Иден вновь ощутила укол застарелой вины.

– У меня была своя мечта, Кайл, и мне хотелось осуществить ее.

– Я знаю. – Положив руку ей на плечо, он направился с ней к лестнице. – В конце концов я понял, что так было лучше для тебя. Жаль только, что это вбило такой клин между нами. – У самой лестницы он придержал ее за локоть. – Бен рассказал тебе о том… как рухнул его брак?

– Нет, но мне, в общем-то, все равно. Я же не собираюсь выходить замуж за этого парня. Нет необходимости делиться друг с другом всем тем, что произошло с нами в прошлом. – Она внимательно взглянула на дядю. – Знай я, что с ним случилось, могло бы это повлиять на мои чувства к нему?

– Очень может быть.

– Тогда я не желаю этого знать.

15

3 февраля 1944 г.

В последнее время мы трое – Кайл, Мэтт и я – стали практически неразлучны. В школе, если Кайл отходит пообщаться с Сарой Джейн, Мэтт устраивается рядом со мной на ступеньке и читает. Он не старается вовлечь меня в беседу – просто принимает меня такой, какая я есть, и мне это нравится. Мэтт по-прежнему выглядит как картинка благодаря своим темным глазам и черным волосам, но за те несколько месяцев, что мы знакомы, черты его утратили девическую расплывчатость. Голос тоже стал по-мужски глубоким – мне нравится, как он звучит под сводами пещеры. К самой пещере у Мэтта весьма почтительное отношение, так что в этом плане я ему вполне доверяю.

Я даже читаю ему свои истории. Мэтт называет их детскими, и я понимаю, что он, в общем-то, прав. Хотя самой мне уже шестнадцать с половиной, героям моих историй обычно не больше двенадцати.

Я только что перечитала написанное. Со стороны можно подумать, что мы с Мэттом так же близки, как и с Кайлом, но на самом деле это не так. Я редко вступаю в беседу с Мэттом, но это даже хорошо, поскольку он тоже не слишком разговорчив. Часто бывает так, что мы с Кайлом говорим и говорим, а Мэтт просто смотрит на нас и улыбается. Прошлым вечером мы с Кайлом обсуждали вопросы предохранения – что он делает для того, чтобы Сара Джейн не забеременела (Кайл пользуется презервативами; не самая приятная вещь, зато работает). «Поверить не могу, – заметил Майкл, – что вы рассуждаете на такие личные темы». На что Кайл заявил, что у нас нет секретов друг от друга; мы с ним – лучшие друзья, отныне и на всю жизнь.


3 апреля 1944 г.

На прошлой неделе мать Мэтта попала в ужасную аварию. Соседка, которая только-только научилась водить, повезла ее на рынок. По дороге у машины отказали тормоза, и они с разгону врезались в дерево. Сейчас мать Мэтта лежит в больнице. Я слышала, она даже не может пошевелить ногами. Мэтт теперь вовсе замкнулся в себе. На уроке я вижу, как он молча смотрит в окно или безостановочно сгибает страницу тетради, пока та совсем не разорвется. На переменах он устраивается рядом со мной на ступеньке, с книжкой на коленях, но не дает себе труда перевернуть хотя бы страницу.

Прошлым вечером он пришел ко мне в пещеру – впервые после аварии. Кайл сидел в кресле-качалке, я – на матрасе, и мы гоняли друг друга по словам. Мэтт опустился на диванчик и разрыдался. Кайл тут же бросился к нему с расспросами, допытываясь о том, что случилось.

– Доктор сказал, у мамы паралич, – пояснил Мэтт. – Она уже никогда не сможет ходить.

Я тоже перешла на диванчик. Мы с Кайлом обняли Мэтта с двух сторон, пытаясь хоть как-то его утешить. Несмотря на то что обнимала я Мэтта, моя ладонь лежала на плече у Кайла, и у меня было такое чувство, что я вовсе не утешаю Мэтта, а держусь за них обоих. Мы по-прежнему воюем, и я знаю, что скоро потеряю и брата, и друга. Сразу после школы они собираются идти на фронт. Я даже не заметила, что тоже плачу, пока не почувствовала, как Кайл отирает слезы с моих щек.

Позже, когда Мэтт ушел, Кайл заявил, что я, должно быть, влюблена в его друга. Почему бы иначе я так расплакалась?

– Ты не прав, – возразила я. – Мэтт мне нравится, но я не хочу видеть его своим бойфрендом. Ни его, ни кого-либо другого.

– Он тоже в тебя влюблен. – Кайл будто не слышал моих слов.

– Кайл, я ничуть не влюблена!

– Ясное дело. – Кайл улыбнулся так, будто знал меня лучше, чем я сама, а потом ушел на свидание с Сарой Джейн, сунув в карман свои презервативы.


5 июня 1944 г.

Не сплю уже несколько дней. Лежу по ночам в постели, наблюдая за тем, как лунный свет движется из одного угла комнаты в другой, и так до самого рассвета. Еще я прислушиваюсь к звукам: к дыханию Кайла, которое доносится до меня из соседней постели, к пению ночных птиц и к стрекоту цикад (хотя для последних еще не сезон). Еще я слышу, как поздно ночью начинает ритмично поскрипывать кровать папы и Сюзанны. Иногда Сюзанна кричит, но чаще всего нет. Сама я, прислушиваясь к ним, не чувствую ровным счетом ничего. Даже не помню, когда я в последний раз касалась себя там, внизу. Я знаю, если я вдруг попытаюсь, то толку от этого все равно не будет.

На следующей неделе Кайл идет на войну. Ну почему, почему он должен уйти? Почему мы заканчиваем школу в такое неподходящее время? Кайл, напротив, горит нетерпением. А я лежу ночи напролет, вспоминая брата Сюзанны, который погиб при атаке на Перл-Харбор, и других погибших американцев, а еще тех, кто вернулся домой без ноги и с прочими увечьями. Еще я весьма эгоистично размышляю о том, каково это будет – работать на мельнице без Кайла или ходить в школу без него и Мэтта. Я бы и сама бросила школу, но папа не разрешает.

Хорошо еще, Мэтт остается. Его мать лежит теперь дома, и ему приходится за ней ухаживать. Он переворачивает ее с боку на бок, чтобы не было пролежней, подает судно, купает ее. Даже не знаю, как он со всем этим справляется. По утрам к ним ходит соседка. Она на несколько часов подменяет Мэтта, чтобы тот мог закончить школу.

Если кто и переживает из-за ухода Кайла не меньше меня, так это Сара Джейн. Глаза у нее опухли и покраснели от слез, и она все время льнет к Кайлу. Но я вижу, что сочувствия от него нам не дождаться. Сам он не сомневается, что впереди его ждет настоящее приключение… Может, так оно и есть.


13 июня 1944 г.

Кайл ушел на войну. Вчера вечером мы устроили ему проводы. Были только мы с Мэттом, Сара Джейн, папа и Сюзанна. Мы приготовили для него курицу и испекли пирог и вообще старались весь вечер шутить и смеяться. Мне достаточно было взглянуть на лицо Кайла, чтобы понять, что он уже не с нами. Мысли его бродили где-то далеко, будто он успел погрузиться в эту свою новую жизнь.

К концу вечера Сара Джейн утащила Кайла из комнаты. Не сомневаюсь, что они как следует попрощались, пока я убирала со стола и мыла посуду. Кайл объявился уже поздно, когда все разошлись по спальням. Он присел на мою кровать и сказал, что ни по кому так не будет скучать, как по мне. Я сказала, что мне тоже будет его ужасно не хватать. При этом я изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать. Внезапно Кайл посерьезнел.

– Пообещай мне кое-что, ладно? – попросил он.

Надеюсь, он не станет просить меня подружиться с Сарой Джейн, подумала я. Этого я не могла обещать ему ни при каких условиях.

– Обещай, что уйдешь из своей пещеры. В смысле, уйдешь насовсем. Это просто ненормально – проводить там столько времени.

– Что с того? Я и не хочу быть нормальной.

– Пещера – это прибежище твоего детства, а ты больше не ребенок. Она тебе уже не нужна.

Разумеется, нужна, подумала я, но возражать Кайлу не стала. Не тот сейчас момент, чтобы спорить с ним.

– Хорошо, – сказала я.

Кайл улыбнулся и наклонился, чтобы обнять меня. Тут я не выдержала и расплакалась, а он гладил меня по голове и говорил, что все будет хорошо, что не успею я моргнуть глазом, а он уже вернется домой, живой и невредимый.


22 августа 1944 г.

Мэтт – самый привлекательный парень из всех, кого мне доводилось видеть. Прошлым вечером я наблюдала за ним, пока он читал в пещере при свете лампы, и страшно жалела, что я не художник и не могу запечатлеть эту красоту. Таким, как он, место на сцене или в кино. Глаза у него темные-темные, а ресницы такие густые, что кажется порой, будто он их красит. Полные губы в свете лампы отливают нежно-розовым. Уверена – прикоснись я к ним пальцем, на ощупь они были бы просто бархатными.

Я знаю, Кайл сказал Мэтту, чтобы тот приглядывал за мной. И вот теперь он сидит вечерами у меня в пещере и читает, пока я пишу свои истории. Мне нравится, что он рядом, нравится его безмолвное присутствие. Но я никак не могу избавиться от чувства вины. Мало того, что я продолжаю ходить в пещеру, хотя обещала Кайлу не делать этого, так еще и Мэтт зависит от моих прихотей. Одно дело, если бы я была влюблена в него, как считает Кайл. Но это не так. И Мэтт вполне мог бы встречаться с другой девушкой, которая оценила бы его по достоинству.

Пару недель назад, на мой семнадцатый день рождения, Мэтт подарил мне печатную машинку! (Должно быть, у него осталась куча денег после смерти отца.) Замечательная вещь – такая большая и черная. Поначалу я боялась ею пользоваться, но Мэтт дал мне книжку, где рассказывается, как печатать, и теперь я делаю это весьма ловко. Машинку я поставила на маленький столик перед одним из моих стульев. В пещере гулкое эхо, и, когда я стучу по клавишам, все вокруг просто грохочет, так что мне приходится затыкать уши кусками ваты. Машинкой я пользуюсь только днем, пока в пещеру не приходит Мэтт, чтобы не мешать ему спокойно читать.

Поверить не могу, как здорово выглядят мои слова в печатном виде!


3 октября 1944 г.

Нет ничего ужаснее школы. Я там вся на нервах – совсем как в городе. Мне даже пришлось пересесть, чтобы мое место было прямо напротив двери. Только тут я и могу немного дышать.

Сара Джейн приносит в школу письма от Кайла, чтобы показать их Присцилле. Должно быть, он пишет ей чаще, чем мне. Меня просто бесит, что она читает их посторонним, ведь Кайлу это наверняка не понравилось бы. Сара Джейн здорово растолстела.