Лиза Клейпас - Тайны летней ночи

— Хорошо-хорошо, — поспешно ответил Хант, снова садясь. — Успокойтесь. Я не собираюсь заставлять вас что-то делать против воли.

Он переплел пальцы и обманчиво небрежно откинулся на спинку стула, пристально разглядывая девушку.

— Завтра возвращаются гости. Полагаю, вы возобновите вашу погоню за Кендаллом?

— Возможно, — признала Аннабел, заслоняясь ладонью, чтобы скрыть зевок.

— Вы не хотите его, — мягко заметил Хант.

— Еще как хочу…

Аннабел сонно вздохнула и подложила руку под голову.

— И… и хотя вы были очень добры ко мне, мистер Хант, боюсь, что не позволю вам изменить мои планы.

Он смотрел на нее спокойно и сосредоточенно, словно обдумывая продолжение партии.

— Я тоже не собираюсь менять свои планы, милая.

Аннабел слишком устала, чтобы возражать на столь неприличные нежности. Но она так хотела спать… Его планы… Какие планы?

— Которые заключаются в том, чтобы помешать мне поймать лорда Кендалла, — догадалась она.

— И не только. Они заходят гораздо дальше, — заверил он, едва заметно улыбаясь.

— Нельзя ли подробнее?

— О нет, я не собираюсь открывать подробности своей стратегии. Буду рад воспользоваться любым преимуществом. Следующий ход за вами, мисс Пейтон. Только помните, я слежу в оба глаза.

Аннабел понимала, что столь недвусмысленное предупреждение должно было ее встревожить. Но усталость оказалась сильнее. Руки и ноги отказывались двигаться, и она на несколько секунд закрыла глаза. Хорошо бы отдаться всепоглощающему сну…

Она с трудом подняла отяжелевшие веки и удивилась тому, что фигура Ханта расплывается… Как плохо, что им выпало быть врагами…

Аннабел не сознавала, что произнесла последнюю фразу вслух, пока не услышала мягкий голос:

— Я никогда не был вашим врагом.

— Значит, вы мой друг? — скептически промямлила она, поддаваясь искушению снова закрыть глаза. На этот раз сон принял ее в приветливые объятия так быстро, что она едва успела ощутить, как Хант накидывает ей на плечи плед.

— Нет, милая, — прошептал он. — Я не твой друг…

Она задремала, очнувшись ненадолго, чтобы убедиться, что в комнате больше никого нет. И снова задремала на теплом солнышке. И увидела цветной сон, в котором все чувства обострились, а тело расслабилось, словно погрузившись в теплый океан. Медленно-медленно она входила в сказочный мир…

Она шла по незнакомому дому, сверкающему роскошью дворцу с высокими окнами, в которые струился солнечный свет. Комнаты были пусты: ни гостей, ни слуг, ни единой души. Неизвестно откуда доносилась музыка: грустная неземная мелодия, наполнявшая ее странными желаниями. Наконец она дошла до просторного помещения с мраморными колоннами и без потолка. Открытого небу, слегка затененному плывущими облаками. Паркет был выложен из огромных черно-белых квадратов, напоминавших шахматную доску. На квадратах стояли фигуры в человеческий рост.

Аннабел с любопытством разглядывала каждую, обходя их кругом, чтобы рассмотреть блестящие, скульптурно вылепленные лица. Ей вдруг так захотелось поговорить с кем-то… опереться на теплую человеческую руку…

Она продолжала идти по гигантской шахматной доске, слепо проталкиваясь между неподвижными фигурами… пока не увидела темный силуэт, небрежно прислонившийся к белой мраморной колонне. Сердце забилось сильнее, а шаги, наоборот, замедлились в противовес возбуждению, от которого кровь бросилась в лицо и голова закружилась.

Это Саймон Хант, идущий навстречу с легкой улыбкой на лице. Он поймал ее, прежде чем она успела ретироваться, и, наклонившись, прошептал на ухо:

— А сейчас ты потанцуешь со мной?

— Не могу, — выдохнула она, забившись в его стальных объятиях.

— Можешь, — нежно возразил он, осыпая ее горячими, нежными поцелуями. — Обними меня…

Она извивалась, стараясь вырваться, но он только тихо смеялся и продолжал целовать ее, пока она не обмякла, вялая и сломленная…

— Теперь можно брать королеву, — сообщил он, и в глазах его плясали дьяволята. — Ты в опасности, Аннабел…

Неожиданно он разжал руки, и она повернулась, чтобы бежать, в спешке спотыкаясь о статуи. Он продолжал преследовать ее. Не спеша. Грациозной, тигриной походкой. Тихий смех отдавался в ушах. Она задрожала от страха, но он намеренно затягивал погоню, пока у нее не осталось сил, чтобы бежать. Наконец он легко поймал ее и снова притянул к себе, на свою клетку. Темная голова заслонила небо, когда он накрыл ее своим телом, и музыка утонула в грохоте ее сердца.

— Аннабел, — прошептал он. — Аннабел…

Она проснулась, растерянная и раскрасневшаяся, поняв, что рядом кто-то стоит.

— Аннабел, — снова услышала она, но это был не хрипловатый ласкающий баритон ее сна.

Аннабел подняла глаза и увидела стоявшего над ней лорда Ходжема. Поспешно сев, она постаралась отодвинуться как можно дальше. Так все это наяву! И лорд Хеджем — не воображаемая, а слишком реальная фигура. Онемев от изумления, она сжалась, когда тяжелая рука потеребила кружевную отделку ее корсажа.

— Я слышал о вашей болезни, — начал Ходжем, оглядывая облокотившуюся на подушки девушку. — Очень жаль, что вам пришлось столько перенести. Но похоже, все обошлось. Вы… — он помедлил и облизнул толстые губы, — изысканны, как всегда, хотя, возможно, несколько бледны…

— Как… как вы нашли меня, здесь? — спросила Аннабел. — Это личный салон Марсденов. Никто не давал вам разрешения…

— Я заставил горничную сказать мне, где вы, — самодовольно пояснил Ходжем.

— Убирайтесь, — отрезала Аннабел. — Или я закричу и позову на помощь!

Ходжем презрительно фыркнул:

— Вы не можете позволить себе скандала, дорогая! Ваш интерес к лорду Кендаллу очевиден всем и каждому. И мы оба знаем, что любой намек на бесчестье, связанный с вашим именем, полностью уничтожит все шансы на пристойный брак.

Девушка молчала. Ходжем широко улыбнулся, обнажив желтые кривые зубы.

— Вот так лучше. Моя бедная красавица Аннабел… я знаю, что вернет румянец на эти беленькие щечки.

Сунув руку в карман фрака, он вытащил большую золотую монету и призывно помахал перед ее глазами.

— Маленький сувенир, чтобы выразить всю меру сочувствия вашим испытаниям.

Аннабел негодующе зашипела, но Ходжем наклонился совсем близко, пытаясь сунуть монету ей за корсаж. Она отбила его руку скованным, неловким движением, и хотя все еще была слаба, монета все же вылетела из его пальцев и с глухим стуком упала на ковер.

— Отставьте меня в покое! — сердито крикнула она.

— Наглая сучка! Нечего делать вид, будто ты лучше своей мамаши!

— Грязная свинья…

Проклиная свою немощь, Аннабел принялась безуспешно отбиваться, хотя ее трясло от ужаса.

— Нет, — повторяла она сквозь стиснутые зубы, закрывая лицо руками. — Нет…

Но он уже успел сжать ее запястья, окончательно лишив возможности сопротивляться.

Стук двери заставил его поспешно выпрямиться. Дрожавшая крупной дрожью Аннабел подняла голову и увидела стоявшую на пороге мать с подносом в руках. Филиппа оцепенела от изумления и слегка наклонила поднос. Вилка и нож полетели на пол. Филиппа резко тряхнула головой, словно не в силах поверить, что Ходжем способен на такое.

— Ты посмел приблизиться к моей дочери… — выдавила она и, побагровев от ярости, почти бросила поднос на ближайший столик, после чего выговорила с леденящей яростью: — Моя дочь больна, милорд. Я не позволю подвергать опасности ее здоровье. Вы немедленно пойдете со мной, и мы все обсудим где-нибудь в другом месте.

— Обсуждение — вовсе не то, чего я хочу, — заявил Ходжем.

Аннабел молча наблюдала почти молниеносную смену эмоций на лице матери: омерзение, неприязнь, ненависть, страх и, наконец, обреченность.

— В таком случае немедленно отойдите от моей дочери, — холодно бросила она.

— Нет, — хрипло запротестовала Аннабел, сообразив, что Филиппа намерена куда-то уйти с ним. — Мама, останься со мной.

— Все будет хорошо, — пробормотала Филиппа, глядя не на нее, а на красную физиономию Ходжема. — Я принесла тебе ленч, дорогая. Попытайся поесть…

— Нет.

Не веря глазам, впавшая в отчаяние, Аннабел молча наблюдала, как мать спокойно направляется к выходу. Ходжем последовал за ней.

— Мама, не ходи с ним! — прошептала она.

Но Филиппа будто не слышала.

Аннабел так и не узнала, сколько времени тупо смотрела на дверь. О еде не могло быть и речи… От запаха овощного бульона, распространявшегося в воздухе, к горлу снова подступила тошнота. Она гадала и никак не могла сообразить, как началась эта адская связь. Изнасиловал ли Ходжем мать, или все происходило по взаимному согласию? Ах, разве это сейчас важно? Главное, чем все закончится! Ходжем — настоящее чудовище, а бедная Филиппа пыталась не дать ему погубить их семью.

Измученная и несчастная, пытающаяся не думать о том, что в этот момент происходит между матерью и Ходжемом, Аннабел села, спустила ноги на пол и поморщилась от боли в протестующих мышцах. Голова раскалывалась, комната кружилась перед глазами, и больше всего хотелось оказаться в спальне. Шаркая ногами, как старушка, она добралась до сонетки и потянула за шнур. Прошла, казалось, целая вечность, но никто не появлялся. Должно быть, когда гости разъехались, челяди тоже дали выходной, а у оставшихся горничных было слишком много дел.

Рассеянно приглаживая обвисшие пряди волос, Аннабел пыталась придумать, что теперь делать. Ноги, хоть и дрожат, все же кое-как двигаются. Утром мать помогла ей пройти два коридора от комнаты до салона Марсденов. Теперь, однако, она была вполне уверена, что сама сможет проделать короткое путешествие.

Стараясь не обращать внимания на блестящие искры, плясавшие перед глазами цветными светлячками, Аннабел короткими осторожными шажками покинула комнату. Нужно держаться ближе к стене, на случай если понадобится поддержка. Как странно, что даже самое небольшое напряжение заставляет ее пыхтеть и задыхаться, словно она пробежала несколько миль! Взбешенная собственной слабостью, она с сожалением вспомнила о вылитом за окно отваре. Может, не стоило этого делать…