Кайл положил меня на матрас. Взгляд его скользил по моему телу, а я как завороженная следила за его лицом.

– Я никогда не встречал женщины красивее тебя, Кейт. – Он смотрел на меня с такой любовью и таким желанием, что я не выдержала и расплакалась. В тот миг мне стало ясно, что это единственный мужчина, который мне нужен, что мой интерес к Сету Галлахеру объяснялся именно его сходством с Кайлом. Я мысленно возблагодарила Бога за то, что не спала ни с Сетом, ни с Мэттом, ни с кем-либо еще. Что в свои двадцать семь я все еще девственница и Кайл будет у меня первым.

Затем он позволил мне раздеть себя, продолжая в то же время ласкать мое тело. Ему пришлось помочь мне с пуговицами и молнией, поскольку меня просто трясло. Я ни разу не видела обнаженного мужчины, и меня почти испугала мысль о том, что я увижу пенис Кайла. Но боялась я напрасно: эта его часть была такой же соблазнительной, как остальные.

Кайл оказался искусным любовником. Мне вспомнился урок анатомии, который я дала ему много лет назад, когда мы были еще подростками. С тех пор Кайл многое освоил на практике, а я не научилась почти ничему. Он стал ласкать языком то место, о котором я рассказывала ему давным-давно, и мои крики разнеслись по всей пещере. Войдя в меня, он спросил, не больно ли мне. Было не больно, но я даже не думала об этом. Мне хотелось, чтобы он не отпускал меня целую вечность.

Я никогда не выйду замуж за Мэтта. Я не позволю, чтобы другой мужчина прикасался к тому месту, которое согрел Кайл.

Кайл быстро заснул. Укрывая его одеялом, я заметила старые шрамы у него на спине и на ягодицах – следы давних порок. В этот момент я почувствовала то, с чем, как мне казалось, распрощалась давным-давно: ненависть к маме. Я прижалась к Кайлу, бережно сжимая его в объятиях. «Я не такая, как мама, – шепнула я ему. – И никогда не буду такой».

Большую часть ночи я пролежала без сна, думая о том, что на следующий день отправлюсь с ним в Нью-Йорк. Я полагала, что смогу покинуть Линч-Холлоу, если Кайл будет рядом. Незнакомым людям можно говорить, что мы – муж и жена. Или можно пожениться по-настоящему. Впервые в жизни я была рада, что мы всего лишь двоюродные. В Виргинии разрешены браки между кузенами, хотя такое, конечно, возможно не везде. Я не сомневалась, что Кайл думает так же, как я, и что назавтра он не захочет расставаться со мной.

Я собиралась разбудить его рано утром и сказать, что уезжаю с ним. Должно быть, я задремала, а когда проснулась, то увидела, что на улице еще темно, но Кайл уже встал и натягивает на себя одежду.

– Не уходи, – сказала я.

– Кейт, прости меня. Это было чистым безумием. – Он принялся застегивать рубашку. В свете лампы я заметила, что Кайл весь дрожит.

Я села.

– Я хочу уехать с тобой, – сказала я ему. – Мне нужно быть рядом с тобой.

– Это невозможно. Все, что тебе нужно, – выкинуть случившееся из головы. И прикройся, пожалуйста.

Я натянула на плечи одеяло.

– Мы можем пожениться, – заметила я. – В Виргинии разрешены браки между кузенами.

Кайл наклонился, чтобы завязать ботинок.

– Раньше ты никогда не называла меня кузеном, – обронил он.

Тогда я встала, придерживая рукой одеяло. Я попыталась прикоснуться к нему, но он отстранился.

– Между нами ничего не было, слышишь, Кейт? – Сказав это, он вышел из пещеры и растворился в ночной темноте.

Я безумно зла на него – не за прошлую ночь, а за это утро. Поверить не могу, что он даже не взглянул на меня, когда уезжал. А я уже не смогу лечь на матрас в своей пещере, не припомнив его слов: «Я люблю тебя, Кейт». Он прошептал это, когда вошел в меня. Как не смогу выбросить из головы и другую его фразу: «Ты закончишь, как мама».

* * *

Иден опустила дневник на колени. За окном ее спальни царили покой и тишина. Было слышно только, как колотится ее сердце. Иден вспомнились слова Кайла: «Твой отец был первым и единственным возлюбленным Кейт». Она стала медленно считать: октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль, март, апрель, май, июнь. Дрожащими руками она вновь взялась за дневник.


2 ноября 1954 г.

Я беременна. Вот я и решилась написать это. Для меня не стало сюрпризом, что у меня не начались очередные месячные. Я уже тогда понимала, что во мне зародилась новая жизнь.

Я написала Кайлу восемь писем, а получила от него всего три. Он пишет так, будто общается с простой знакомой. Говорит о погоде, о занятиях, о своей новой квартире. Вчитываясь между строк, я вижу вину, которую могу понять, и сожаление, которое ненавижу. Он много занимается, пишет Кайл. А в июне они с Латтерли собираются в Южную Америку. Еще он познакомился с женщиной, которая живет в Гринвич-Виллидж. Зовут ее Луиза. «Она – художница, и в ней есть что-то особенное». Понимает ли он, как больно мне читать эти строки? И написал бы он их, если бы знал об этом? Впервые в жизни я усомнилась в любви Кайла. Мне трудно сожалеть о той ночи, которая была у нас в пещере, но я бы с радостью отказалась от нее, если бы знала, что она будет стоить мне любви Кайла.

Я боюсь говорить ему о беременности, поскольку он скажет, чтобы я избавилась от ребенка. Скажет, что из-за нашего родства ребенок будет больным или недоразвитым, вроде Элли Миллер. Но я чувствую, что с ребенком все в порядке. Еще я думаю о маленькой Элли, которой уже семь. Двигается она медленно, подволакивая ноги, а с лица у нее не сходит улыбка. Просто она не в состоянии понять, что в жизни бывает больше боли, чем радости. На месте рук у нее маленькие ладошки. По правде говоря, я любила бы своего ребенка, даже если бы он родился с двумя головами или пятью ногами. Все равно это мой ребенок. Мой и Кайла.

Я знаю, что не должна скрывать от Кайла беременность, но я не могу писать об этом в письме. Мне придется ехать в Нью-Йорк, хотя подобная мысль приводит меня в ужас. Но это еще не скоро: я слышала, что в первые три месяца не рекомендуется ездить на поезде. А я не хочу рисковать своим малышом.


4 января 1955 г.

Зря я, пожалуй, не сообщила Кайлу о своем приезде. Он просто не ожидал меня увидеть, а потому и вел себя так. Или я сейчас обманываю себя?

Мне стало плохо уже в поезде. Я раньше думала, что беременных тошнит только в первые месяцы. Поначалу я чувствовала себя просто великолепно, а вот в последнюю неделю у меня начались проблемы.

Как только я сошла с поезда, у меня закружилась голова и стало трудно дышать. Но я все-таки смогла поймать такси и дать водителю адрес Кайла. «Это район Виллидж, – заметил шофер. – Твой брат художник или музыкант или что-то в этом роде?»

Я не поняла, какое это имеет отношение друг к другу. Шофер пытался со мной разговаривать и вообще вел себя очень дружелюбно, но мне было так плохо, что я почти всю дорогу молчала.

Квартира Кайла находилась на шестом этаже. Когда я наконец дотащилась дотуда со своим чемоданом, я едва не умирала от жары. Вдобавок я боялась, что меня вот-вот вырвет. Я постучала, и дверь открыла женщина. Высокая, с черными волосами, она была одета в черный свитер, черные брюки и черные сапоги. В руках она держала сигарету в мундштуке из слоновой кости.

– Должно быть, я ошиблась дверью, – промолвила я.

Женщина улыбнулась:

– Судя по акценту, вы попали, куда надо. Должно быть, вы – знакомая Кайла?

Я сразу же поняла, что это Луиза. Надо сказать, я была просто в шоке. Она слишком стара для Кайла. Никогда еще мне не доводилось встречать такую женщину.

– Я – его сестра.

– Кейт? – Женщина улыбнулась и посторонилась, чтобы я могла пройти. – Заходи. Кайл сейчас в магазине. Наверняка он будет рад твоему приезду.

Квартира состоит из одной-единственной комнаты и маленькой кухни. В комнате находится диван, который раскладывается в кровать. Он был разобран, и на нем лежали две подушки, по вмятинам на которых я поняла, что мой брат спал здесь с этой тощей черноволосой особой.

Мы уселись на крохотной кухоньке, и Луиза приготовила мне чашку кофе. Держалась она со мной очень приветливо, расспрашивала о поездке, однако отвечала я как-то невнятно. Мне хотелось ненавидеть ее. Глядя на нее, я представляла, как Кайл прикасается к ней так же, как прикасался ко мне, ласкает ее языком, как ласкал меня. Мне стало так плохо, что я пошла в ванну, где меня и стошнило.

Когда я вернулась, Кайл уже был на кухне. Он быстро обнял меня.

– Зря не предупредила, что приезжаешь, – недовольно заметил он. На его лице не было и тени улыбки.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала я. – Наедине.

Луиза встала.

– Увидимся позже, Кай. – Она поцеловала его в щеку и вышла.

– Поверить не могу, что ты приехала сюда, – сказал Кайл, подливая нам еще кофе.

– Кайл, эта женщина тебе не подходит.

– Ты же ее совсем не знаешь, – рассмеялся Кайл.

– Она слишком стара для тебя.

– Ей всего тридцать два.

– Разве ты с ней не для того, чтобы забыть обо мне?

– Я с ней потому, что люблю ее, – покачал головой Кайл.

Мне стало больно дышать. Выходит, та ночь в пещере для него ничего не значит?

– Ты занимаешься с ней любовью, как делал это со мной? – спросила я.

Кайл встревоженно оглянулся, как будто кто-то мог нас услышать. Он наклонился и чуть ли не прошипел:

– Забудь об этой ночи, Кейт, забудь навсегда. Мне нельзя было поддаваться чувствам.

– Ты и правда способен забыть о том, как нам было хорошо тогда?

– Я стараюсь не вспоминать. – Он резко встал. – При мысли об этом я чувствую себя так, что хуже некуда.

Я поняла, что мне нужно уехать. Меня тут не ждали. У Кайла была новая жизнь и новая женщина. Мысли обо мне только нервировали его. Как я смогу сказать ему, что жду ребенка?

Я подумала о Нью-Йорке, который только и ждал, чтобы проглотить меня. О том, что мне придется найти такси, доехать до вокзала, выстоять очередь за билетом. Сердце мое бешено колотилось, но я заставила себя встать.