— Мой папа тоже был из знатной семьи и все-таки женился на моей маме!

— Бывает, и ягнята рождаются с двумя головами. Нет, — сказала Розамунда со вздохом, — даже если он закроет глаза на разницу в происхождении, что само по себе глупо, то не захочет жениться на такой коварной лгунье. Ведь я обманываю его, использую в своих интересах, а теперь еще собираюсь напоить снотворным.

— Роза…

— А мои шрамы? Пусть даже он простит мне мою вину, вряд ли ему понравится мое лицо.

— Ты опять за свое? Брось, Роза, у тебя нормальное лицо…

Розамунда вдруг истерично засмеялась и бросилась в объятия подруги:

— Мне так плохо, Диана!

Диана прижала ее к себе.

— Ты уже сделала то, что должна была сделать, милая, и можешь остановиться. Разницы не будет, я уверена. Послушай, мы с тобой…

Розамунда высвободилась из объятий подруги и вытерла мокрые щеки.

— Но я хочу этого, вот что ужасно! Хочу так сильно, что готова рискнуть репутацией, Венскоутом и надеждами на загробный рай!

— Да, — ошеломленно протянула Диана, — это и впрямь серьезно.

* * *

Бренд видел в окно, как две женщины идут по дорожке к дому. Еще раньше они остановились вдалеке и обнялись, как будто одна сообщила другой плохую новость. Была ли одна из них его таинственная незнакомка?

Когда они подошли ближе, их скрыли деревья и кусты. Женщины были одного роста и сложения, но по-разному одеты. На одной — модное белое платье и шляпка с огромными полями и желтыми ленточками, которая почти полностью скрывала ее лицо. Но Бренд сомневался, что это его дама. Правда, другая выглядела как служанка и держала в руке полную корзину каких-то черных ягод. Кажется, смородины.

Разумеется, ни та, ни другая женщина в его таинственные незнакомки не годились.

Его?

Ну уж нет! Он не поддастся этому безумию! Решительно взяв в руки книгу, он заставил себя погрузиться в чтение — обычно его увлекали материалы по животноводству. Прочитав несколько страниц, Бренд услышал, как в замке повернулся ключ. Она вошла в комнату. Он едва не подпрыгнул от радости. Девушка подошла ближе, и он заметил у нее на пальцах темно-вишневые пятна.

Смородина? Может, это все-таки она была в саду в халате служанки? Если да, то почему она бросилась в объятия своей спутницы? Что ее огорчило? И как ее утешить?

— Ну что, вам понравилась книга, сэр? — спросила она.

— Да, спасибо.

Бренд невольно вглядывался в маску, пытаясь угадать под ней чувства и внешность незнакомки. Несмотря на ватную подкладку, под шелком проступали реальные черты — круглые щечки, маленький носик, крепкая линия подбородка. Нарисованное лицо создавало иллюзию реальности, но оно совсем не походило на человеческое. Настоящими были только глаза, но в них он не видел никакой печали.

— Моя горничная скоро принесет вам ужин, — продолжила девушка. — И пожалуйста, постарайтесь не беспокоить здешних слуг. Их мало, и они все заняты.

— Вы уже уходите? — спросил он, с ужасом ощутив, как вдруг опустел его мир. Да что с ним такое?! Он совсем разучился управлять своими мыслями и эмоциями.

— Пора.

— Когда вы вернетесь? — Она должна вернуться, просто обязана!

Хозяйка теребила пальцами подол своей юбки. Не будь она такой сдержанной, он подумал бы, что она волнуется.

— Позже. Когда стемнеет.

Он облегченно выдохнул:

— Я рад.

Она посмотрела на него, и он подумал, что сможет узнать эти глаза, если когда-нибудь опять встретится с ней взглядом.

— В самом деле? — Она не имела права задавать такие вопросы! Но он был согласен на них отвечать.

— Да, я рад, — сказал он, протягивая ей руку, — очень рад. — Она осталась стоять на месте. — Дайте руку.

Пальцы ее опять пришли в движение.

— Зачем?

— Я хочу, чтобы вы подошли поближе.

— Зачем?

— Чтобы усадить вас к себе на колени и обнять — на минутку.

Он заметил, как она напряглась, словно почуяв опасность.

— Зачем? — вдруг жалобно проговорила она.

— А почему бы и нет? Что вас так напугало? Не забывайте, милая леди, что вы — моя госпожа, а я — ваш покорный раб.

— У вас, сэр, нет никакого понятия о стыде!

Однако она подошла ближе, вновь напомнив ему испуганную пташку, которая хочет склевать зернышки, но боится охотника, и коснулась его ладони кончиками пальцев — холодными и темными от ягодного сока.

Бренд ждал.

Шумно вздохнув, она вдруг крепко сжала его руку. Он сел, нежно притянул ее к себе и усадил на колени, чувствуя странное, опасное умиротворение.

Откуда вдруг эта острая тревога? Ему ничего не грозит, кроме нескольких часов удовольствия.

С чужой женой.

Черт бы побрал этого сэра Арчибальда! Или как его там зовут.

Подняв руку прелестницы, он взглянул на ее пальцы и лизнул их.

— Черная смородина. Можно надеяться на смородиновый пирог?

— Наверное.

Девушка сидела, опустив голову. Он не видел ее лица, но знал, что она покраснела под маской. Какая очаровательная, какая загадочная и противоречивая!

Обхватив тонкую талию, он прижал ее к себе, точно большого ребенка. Почему, зачем? Бренд и сам не знал. Просто с того момента, как он увидел свою незнакомку в саду, в объятиях подруги, ему захотелось ее утешить.

Блестящие каштановые локоны коснулись его лица, и на него пахнуло слабым цветочным ароматом. Остальные запахи, исходившие от нее, были едва уловимы и естественны. Он уже привык к ним. Вот где таилась опасность! Завтpa он уедет, расстанется с ней навсегда и будет страдать. Но недолго. Потом вернется к обычной жизни, работе, друзьям, другим женщинам… Бренд обнял ее крепче.

Мягкая, упругая, как персик. У него уже текли слюнки. Она доверчиво положила голову ему на плечо, и он услышал, как выравнивается ее дыхание. Какое счастье, ему удалось ее успокоить! Пусть на время, но избавить от тревог.

Ему хотелось сказать много разных, удивительных вещей. Хотелось вновь попросить ее снять маску и довериться ему — не только ради самого доверия. Он изнывал от желания поцеловать ее, слиться с ней в глубоко искреннем порыве.

Никогда еще он не думал о поцелуях так.

Ему вдруг захотелось припасть к нарисованным губам маски в слабой надежде, что это заменит ему настоящий поцелуй.

А еще ему хотелось спросить, зачем она скрывает свое лицо. И почему так отчаянно бросилась в объятия своей спутницы в саду. И откуда это неприкрытое, бесхитростное желание прелюбодействовать. Если б знать, каковы ее беды и заботы! Возможно, он сумел бы ей помочь. Конечно, он не Господь Бог, но все-таки лорд, а это уже кое-что.

Обычно Бренд не придавал значения своему титулу и богатству, но сейчас с удовольствием сложил бы все это к ногам своей прекрасной дамы.

Он готов пожертвовать собой, лишь бы только она была счастлива. Но ему хотелось большего: молить ее бросить все — мужа, дом, родных — и уехать с ним, чтобы жить во грехе и позоре.

Бренд затаил дыхание, чтобы сдержать свои безумные порывы. Следовало защитить ее от себя самого.

Он и не подозревал в себе такого глупого романтизма. Если она согласится, то подпишет смертный приговор своей беспечной жизни. А он сам? Ведь у него есть работа, которая дает ему удовлетворение и оставляет достаточно свободного времени для общения с друзьями. У него есть любящая семья. Зачем ему скандал?

К тому же вполне вероятно, что скандалом дело не ограничится.

Если ее муж не слишком стар, он найдет любовника своей жены и вызовет его на дуэль. Конечно, Бренду ничего не стоит убить этого человека, но он его не убьет: честь не позволит загубить невинного.

Так что же, умереть за любовь?

В самом лучшем случае он предстанет перед судом по обвинению в прелюбодеянии с чужой женой. В результате их обоих выставят на всеобщее посмешище, а ему еще придется заплатить штраф. Бренд чуть не завыл, представив, как отреагирует Бей на его похождения.

Бульварные газеты поднимут шумиху вокруг его имени. В витринах книжных магазинов будут выставлены непристойные иллюстрации — он в постели со своей любовницей, йоркширской распутницей. Огромные груди, толстые голые ляжки…

Не будь он богат и знатен, он, пожалуй, мог бы бежать со своей незнакомкой и начать новую жизнь, это почти никого не взволновало бы. Но семья Маллоренов всегда пользовалась повышенным интересом. Есть масса желающих бросить камень в огород маркиза Ротгара, крупного землевладельца и поверенного короля.

У них с незнакомкой нет будущего.

Бренд уткнулся носом в ее шелковистые волосы, охваченный болью скорой разлуки, слезы навернулись ему на глаза.

Между тем Розамунда прильнула к нему, отчаянно борясь с рыданиями. Хорошо, что на ней маска, ибо несколько слезинок уже вытекло из глаз. Грудь распирало от невыплаканного горя.

Она старалась гнать прочь любые мысли, поскольку все они причиняли страдание. И все же в голове ее набатом звучало одно и то же: если бы можно было каждый день наслаждаться его объятиями! Разве это преступление? Каждый человек рождается свободным и имеет право на нежные объятия…

Неожиданно она встрепенулась.

Ей хочется нежных объятий? Она получит их у Дигби. Ее цель — помочь своему доброму мужу, а не изменять ему. Неуклюже высвободившись из рук Бренда, девушка встала с его колен. Хорошо, что он поддержал ее: она чуть не упала от слабости.

— Мне надо идти, — пролепетала Розамунда, сознавая всю странность своего поведения, и взглянула на него в упор. Пусть он увидит, что она плачет.

— Вы вернетесь? — Глаза его почему-то были влажными.

Что бы это значило?

Она должна сказать «нет».

Попрощаться и уйти навсегда.

Немедленно!

— Позже, — сказала она и нервно сглотнула, — может быть, ночью…

Бренд сложил руки перед собой и почтительно поклонился:

— Как скажете, моя госпожа. В любое время я к вашим услугам и выполню все ваши желания. — На сей раз он говорил совершенно серьезно. Правда, затем улыбнулся и добавил: