доказать ей это. И он будет доказывать до рассвета.

— В нашем распоряжении еще около шести часов, — сказал он и пальцем скользнул ей в пупок.

— Не надо! — дернулась она.

Он удержал ее на месте.

— Почему?

— Щекотно.

Засмеявшись, Бренд уложил ее на спину и стал целовать в пупок, играя языком в маленькой ямке. Девушка оттолкнула его, они стали шутливо драться. Наконец он позволил ей сесть на него сверху. Надо же, какая энергичная, сильная и не гнушается нечестных приемов! Еще один приятный сюрприз!

Розамунда понимала, что он в любую минуту может вырваться, и все же победно оседлала его ноги, а руки прижала к матрасу, потом опустила голову и принялась исследовать языком его пупок.

— Нравится? — спросила девушка.

— Нравится.

Издав звук, похожий на кошачье мурлыканье, она принялась осыпать поцелуями его тело, прокладывая языком длинные и короткие дорожки и выгибаясь над ним волнами в стремлении добраться до самых укромных его местечек.

— Почему ты так тяжело дышишь? — вдруг лукаво спросила она.

— Потому что чувствую себя форелью, выброшенной на берег.

— Таким же мокрым?

— Таким же несчастным.

— Мне прекратить?

— Ни в коем случае!

— А как еще тебе нравится? — спросила она, снова нырнув языком в его пупок.

— Потрогай меня.

Девушка тотчас все поняла. Отпустив его руку, она передвинулась ниже и начала обследовать гениталии своими Любопытными чувственными пальцами. Он сосредоточенно сдерживал свое желание, насколько это вообще в человеческих силах, пока она нежно поглаживала восставший фаллос.

Но вот терпение его лопнуло, он схватил свою мучительницу, повалил на спину и, погрузившись в горячие недра, моментально облегчился.

Так продолжалось всю ночь: они играли, узнавая друг друга, дразнили и мучили. Это была самая сладкая, самая восхитительная ночь в его жизни — он провел ее с женщиной, созданной для любви и готовой любить радостно и самозабвенно. Она же находила удовольствие в каждом новом жесте и охотно изобретала свои.

И все, пришло время отдыха. Убаюканный ее объятиями, он неожиданно заговорил о себе, понимая, что она не особо вслушивается в этот немного бессвязный поток слов. Но ему хотелось завоевать ее, завоевать любой ценой, и он готов был излить ей всю душу и вывернуться наизнанку, лишь бы помогло.

Бренд рассказал о своем счастливом детстве и услышал в ответ ее воспоминания. Хорошо, что ее юные годы тоже прошли в тепле и радости. А тр, что она была проказливым ребенком, его не слишком удивило.