— Разве нет?

— Конечно, нет. Просто сегодня мой день рож-дения. Мне сорок, и я чувствую себя… — Кэрол не смогла сразу подобрать подходящее слово.

— Потерянной, — закончил за нее Алекс.

Она пристально посмотрела в его глаза:

— Алекс, я думала, у меня есть все, чего я всегда хотела.

— Несмотря на то, что у тебя не было меня?

— Я любила тебя, но это было целую жизнь тому назад. Мы были детьми. А потом наши пути разошлись. У нас были разные цели и разные желания.

— Карли, то, что мы были молоды, вовсе не значит, что наша любовь была ненастоящей.

— Я хотела, чтобы ты пошел со мной, — напомнила она. — Но ты решил остаться здесь.

— Я не мог пойти с тобой. Отец болел, а ты не хотела ждать.

— Ты остался не только по этой причине. Ты любил Потреро-Хилл. Это было твое место на земле, и с тех пор ничего не изменилось.

— Верно, — кивнул Алекс. — Я люблю это место даже больше, чем раньше. И, может, я использовал отцовскую болезнь как предлог, предчувствуя, что в конце концов мы расстанемся. Я бы смог жить в твоей тени, но ты искала звезду поярче. Ты хотела большего, чем я мог тебе предложить.

— Ты ненавидишь меня?

— Я старался, Карли, — помолчав, ответил он. — Ты даже не представляешь, как сильно я старался тебя возненавидеть.

— Мое имя Кэрол, — машинально поправила она. — Меня все теперь так называют.

— Все, кроме меня. Для меня ты навсегда останешься Карли… упрямой, несносной, честолюбивой Карли.

— А ты всегда будешь упрямым, несносным, честолюбивым Алексом. Мы вернулись туда, откуда начали.

Алекс улыбнулся:

— В таком случае…

Не успела она опомниться, как его жаркий, требовательный поцелуй лишил ее возможности дышать и вихрем унес прочь последние двадцать лет. Осталась юная женщина, влюбленная и страстная, и весь ее мир сосредоточился в Алексе. Она снова прижималась к его широкой груди, зная, что в любую минуту может оттолкнуть его, оторвать от своей талии его руки, но не находила в себе ни сил, ни желания сделать это.

Первым отстранился Алекс. Отступил. Его горячее дыхание клубилось клочьями тумана между ними, в лунном свете мерцали его глаза. Кэрол не могла понять их выражения, но видела, как каменеет его лицо.

— Черт побери, — наконец сказал он. — Ты до сих пор целуешься, как никто другой.

— Как и ты.

— Езжай домой, Карли.

Она не отвела взгляд:

— Это последнее, что мне сейчас нужно.

* * *

— Куда мы едем? Что ты еще придумал? — спросила Лиз, когда после слишком большого количества пряной картошки с сыром, залитой непомерным количеством кофе, Джон усадил ее в очередное такси.

Давно она не испытывала столь сильного возбуждения и нетерпения, а о здравом смысле и вспоминать не хотела. И, разумеется, скорое возвращение домой не входило в ее планы. Она вообще не представляла, как смогла бы заснуть в эту удивительную ночь. Ей хотелось осваивать все новые и новые территории и говорить, говорить, говорить. Теперь, когда она рассказала Джону о своих родителях, ей больше нечего было скрывать, не надо было следить за каждым своим словом, и впервые за долгое время она чувствовала себя абсолютно свободной.

— Помнишь, я сказал, что хочу в свой день рождения проплыть под мостом Золотые Ворота?

— Помню.

Джон постучал по циферблату своих наручных часов:

— Уже за полночь. Теперь не твой день рождения, а мой.

— Наверное, в темноте нельзя плыть, надо подождать рассвета, — заметила Лиз.

— А мы займемся пока подготовкой.

— Мы? — переспросила Лиз. — Но это же твое желание, не мое.

— Я помог тебе отпраздновать твой день рождения. Не хочешь воздать добром за добро?

— Я не умею управлять яхтой.

Джон улыбнулся:

— И я не умею. Это будет новый опыт, еще одна возможность сделать то, что мы обычно не делаем. Неужели твоей решимости хватило только на один вечер?

— Но это же не мое решение. — Лиз расплылась в ответной улыбке.

Джон был так красив и так обаятелен, что не улыбаться ему было выше ее сил. Если она забудет о самоконтроле, то очень скоро ни в чем не сможет ему отказать. А собственно, зачем отказывать? Пока еще он не предложил ничего плохого.

— Лиз, ты завтра работаешь?

— Нет, я выходная.

— Тогда тебе незачем ехать домой.

— Если забыть, что уже поздно и большинство людей в это время ночи сладко спит.

— Мы не большинство людей, Лиз… во всяком случае, не сегодня ночью.

— Импульсивные поступки — не мой стиль. Обычно, прежде чем что-то сделать, я хорошенько все обдумываю.

— Лиз, ты не твой отец.

— Почему ты это сказал? — удивилась она.

— Думаю, ты боишься необдуманных поступков, потому что безрассудство напоминает тебе о нем, — объяснил Джон.

— Он был безрассудным человеком, — согласилась Лиз. — Думал только о себе и причинил вред многим людям.

— А ты думаешь обо всех, кроме себя. Прекрасное качество, но иногда не зазорно проявить немного эгоизма. Имеешь право.

— Ты здорово разбираешься в людях. — Лиз помолчала, чуть склонив голову. — Откуда мне знать, а вдруг ты используешь меня, манипулируешь мной?

— Ничего подобного, но можешь уехать в любой момент, если захочешь.

— В том-то и дело. Ты так себя ведешь, что мне совсем не хочется с тобой расставаться, — искренне призналась Лиз. — Расскажи мне еще что-нибудь о себе. Расскажи мне о девушке, которая разбила тебе сердце.

— Откуда ты знаешь про девушку?

— Ты сам обрисовал мне ее, когда мы познакомились на крыше… из тех, что предпочитают мартини. Что с ней случилось?

Джон вздохнул:

— Выбрала другого.

— Почему? Что ее в тебе не устраивало?

Он ухмыльнулся:

— У нее был длиннющий список претензий ко мне.

— Приведи какой-нибудь пример.

Джон ответил не сразу:

— Работая, я забывал обо всем на свете. Часами сидел за компьютером, не замечая ее. Ей не хватало моего внимания.

— Ты мог это изменить.

— Мог, конечно, но, как я сказал, список был очень длинным. А главное, Лиз, я не хочу ее возвращать. Я увидел ее в истинном свете, и увиденное мне не понравилось. Опять же из-за меня она оказалась в неприятной ситуации.

— В какой именно?

Джон не хотел развивать эту тему и уклонился от ответа:

— Ну, теперь уже неважно. Все кончено. Давай поговорим о парусном спорте.

Лиз взяла его за руку, слегка сжала.

— Хорошо. Я позволю тебе сменить тему, но считаю своим долгом сказать, что не стоит о ней жалеть.

— Ты ее даже не знаешь, — улыбнулся Джон.

— Верно, но я потихоньку узнаю тебя. Ты очень проницательный, поэтому я думаю, что твое мнение о ней очень точное. Ты уже неплохо разобрался во мне.

— Благодаря писательскому ремеслу. Я привык выискивать мотивы поступков своих вымышленных героев, обосновывать их. Почему мои персонажи действуют так или иначе? Что руководит ими?

— Я знаю, что руководит тобой… жажда новизны ощущений. Ты ищешь смены настроений, перемен, новых приключений. Ты не хочешь изо дня в день делать одно и то же.

— В однообразии нет веселья.

— Веселья, может, и нет, зато есть постоянство. И предсказуемость, а значит, комфорт.

— Ты именно этого хочешь, Лиз?

— Думала, что хочу… пока не появился ты и не показал, что мир, от которого я отворачивалась, велик и интересен.

— И это только начало. Ты ведь понимаешь? Я не хочу, чтобы завтра ты исчезла.

— Тогда, может быть, покрутишься поблизости и сам проследишь, чтобы я не исчезла.

По его лицу пробежала, вернее, даже промелькнула тень, промелькнула так быстро, что Лиз ее и не заметила бы, если бы не вглядывалась столь пристально. Кажется, она поставила его в глупое положение, намекнув на то, что у них будет и другая ночь.

— Прости. Сказала, не подумав. Иногда у меня слова опережают мысли. Джон, я ничего не жду от тебя. Ты устроил мне потрясающий праздник, и, когда взойдет солнце, я не буду навязывать тебе свое общество.

— Ну, у нас есть еще несколько часов.

Не это она хотела услышать, но смирилась и сменила тему:

— Где яхта?

— На набережной. Мы можем забраться на борт, подождать рассвета и отправиться в плавание. Можно понаблюдать восход с залива.

— Хорошо, я останусь с тобой, — сказала Лиз, быстро приняв решение. Пусть у нее только одна ночь, но в ее силах сделать эту ночь незабываемой. — Только сначала остановимся на минутку.

* * *

Лиз не собиралась провести ночь с Джоном на яхте совершенно неподготовленной и попросила остановить машину у круглосуточной аптеки в нескольких кварталах от набережной. Оставив Джона в такси, она вбежала в аптеку, нашла стойку с поздравительными открытками и, быстро просмотрев самые забавные, выбрала наиболее подходящую. Следующей ее целью были презервативы. Она понятия не имела, насколько предусмотрителен Джон и таскает ли с собой средства защиты на всякий случай. У нее-то точно ничего при себе не было, а учитывая стремительность, с которой развивались события этой ночи, она хотела быть готовой к любому повороту. Может, она и опрометчива, но не глупа.

Прихватив презервативы, Лиз стремительно обогнула центральный стенд и налетела на женщину. Упаковки с презервативами и поздравительная открытка веером разлетелись по полу. Женщина тоже выронила свои покупки и присела рядом с Лиз собирать упавшие вещи.

— Простите.

— Ничего страшного, — немного смутившись, пробормотала Лиз, принимая из рук женщины собранные пакетики с презервативами. — Всегда будь готов, — уже непринужденнее произнесла она. — У меня сегодня день рождения. Мне тридцать.