– Ты уверена? Знаешь ли, у меня есть планы, пруд нужен мне для…

– Верь мне, Фрэнк!

* * *

Когда ночью Лидия не пришла домой, я очень переживала. Каждый вечер ее не было дома пару часов. И она никогда не рассказывала мне, где была, лишь придумывала отговорки: «Я ходила гулять» или «Мне нужно было подумать».

По ее взъерошенному виду я догадывалась, что она с кем-то встречается, но боялась даже предположить имя ухажера. Я подумывала пойти за ней, но затем мысль о том, что я могу увидеть, меня ужаснула. Я скорее умру, чем застану Уолтера Гибсона в объятиях своей сестры!

Итак, Лидии не было дома всю ночь. Когда на следующее утро я несла Уолтеру завтрак, я чувствовала себя как человек, которого ведут на виселицу: я была совершенно уверена, что найду сестру в его объятиях. Но, приблизившись к коттеджу, обнаружила там не Лидию, а кучера и двух носильщиков. Коляска стояла возле дома, и двое слуг грузили стулья и книги Уолтера.

Мое сердце перестало биться: Уолтер уезжал!

Он стоял у коляски, опираясь на трость, и смотрел, как я иду по тропинке. Когда я приблизилась, Уолтер вздохнул с облегчением.

– Бэтси! Хвала Небесам! Я боялся, что уеду не попрощавшись!

– Вы уезжаете? – спросила я. – Почему вы не сказали мне об этом?

– Потому что и сам не знал. Сегодня утром приехали мои слуги с новостями. Насколько я понимаю, в бизнесе отца наметился кризис, и он немедленно отзывает меня домой. Мне очень жаль.

– Да… – пробормотала я, – мне тоже очень жаль…

Не знаю почему, но мне никогда не приходило в голову, что очень скоро Уолтер может уехать. Он арендовал коттедж на месяц, и это время почти подошло к концу. Я просто запрещала себе об этом думать, так же, как вытесняла мысли о предстоящей свадьбе.

Я полагала, что Уолтер всегда будет жить в этом маленьком домике, смеяться вместе со мной, а оказалось – нет!

– Вот ваш завтрак, он скоро остынет. Дорога до Чикаго неблизкая, особенно на голодный желудок.

Я поставила поднос на багажную полку позади коляски. За то время, что мы с Уолтером провели вместе, я заметила, что из-за болезни у него очень слабые ноги и руки и он не может поднять ничего тяжелее книги.

Прежде чем Уолтер успел ответить, из дома вышел кучер и слегка поклонился.

– Это последняя коробка, сэр.

– Спасибо, Питер. Я буду готов через минуту.

Уолтер махнул рукой, приглашая меня последовать за ним к пруду, подальше от слуг.

Я оглянулась назад и увидела, как кучер поставил поднос с завтраком на крыльцо и закрыл багажное отделение коляски. Одна из лошадей негромко заржала, видимо от нетерпения, желая как можно скорее пуститься в путь.

Когда Уолтер наконец остановился, я знала, что мы с ним не осмелимся посмотреть друг на друга. Борясь со слезами, я наклонилась, набрала полную горсть камешков и начала бросать их в воду. Уолтер мрачно посмотрел вдаль и вздохнул.

– Мы о стольком говорили этим летом, Бэтси. А сейчас… мне просто не хватает слов…

– Да, знаю… Думаю, прощаться вообще очень нелегко.

– Да, вы правы. По-моему, это слова Эмили Дикинсон[18]: «Разлука дарует нам и рай и ад». – Он снова вздохнул.

Я бросила в озеро последний камень. По глади воды прокатилась с шипением маленькая рябь и достигла берега, осторожно, как мать, ласкающая дитя.

– Мы еще когда-нибудь увидимся? – спросила я наконец, взглянув Уолтеру в глаза.

Мне осталось лишь несколько мгновений, чтобы запечатлеть в памяти этот образ и выражение его глаз. Он повернулся ко мне и покачал головой.

– Не думаю.

– Я боялась, что вы так ответите. – Я едва могла говорить, в горле стоял ком. – Я никогда не забуду вас, Уолтер.

– И я вас! Но… лучше на расстоянии помнить и радоваться, чем забыть и грустить.

– Элизабет Барретт Браунинг, – попробовала я угадать.

– Точнее, Кристина Россетти[19]. – Он взял меня за руку. – Я оставил вам в доме подарок.

Я в смятении посмотрела на Уолтера.

– А мне нечего вам подарить.

– Это неправда. За прошедшие недели благодаря вам я получил множество подарков. В Библии говорится: «…и отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства…»[20].

Он взял мою руку, закрыл глаза и поцеловал ее. Я почувствовала на коже его теплое дыхание. Затем Уолтер отпустил мою руку и ушел.

Слезы застилали мне глаза. Я смотрела, как он медленно подошел к коляске. Кучер помог ему забраться внутрь. Потом Уолтер покатил по пыльной дороге и исчез из моей жизни, не оглянувшись.

Не знаю, как долго я стояла у воды. Наконец я поднялась по ступенькам крыльца и зашла в пустой коттедж. В воздухе витал лимонный запах Уолтера. Мне захотелось закрыть окна и удержать его навсегда.

Я нашла оставленный мне подарок на маленьком столике у окна. Это была одна из принадлежавших Уолтеру книг в кожаном переплете – «Путешествие пилигрима в Небесную страну».

* * *

Вернувшись домой, я с облегчением обнаружила Лидию в кухне – она сидела за столом напротив отца. В воздухе витало напряжение, и я сразу поняла, что прервала разговор.

Отец побелел как мел и казался настолько потрясенным, что я боялась, как бы его не хватил удар.

– Отец, что случилось? Все в порядке? – Я решила, что он узнал о беременности Лидии.

– Сядь, – проворчал он. Затем нахмурился и сказал моей сестре: – Расскажи ей, Лидия.

Опускаясь на стул, я отметила, что Лидия выглядит необычайно собранной. Я не знала почему, но Лидия была настолько же спокойна, насколько отец раздражен.

– У меня прекрасные новости, Бэтси. Я вышла замуж! Вчера вечером мы с Фрэнком Уайаттом повенчались.

Чудовищность этой жертвы ошеломила меня. Я точно знала, почему она так поступила.

Но моей первой и главной мыслью было: «Я свободна! Слава богу, я свободна!» Чувство облегчения было настолько сильным, что я закрыла глаза и заплакала. Отец неправильно истолковал мою реакцию.

– Вот, смотри, что ты наделала! – закричал он на Лидию. – За одну ночь ты разрушила месяцы ухаживаний, и у тебя еще хватает наглости назвать это прекрасной новостью!

– Я уже говорила вам, – ответила Лидия. – Фрэнк по-прежнему желает соединить свои земли с вашими! Он готов подписать официальные бумаги и все такое прочее в подтверждение вашей договоренности. Но он любит меня, а не Бэтси.

– Где Фрэнк, черт побери?! – заорал отец. – Почему он не пришел, чтобы лично все рассказать?!

А все потому, что Фрэнк Уайатт – трус! Все задиры – трусы!

Лидия взяла отца за руку.

– Пожалуйста, успокойтесь. Вам нельзя волноваться: у вас больное сердце. Я вам уже сказала: Фрэнку нужно позаботиться о скоте. Чуть позже он приедет на фургоне, чтобы помочь мне перевезти вещи в его дом. Тогда вы и поговорите.

Но отец не мог успокоиться.

– А как же твоя сестра? Как ты могла так с ней поступить? Как Бетти будет чувствовать себя в церкви? Она столько недель просидела там как нареченная Уайатта, на их скамье. Тебе что, наплевать на ее чувства? Эгоистка!

Я тронула сестру за руку, и наши взгляды встретились. Глаза Лидии переполняла любовь ко мне. Она действовала не эгоистично, а самоотверженно. Я хотела объяснить отцу правду, но глаза Лидии умоляли меня молчать. Однако я хотела, чтобы он знал хотя бы часть правды.

– Я не сержусь на Лидию. Я не люблю Фрэнка.

– Но что теперь с тобой будет? – проворчал отец. – Тебе почти двадцать один год, и нет никаких перспектив замужества! Я не всегда буду рядом, чтобы заботиться о тебе! И что ты будешь делать потом? – Он отодвинул стул и встал, затем, направив палец на Лидию, заявил: – Теперь забота о сестре лежит на твоей совести! На твоей и Уайатта! Ты украла ее будущее и ее землю, поэтому должна о ней заботиться, поняла?!

Отец ушел, хлопнув дверью так, что в буфете загремела посуда. Я не могла встать, потому что чувствовала себя опустошенной – сначала из-за отъезда Уолтера, а теперь еще и это.

Но Лидия по-прежнему выглядела абсолютно невозмутимой. Она помогла мне подняться.

– Пойдем наверх, поможешь мне собраться, хорошо, Бэтси?

Когда мы вошли в маленькую комнатку под крышей, в которой делились друг с другом своими горестями и радостями, чудовищность принесенной сестрой жертвы вновь ошеломила меня.

– Ты не должна была этого делать! – плакала я, помогая Лидии собираться. – Мы бы еще что-нибудь придумали, если ты не хотела ехать в дом для незамужних матерей.

– Но теперь у меня есть все, что мне нужно! – улыбнулась сестра. – Прекрасный дом, много денег, и я могу оставить ребенка! Я сумела сохранить ребенка Тэда, и это самое важное!

Я увидела, что ее невозмутимость не более чем ширма, за которой она прятала настоящие чувства. Лидия по-прежнему любила Тэда Бартлетта. Но если однажды она задумается о том, чего он ее лишил, то заплачет и так страшно закричит, что уже никогда не сможет остановиться. Он лишил ее доверия к людям, девственности, мечты о счастливом замужестве. Но единственное, чего нельзя выкинуть из памяти, – это его ребенок. Я задумалась, как долго моей сестре удастся избегать правды. И какой ценой.

– Ты замужем за Фрэнком, – пробормотала я, все еще с трудом осознавая произнесенные слова.

– Да. И что с того? Ты не любишь его, Бэтси, сама же говорила!

– Да, но ты тоже его не любишь! Ты сделала это ради меня!

Лидия обняла меня.

– Мы обещали заботиться друг о друге, помнишь? Поклялись на мизинцах! – Слезы заблестели у нее в глазах, и она подняла пальчик.

– Но это слишком! Цена непомерно высока!

Семь с половиной месяцев спустя родился Мэтью Фаулер Уайатт.

Часть ІІІ

Сады Уайатта

Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал; Цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей.

Песнь песней [2: 11–12]
Весна 1931 года

Глава 9