Диана Чемберлен - Тайная жизнь

– Я не думаю, Бен, что это очень хорошая идея, – сказала Джен. – Тебе не нужно ничего, что бы напоминало о ней.

Сэм и Джен пригласили его однажды на воскресный вечер. Они рассказали ему, как продвигаются их планы усыновления ребенка, как хорошо ухоженной выглядела Блисс последний раз, когда они видели ее. Они задали ему вопросы о его работе. Он не мог сказать им, что эта работа закончится в декабре. Он не хотел беспокоить их. Он сам не хотел об этом думать.

Сэм звонил ему несколько раз в неделю. И в эти разы Бен знал, что его брат будет тянуть резину.

– Как ты спишь? – спросил Сэм, пытаясь понять, не чувствует ли он себя способным к самоубийству. Бен рассмеялся этому вопросу. Его только беспокоило, как бы Сэм не узнал правду. Или, Господи прости, он будет стараться навещать его в госпитале. Это ему меньше всего нужно. Когда он думает сделать это, когда эти пилюли начинают звать его из ванной комнаты, он часто думает о Сэме, и это останавливает его.

Сегодня утром бутылка с пилюлями была за десять миль от него и за тысячу от его мыслей. Он встал и прислонился к дереву, чтобы размять икры. Они затекли от сиденья. Наверное, большую часть пути до пикапа нужно пройти пешком. И он ничего не ел, кроме этого пончика. Но он начал легкую пробежку, а когда магазинчики Колбрука остались позади и появились кукурузные поля, он перешел на бег.

8 ноября, 1943 г.

В нашем классе новый парень по имени Мэтт Райли. Он возраста Кайла, семнадцать лет. Он и его мать недавно приехали сюда из Ричмонда, чтобы быть поближе к его бабушке, которая хворает, и он разговаривал с классом, как это всегда бывает, когда появляется новое лицо. Кайл особенно полюбил его. Они проводят все субботы, вместе ловят рыбу, в то время, как я пишу.

16 ноября, 1943 г.

Сегодня случилось нечто ужасное.

Я обычно сижу в большой комнате моей пещеры, где у меня мой матрац, диванчик, старая качалка и пара стульев с прямыми спинками. Эта большая комната размером с маленькую церковь, но пространство прерывается различными скальными образованиями и сталактитами. У входа потолок очень низкий, но когда вы входите дальше в комнату к отражающим лужам у задней ее стенки, потолок становится очень высоким, и он украшен сталактитами.

Из этой комнаты вел тоннель. За все время, что я была в моей пещере, я никогда не заходила в нее дальше, чем на несколько футов. Сегодня я пишу рассказ о девочке, которая исследовала пещеру. Она ползла через тоннель в предполагаемой пещере, которая была превращена в подобие придорожной часовни.

Но, подумала я, почему я пишу об этом, когда даже не побеспокоилась, куда ведет мой собственный тоннель?

Итак, я взяла фонарь и шагнула в тоннель. Он казался призрачным. Я не боюсь таких вещей, как тесные стены и давящие потолки. Сначала тоннель был достаточно высоким, чтобы я могла идти во весь рост, но затем мне пришлось пригнуться. Пол постепенно поднимался, и я чуть не потеряла обувь. Фонарь освещал только несколько футов передо мной и я чувствовала себя идущей в черную пустоту.

И вот я достигла конца. Вместо того, чтобы оказаться в большой часовне моего рассказа, я была в огромной пещере с низким потолком, с которого свисали, как гвозди, длинные сталактиты, а длинные тонкие сталагмиты поднимались с пола навстречу им. Они встречались на уровне моей груди, образуя каменные колонны, так что, чтобы пройти через это помещение, я должна была изгибаться и поворачиваться, и я чувствовала себя как бы в центре гигантских натянутых струн. Свет фонаря упирался в скалы, когда я шла, и я пыталась выдерживать направление таким образом, чтобы легко можно было выйти.

Затем я увидела перерыв в лабиринте, маленькую открытую площадку без титей и митей. На полу пещеры лежал – я вначале подумала, что ошиблась и поднесла фонарь поближе – человеческий скелет! Я вскрикнула так громко, что уши заболели от эха. Я вернулась в лабиринт и в панике стала искать вход в тоннель. Это заняло несколько минут, и это время я наполовину плакала, наполовину смеялась, и кожу на моих ногах и руках царапали скалы. Я пробралась через тоннель так быстро, как могла, выбежала из пещеры и бежала, не останавливаясь, пока не достигла дальнего конца Ручья Ферри, где Кайл и Мэтт ловили рыбу. Я схватила за руку Кайла:

– Вы должны пойти со мной! – сказала я:

– Что ты делаешь с этим фонарем? – спросил он. Я еще держала зажженный фонарь, несмотря на яркий дневной свет.

– Давайте, пойдем со мной! – сказала я.

Кайл вздохнул, как если бы я причинила ужасное беспокойство и начал сматывать удочку.

– Пойдем посмотрим, чего она хочет, – сказал он Мэтту.

– Нет! – сказала я – Мэтту не надо идти.

Кайл посмотрел на меня с открытым ртом, как если бы он не мог поверить, что я могу быть такой грубой, но меня это не трогало.

– Кайл, – сказала я пониженным голосом, чтобы Мэтт не мог слышать, – это пещера.

Кайл повернулся к Мэтту, который делал вид, что не интересуется всем этим.

– Я вернусь скоро, как только смогу. Ты можешь использовать мою удочку.

Мэтт кивнул, не глядя на нас – он был странным, но у меня сейчас нет времени писать об этом.

Я объяснила, что нашла, на обратном пути в пещеру, так, чтоб он был подготовлен к тому времени, как мы доберемся до маленькой загроможденной комнаты. Теперь у нас у каждого был фонарь, а я дрожала от холода и страха. Тити и мити отбрасывали повсюду тени при нашем движении через лабиринт.

Я ожидала, что скелета не будет, потому что теперь подозревала, что видела его только в своем воображении, но он был там и лежал, как будто его владелец умер во сне.

Лицо Кайла стало бледным, а вслед за этим он упал на колени.

– Боже, – сказал он, проводя взгляд с черепа до кончиков пальцев и обратно.

– Я завизжала как девчонка, когда увидала это, – призналась я.

– А ты и есть девчонка, – сказал Кайл, все еще уставившись на кости. – Мэтт заметил это. Ты ему нравишься.

– Он мне не нравится, – сказала я.

– Посмотри, какой он маленький, – Кайл вытянул свое шестифутовое тело рядом со скелетом. Он был почти в два раза длинней костей. – Это, должно быть, ребенок.

Это повергло меня в печаль.

– Как он оказался здесь? – спросила я. – Как попал сюда?

Кайл покачал головой.

– Мы должны рассказать кому-нибудь об этом, – сказал он и встал.

– Нет! Они придут в мою пещеру.

– Кэйт! Это было человеческое существо. Мы не можем теперь поступать так, как будто мы не нашли его.

– Мы не расскажем, – сказала я. – Это моя пещера, и я говорю, мы не расскажем.

20 ноября, 1943 г.

Я назвала скелет Рози. Я не возвращаюсь в комнату в лабиринте, чтобы посмотреть на нее, и впервые почувствовала себя в пещере некомфортно, зная, что находится в конце тоннеля. Но теперь, когда я дала ей имя, я почувствовала себя спокойнее в ее компании. Я задумываюсь иногда, что убило ее. Несчастный случай? Убийство? Болезнь? Наверное, я никогда не узнаю этого.

Я больше завидую Мэтту Райли, чем Саре Джейн. Кайл проводит так много времени с ним. Они как братья и все время шутят друг с другом так, что я не понимаю. Когда они видят, что я не поняла; кто-нибудь из них объясняет мне шутку, но тогда это уже не смешно.

Бабушка Мэтта умерла на прошлой неделе. С тех пор он ходит с красными глазами. Он очень мягкий мальчик и очень чувствительный. Он выглядит более молодым и застенчивым по сравнению с Кайлом, который за эти дни превратился в мужчину.

Кайл просит меня допустить Мэтта в пещеру. Я решила позволить – не потому, что хочу, чтобы Мэтт был там, а потому, что Кайл бывает в эти дни так редко, что это единственный способ, который я могу придумать, чтобы вернуть его общество.

Иден нужно было непременно рассказать Бену о скелете. По крайней мере, именно этим она объясняла себе свою неожиданную просьбу – посетить его каморку. Он с явным удовольствием объяснял ей, как добраться.

– Трудно найти после захода солнца, – сказал он. – Может быть, вы захотите вместо этого встретиться со мной где-нибудь? – Она вспомнила их ужасную встречу у Сахарного Холма.

– Нет, я найду.

Сразу же после этого разговора позвонил Майкл. Прошло всего несколько дней с тех пор, как она последний раз говорила с ним, которые казались месяцами. Нина справлялась о ней, сказал он. Она хотела знать, что Иден думает о записке, которую она послала.

– Не думала еще об этом, – сказала Иден.

– Она говорит, что у нее есть для тебя и что-то другое, если это тебе не нравится. Она хочет знать, есть ли у тебя какие-либо планы работать снова.

– Скажи Нине, что нужно подумать.

– Ей не нравится, что ты находишься за три тысячи миль от нее. Вне ее контроля, понимаешь?

Иден усмехнулась в трубку:

– Ну, а мне нравится. Майкл молчал.

– Тебе нравится быть вдали и от меня тоже?

– Я именно сейчас нуждаюсь в отдыхе. От кино. От Лос-Анджелеса. Я сейчас даже не понимаю этого точно. Давай рассмотрим это персонально.

– Ты говоришь, как будто приобрела акцент горного козла и что-то в этом роде.

– В самом деле? Я полагаю, я рано вошла в роль. Она выглянула в окно в темные леса. Хотелось попасть к Бену до темноты.

– Мне нужно бежать, Майкл.

– Куда ты идешь? – Его голос звучал враждебно.

– Мне нужно повидать друга Кайла.

– Позвонишь мне, когда вернешься?

– Не знаю, сколько будет времени.

– Неважно, я никуда не ухожу. Вечеринка совсем не то, если я ее не ставлю высоко, и если тебя там нет. Ты гордишься мной? Три недели воздержания.

Она сказала ему, что единственная причина, по которой она не может рассматривать серьезные отношения с ним, это его употребление кокаина.