– Может, однажды ты наберешься храбрости и скажешь ему об этом сама?

Медсестра проводила Лу в кабинет врача, а Иден осталась ждать ее в приемной. Она знала, что Кайл хотел забрать ее после смерти Кэтрин, но дед Иден не позволил ему этого сделать. Он терпеть не мог Лу, а потому сказал Кайлу, что с их постоянными переездами нечего и думать о воспитании ребенка. Так Иден осталась жить в Линч-Холлоу, в компании деда и Сюзанны. Дед сразу же заявил, что Кэтрин избаловала ребенка сверх всякой меры. Сам он компенсировал это тем, что почти не замечал внучку. Сюзанна отличалась вспыльчивостью, и к ней лучше было лишний раз вовсе не обращаться. Вскоре после смерти матери Иден попыталась забраться к ней на колени, но Сюзанна ее отпихнула, заявив, что она слишком большая, чтобы сидеть на коленях. Стоит ли говорить, что Иден уже не повторяла подобных попыток.

Когда Иден исполнилось десять, дед неожиданно умер. Что-то такое с сердцем – она точно не знала. Вскоре после этого Сюзанна заболела воспалением легких. Кашляла она непрестанно. В тот год крыша в доме совсем прохудилась, и всякий раз, когда на улице шел дождь, Иден расставляла в гостиной тазики и чашки. Сюзанне в конце концов стало так плохо, что родные решили забрать ее к себе. От Иден они решительно отказались, поскольку не желали иметь ничего общего с девочкой, чья мать жила в пещере. Сюзанна ничего не сказала Иден о своих планах. В один прекрасный день она просто взяла и отвезла ее в приют. Впрочем, после первого шока Иден довольно быстро прижилась там. Она уже научилась не привязываться ни к кому и ни к чему, чтобы не испытывать потом ни боли, ни обид.

В приюте она прожила два года. Там ее окружали дети, чьи судьбы были не лучше ее собственной, поэтому им и в голову не приходило дразниться. Но к тому времени у Иден уже выработалась привычка ни с кем не сближаться, так что другие дети довольно быстро оставили ее в покое. В основном она занималась тем, что читала или делала работу по дому. Как-то раз одна монахиня сводила их в кино. Вот тут-то Иден и обрела свою истинную страсть! Она неделями вспоминала увиденный фильм, представляя себя то в одной, то в другой главной роли. По ночам она пробиралась в общую ванну, чтобы порепетировать перед маленьким зеркалом, висевшим над треснутой фарфоровой раковиной. Как-то раз ее застали посреди одной такой сцены: Иден изображала Ингрид Бергман, которая только-только узнала о том, что больна туберкулезом («Колокола Святой Марии»). Иден тогда пришлось долго объяснять, что привело ее в такое плачевное состояние.

На следующий день после того, как ей исполнилось тринадцать, Иден вызвали в кабинет директора. Она всегда боялась сестру Джозеф, крохотную, острую на язык женщину, и к тому времени, когда Иден наконец добралась до кабинета, ее всю трясло. Помимо сестры Джозеф в комнате находилось еще два человека. Стоило им встать, и Иден сразу узнала Лу и Кайла. Сердце ее наполнилось давно забытым чувством радости, которая, впрочем, тут же угасла. Лу и Кайл побудут немножко и снова уедут. Они всегда заезжали в Линч-Холлоу по возвращении из Южной Америки, но никогда не задерживалась там надолго. Не стоило и надеяться, что на этот раз все будет иначе.

– Мне очень жаль, детка, – обнял ее Кайл. – Мы понятия не имели о том, что произошло в доме после смерти твоего деда, а когда узнали, не смогли сразу отыскать тебя. Мы бы ни за что не допустили, чтобы ты оказалась в приюте.

Выходит, на этот раз они здесь не просто проездом. Кайл и правда хочет забрать ее с собой. Однако Иден не спешила радоваться. А вдруг она ошибается? Вдруг через неделю она вновь окажется в приюте?

Сестра Джозеф отвела Кайла в сторону. Иден знала, что директриса рассказывает ему, какая она замкнутая, угрюмая девочка. Иден часто слышала это от самих монахинь. Но Кайл был исполнен решимости. Выйдя из кабинета, он одной рукой обнял Иден, а другой – Лу. «Мы позаботимся о ней», – объявил он сестре Джозеф.

Лишь став взрослой, Иден поняла, чем пожертвовали для нее Лу и Кайл. Они специально не заводили детей, поскольку хотели свободно путешествовать и делать карьеру. Когда в их семье появилась Иден, Кайлу пришлось забыть о поездках. Он устроился преподавателем в Нью-Йоркский университет – все для того, чтобы у Иден был настоящий дом.

Теперь они жили в Нью-Йорке, в одном квартале от Вашингтон-сквер, в Гринвич-Виллидж. Нью-йоркские ребятишки запоем читали книги Кэтрин Свифт, так что поначалу Иден произвела на них должное впечатление. Однако из-за провинциального акцента она очень скоро получила прозвище «деревенщина», и ее вновь стали дразнить и изводить.

Иден научилась терпеть и помалкивать. Кайл и Лу делали для нее все, что было в их силах. Они оплачивали ей уроки танцев, игры на фортепьяно и языковые курсы. Что угодно, лишь бы стереть из нее остатки Линч-Холлоу. Будь у них возможность, они бы купили ей и друзей.

Жизнь в нью-йоркской квартире превратилась для Иден в бесконечное телешоу. Она допоздна засиживалась в гостиной, просматривая старые фильмы, а ночью проскальзывала туда снова, но уже тайком, потому что Кайл не одобрял ее страсти. Как-то раз Иден подслушала разговор между Лу и Кайлом. Она совсем как Кейт, заметил тогда Кайл. Тоже живет жизнью других людей. И эта квартира для нее – все та же пещера.

Пещера. Взгляд Иден вновь упал на тетрадку, лежавшую у нее на коленях. Ей бы очень хотелось вновь заглянуть в пещеру. Вот только вряд ли ей удастся убедить Кайла, чтобы тот открыл наконец вход. Но если бы это и произошло, смогла бы она зайти внутрь? Ей бы пришлось, подумала Иден. Ей просто необходимо было ощутить ту атмосферу, которая окружала ее мать.

Она взяла с коленей тетрадку и принялась читать.

* * *

11 октября 1943 г.

Кайлу исполнилось семнадцать, но ведет он себя так, будто ему уже двадцать пять. Считает себя совершенно взрослым.

Вчера был день его рождения, и Сара Джейн пригласила его на ужин в Винчестер. Когда он вернулся, я сидела в своей пещере. Кайл притащил с собой бутылку виски, хотя, если судить по внешнему виду, он и так успел хлебнуть. Галстук свободно болтался у него на шее, рубашка выбилась из брюк, а волосы прядями свисали на лицо. Пристроившись на скамейке, он накинул на плечи одеяло и попросил меня прочитать ему историю, которую я как раз писала.

– Дай-ка мне для начала виски, – заявила я.

Он уселся рядом со мной на матрасе и передал мне бутылку. Я пила, пока уши у меня не запылали. Мне хотелось побыстрее напиться. Я уже бывала пьяной раза два или три, и мне это даже нравилось: все мои проблемы улетучивались вдруг как по волшебству.

Так мы с ним пили, передавая друг другу бутылку, и Кайл мне нравился даже больше, чем всегда, потому что от обычной его серьезности не осталось и следа.

– Мне нужен твой совет, – заявил он, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд. – Ты должна мне помочь как девушка.

Я в замешательстве глянула на него.

– Понимаешь, – продолжил Кайл, – мы с Сарой Джейн решили заняться любовью. – Он взглянул на меня, чтобы понять, как я на это отреагирую.

Мне хотелось сказать ему, что подобными вещами занимаются только после свадьбы, но я и сама не была в этом так уж уверена. Вдобавок мне не хотелось вкладывать в его голову никаких мыслей насчет женитьбы на Саре Джейн.

– Ну, а я-то чем могу помочь? – поинтересовалась я.

– Видишь ли, я не очень хорошо представляю, что мне делать. То есть в целом представляю, но… – Кайл нервно захихикал, а я смотрела на него в немом изумлении. Никогда не видела, чтобы мой брат вел себя так по-идиотски. Когда он наконец успокоился, я рискнула спросить:

– А как далеко у вас уже зашло?

Мне нравилось, что он такой пьяный и я могу не церемониться с вопросами.

– Только до пояса, – пояснил он с серьезным лицом. Грудь у меня вдруг заболела той странной болью, которую можно было снять только прикосновением.

– Ей этого уже мало, – продолжил Кайл. – Но я не знаю, как мне касаться ее… ниже пояса. Я даже не знаю толком, что там есть.

Я и не ожидала, что он может выпалить такое, даже не покраснев.

– Я к тому, что единственная девочка, которую я видел, это ты. А тебе было тогда лет пять.

Мы с Кайлом имели обыкновение рассматривать друг друга, когда приходили купаться к ручью.

– Ладно, можешь взглянуть сейчас. – Поднявшись с матраса, я принялась расстегивать пуговицы, но Кайл был для этого не настолько пьян. Он как ужаленный вскочил на ноги.

– Не смей, Кейт! – вспыхнул он.

– Ладно, – пожала я плечами. – Тогда я тебе нарисую.

Я постаралась изобразить все как можно точнее. Нарисовала не только снаружи, но и внутри: матку, трубы и все остальное. А еще подробно рассказала о том, что узнала о менструации. Мне хотелось, чтобы он научился с уважением относиться к телу девушки, а не просто использовать его. Пока я рисовала, Кайл сидел, положив голову мне на плечо. Потом я показала ему то место, которого нужно коснуться, чтобы Сара Джейн просто умерла от желания.

Кайл, хмыкнув, заявил, что она и так умирает от желания.

– Это другое, – возразила я. – Попробуй коснуться этого места – так, легонько погладить, – и увидишь, что произойдет. – Я положила карандаш, размышляя о том, какую любезность оказываю сейчас Саре Джейн.

– Откуда ты это знаешь? – поинтересовался Кайл.

– Я сама этим занимаюсь, – объяснила я.

– Правда? Я думал, это делают только мальчики.

Надо сказать, его слова стали для меня откровением, поскольку я и не подозревала, что мальчишки тоже занимаются подобными вещами. Впрочем, если подумать, ничего удивительного в этом нет.

Мы поболтали еще немного, но Кайла стало клонить в сон. Я помогла ему добраться до диванчика, где он и улегся. Потом, подождав, пока он уснет, я легла на свой матрас. Тело у меня просто пылало после нашего разговора, и мне не оставалось ничего другого, как утешить его своими любящими руками.