В первую брачную ночь я и муж с ребяческим любопытством разбирали подарки, вынимали из конвертов деньги и пересчитывали. Общая сумма показалась нам огромной. Мы ощутили себя богачами и крепко заснули с этим приятным чувством. На любовные игры в постели у нас не осталось сил.


Спустя пару дней всё-таки случилось брачное таинство, первое настоящее соитие. Мы так увлеклись процессом приноравливания и познания своих молодых тел, так старались быть бережнее, что поначалу не достигли истинного удовольствия.

Позднее, упражняясь понемногу, мы поймали подлинный оргазм и изведали остроту плотского действа. Наша предварительная, первоначальная возня теперь казалась детской игрой под одеялом.


По окончании торжеств, на третий день после бракосочетания свекровь огорошила меня ещё одной необъяснимой выходкой. За завтраком она вдруг коротко заявила, глядя куда-то в сторону:

– Не вздумай меня мамой называть!

Я как раз взволнованно подумывала перейти к родственным формам обращения и надеялась в душе, что это нас сблизит. Она словно прочла мои мысли и строго сказала:

– Меня зовут Светлана Леонидовна! Всем понятно?

– Как вам будет удобно, – скромно ответила я.

– Юркины носки, трусы и все остальные его вещи стирай теперь сама. Сдаю тебе вахту. В ванной комнате полная корзина его грязного белья, – сообщила она дополнительно.

Я могла бы съязвить, что бельё скопилось до регистрации нашего брака, но предпочла промолчать. В доме моих родителей бытовые проблемы решались мирным путём взаимных уступок.

Я озадачилась. Небольшой диалог со свекровью натолкнул на невесёлый вывод: эта женщина имела непонятные мне жизненные принципы. Её реплики и поступки было трудно анализировать. Моя свекровь Светлана Леонидовна оказалась крепким орешком, мне не по зубам. Оставалось только наблюдать, собирать факты, вырабатывать стратегию, не ввязываясь в открытый конфликт. Я ощущала себя исследователем инопланетных цивилизаций. Ничего другого не ум не шло.


Вскоре копилка наблюдений пополнилась.

Светлана Леонидовна вернулась с работы и крикнула нам из прихожей, снимая пальто:

– А у нашего главного инженера сын недавно женился, всего три месяца назад. А вчера сноху в роддом увезли. Теперь, говорят, часто женятся по такой необходимости. Дурное-то дело нехитрое.

– Мам, а зачем нам это знать? – не выдержал Юра. – Мы с вашим главным инженером не знакомы.

– Да так, может, у вас тоже скоро ребёнок ожидается! Вдруг ты тоже женился из-за беременности своей девушки. По залёту, так сказать! Предупреждаю: к пелёнкам я пока не готова! – заявила свекровь.

– Ты сильно не волнуйся, мам, ничего у нас не ожидается, кроме защиты дипломов. Нам бы дипломные проекты спокойно доделать, а там мы съедем куда-нибудь, – обиженно сказал Юра.

– Мы можем и сейчас переехать к моим родителям. Там квартира хоть и меньше, в типовом панельном доме, но всё же трехкомнатная, – заметила я. – И вам будет спокойней, Светлана Леонидовна. А к пеленкам мы и сами не готовы.

Свекровь промолчала, ушла в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь. Вот и пойми её! Да и не до того нам было.

Мы заканчивали работу над проектами, готовились к защите. При переезде в другую квартиру пришлось бы тащить за собой многочисленные чертежи, учебники, справочники, черновики, чертёжные инструменты. Мы только-только перевезли мои вещи от родителей. Нам было очень удобно, потому что дом Юриных родителей находился близко к институту. Можно было бегать в библиотеку и на консультации в любое время. Можно было дольше спать по утрам. Однако проблема сосуществования встала остро. Мы предпочли съехать.

Первое время наше место жительства менялось часто. Мы несколько месяцев обитали у моих родителей, пробовали снимать комнату. Потом Юру призвали в армию офицером, и мы уехали в военный городок под Кустанаем. В молодые годы все эти перемещения легко переносились и даже имели привкус романтики странствий. Мы наловчились быстро обустраивать любое жилище. Нам немного требовалось. Наша лодка не разбивалась о быт, а весело неслась по волнам и перекатам. Мы удачно приспосабливались к новым условиям существования. Всякое жизненное пространство озарялось нашей любовью.


Именно с Юрой, со своим мужем, я поняла, какое это счастье – засыпать рядом с дорогим мужчиной. День угасал, тьма накрывала город, а я прижималась к мужу, и мы вместе уносились в страну чудесных видений. Мне всегда казалось, что Юра должен видеть те же сны, что и я. Ведь мы были так близки!

Утро с ним я тоже обожала. Нам нравилось овладевать друг другом, едва пробудившись. Теплые, податливые, отдохнувшие тела сами стремились навстречу. Юра бережно входил в меня вместе с новым днём и солнечным светом. Мы сливались, роднились, исторгая наружу радость, одаривая друг друга счастьем и энергией.

Так создавался наш маленький ласковый мирок.

Явное между строк

Бог задумал Марину как образцовую жену, хозяйку и мать. Дом для неё храм, а она в нём верховная жрица. Всё у неё получалось красиво и оригинально. Борщ она разлила в черные глянцевые керамические тарелки с тонкой золотистой отделкой по краю. Где она их купила – секрет. Суп в них смотрелся умопомрачительно! Мясные котлетки – небольшие, округлые – покоились не с краю от гарнира, как обычно, а в окружении стручочков зелёной фасоли. Нежная фасоль трепетно окаймляла их и подчёркивала соблазнительность. Куски высокого пирога возлежали в стильном деревянном блюде, а рядом располагались милые льняные салфетки в крупную красно-белую клетку. Всё вместе составляло роскошный натюрморт, достойный кисти художника.

Марина протянула мне ложку и задумчиво сказала:

– Да, как жутко всё вышло с Полозовским! Столько самых прекрасных лет жизни провести чёрт знает где!

– Ты знаешь, он так бодро держался, словно с курорта приехал, – заметила я. – А ведь он прожил там больше, чем здесь!

– Не дай бог никому на такие курорты попадать… – отмахнулась Марина. – Но его просто всегда несло к краю! Он запредельный какой-то! Говорят же, если бог хочет наказать, то он лишает человека разума. Чем он думал, когда полез в ту драку первого мая?

– Кто же теперь узнает. Он и сам едва ли сейчас помнит, – пожала я плечами.

– А ты, наверно, себя ещё корила, да? – догадалась Марина. – Было?

– Было дело, – созналась я. – Когда увидела на суде Олега в наручниках, да под конвоем, то сердце ёкнуло. Конечно, подумала, что если бы пошла с ним, всё сложилось бы иначе.

– Нет, ни в чём ты не виновата, моя дорогая! – отрезала Марина. – Он, он и только он сам! И прекрати терзаться. Я вижу, всколыхнулись твои прежние сомнения! Жив, здоров, вернулся – и, слава богу. Ещё, наверняка, немало баб поимел на поселении. Всех, пожалуй, перебрал – от восемнадцати и старше.

– Да уж не без этого, я думаю.

– Вот и ладно! Слушай, что сейчас скажу. Я тебя внимательно слушала и впервые поняла, почему твоя свекровь так волновалась, не беременностью ли ты склонила Юрку к женитьбе, – вдруг сказала Марина.

– Не понимаю…

– Объясняю. Вы поженились в конце марта. Так?

– Да, тридцатого числа.

– До окончания учёбы, считай, два месяца. Там экзамены, защита. Вообще-то в это время нормальные люди женятся редко, только в случае крайней необходимости. Ни погода не располагает, ни дела. Не терпелось вам до лета или даже до осени?

– Так сразу и не объяснить.

– Ну, вот твоя Светлана Леонидовна и решила, что ваш брак – результат случайной близости. Обвела, мол, Анечка неискушённого парня Юрочку вокруг пальца. Заманила однажды в постель и женила на себе.

– Ну, что ты такое говоришь-то, Марина? – усмехнулась я. – Я с ним в постель не спешила.

– Да я то знаю, что всё не так было, что вы чудики оба были влюблённые, вот и понесло вас в ЗАГС. Но она, видно, рассуждала именно так! Потому и приняла тебя в штыки! Она же видела в тебе захватчицу!

– Слушай, возможно, ты права, – согласилась я. – Но наша Маша родилась почти через два с половиной года после свадьбы. И Светлана Леонидовна не смягчилась!

– Ну, такая уж она! Все люди разные. Вот сколько ей было, когда вы женились?

– Где-то сорок пять или сорок шесть лет.

– Вот! – воскликнула Марина. – Вот в чём ещё один её секрет! Баба в самом соку, зрелая красавица, деньги имеются, а одинока. А тут вы со своим необузданным счастьем, как бельмо на глазу. Обнимаетесь за стенкой, по дому за ручку ходите!

– Но это же эгоизм чистейший! – упиралась я. – Разве порадоваться за сына не естественно для матери?

– Вот так бывает, милочка моя! Радоваться-то приятно, когда у самой полный комплект. Да что там, у людей случается и хуже! Ой, сама свекровь два раза буду! Надо как-то готовиться начинать, литературку почитать всякую психологическую.

– Вот для чего нужны подруги? – рассмеялась я. – Чтоб помогли всё в жизни аккуратно разложить по полочкам. Столько с Юрой прожила, а только сейчас поняла истинную подоплёку давних событий. Какой-то смысл есть в твоих словах, есть!

– А то! Со стороны-то виднее. Я, как будущая свекровь, чую!

– Но вот ты скажи мне тогда, а со стороны не бросается в глаза, что женщина она всё же несколько своеобразная? – поинтересовалась я у подруги.

– Знаешь, ты жертвой себя не считай! – неожиданно сказала Марина. – А как ты хотела? Юра тебя любит, твои родители его обожают, ты их всех тоже, так тебе этого мало? Ты желаешь всеобщей мировой гармонии!

– Да, знаешь ли, бывают такие грешные мысли, – весело созналась я. – Главное, я убеждена, что и свекрови было бы неплохо пребывать в этой гармонии!

– Да твоя свекровь – твой кармический воспитатель! – разошлась Марина. – Она разрушает твои идеализации. Такие люди, как доктора-психотерапевты, выявляют, что же нам избыточно ценно. У них свои приоритеты, с которыми они прекрасно живут, не взирая на осуждение со стороны. А потом, она же не даёт тебе закисать! Ты просто вынуждена совершенствоваться! У вас незримый вечный бой, и ты всегда в тонусе. Так что не копи обиды на неё! Не заполняй сосуд обид!