Флер ничего не сказала в ответ.

– Вы видели длинную галерею?

– Да, с миссис Лейкок, ваша светлость.

– Ax, с миссис Лейкок… Она всем показывает галерею, хотя, осмелюсь заметить, не очень хорошо знакома с художественной коллекцией Уиллоуби-Холла. Полагаю, что портреты, висящие внизу, вам понравятся. А девочке было бы полезно узнать кое-что о своих предках. Вы сейчас не заняты?

Флер и на сей раз промолчала.

– Если хотите, пойдемте туда прямо сейчас, – предложил герцог. – Я расскажу вам о моих предках.

Они молча прошли по коридору и, спустившись по лестнице, вышли в холл. В следующее мгновение к герцогу подбежал слуга. Перехватив взгляд хозяина, он распахнул перед ними дверь, ведущую в галерею.

– Мне всегда здесь очень нравилось, – проговорил герцог, ненадолго задержавшись у двери. – Я любил бы эту галерею, даже если бы тут не было ни одной картины.

Флер осмотрелась. Вся галерея была залита солнечным светом.

– Здесь хорошо, когда непрерывно идут дожди, – продолжал герцог. – Тут можно просто погулять, чтобы размяться. Мы с братом в детстве любили проводить здесь время.

А вот моя жена и Нэнни не желают приводить Памелу в галерею. Может быть, вы как-нибудь приведете ее сюда.

Они прошли в дальний конец галереи, а потом долго ходили вдоль стен, и герцог рассказывал о своих предках, изображенных на портретах. Рассказывал с гордостью, но вместе с тем и с юмором.

– А теперь взгляните вот на этот портрет, мисс Гамильтон. У меня почти такой же нос, не правда ли? Так что мне не в чем винить свою мать. – Герцог улыбнулся. Немного помолчав, спросил:

– А вы тоже, наверное, могли бы рассказать о своих предках? – Флер молчала. Она думала о своих родителях. Думала о дедушках и бабушках, которых никогда не видела. Правда, в Герон-Хаусе имелись несколько старых портретов, но никто не мог сказать, кто на них изображен. Флер ничего не знала о своих корнях, хотя ей очень хотелось что-нибудь узнать о своих предках. Возможно, родители, когда были живы, что-то рассказывали ей, но она тогда была слишком маленькой, поэтому ничего не запомнила.

– Откуда вы родом? – спросил герцог. – Кем был ваш отец? Кто вы?

– Ваша светлость, вы же; знаете… – пробормотала девушка. – Меня зовут Флер Гамильтон, я гувернантка вашей дочери. – «А также ваша бывшая шлюха», – добавила она мысленно.

– У вас было трудное детство? – спросил герцог, глядя ей в глаза. – Ваш отец плохо к вам относился?

– Нет-нет! – воскликнула Флер. – В раннем детстве я была счастлива, но родители умерли, когда мне было восемь лет.

– Умерли? Сразу и мать, и отец?

– Да. – Флер закусила губу, вдруг вспомнив, что лгала мистеру Хаутону: она сказала, что ее отец умер совеем недавно, оставив после себя много долгов.

Наконец герцог закончил свой рассказ. Флер же остановилась у портрета нынешнего хозяина Уиллоуби-Холла. Миссис Лейкок не объяснила, кто изображен на этом портрете, а Флер тогда не узнала герцога Риджуэя.

А могла ли она его узнать? На портрете был изображен стройный юноша в костюме для верховой езды и со стеком в руке. Молодой человек был красив и беззаботен.

Нет, конечно же, она не могла его узнать.

Флер взглянула на герцога и вдруг почувствовала, что; на ее глаза навернулись слезы.

– Это я незадолго до Ватерлоо, – пояснил герцог. – Мне тогда казалось, что весь мир – это принадлежащая мне раковина с бесценной жемчужиной. Полагаю, что мы все так думаем, когда очень молоды. Ведь и вы тоже?

– Нет-нет, – пробормотала Флер. И тотчас же вспомнила Дэниела. Они любили друг друга, и у нее было будущее… – Ну, возможно, когда-то мне так казалось, но это длилось недолго, – добавила она.

Неужели это было всего несколько месяцев назад? А кажется, прошли годы.

– Вы вчера поздно легли, а сегодня у вас был очень трудный день, – неожиданно сказал герцог. – Вам надо подняться к себе и немного отдохнуть.

Он открыл дверь, и они прошли в холл. В следующее мгновение парадная дверь отворилась, и в дом вошли гости, возвращавшиеся с прогулки.

Флер в ужасе замерла: всем, конечно же, было ясно, что его светлость с гувернанткой вышли из галереи.

– А, Риджуэй!.. – раздался голос Филиппа Шоу. – И восхитительная мисс Гамильтон.

– Риджуэй, а вы хитрец, – сказал веселый краснолицый джентльмен. – Пока мы там жаримся на солнце, вы тут прохлаждаетесь с гувернанткой.

– Позвольте представить вам мисс Гамильтон, – сказал герцог. – Тем из вас, кто не смог познакомиться с ней вчера вечером, – добавил он. – Мисс Гамильтон – гувернантка Памелы.

– Вы свободны, мисс Гамильтон. Чай в салон, Джарвис, и немедленно, – послышался негромкий голос герцогини.

Флер тотчас же повернулась к лестнице и стала быстро подниматься по ступеням. Влетев в свою комнату, она с трудом перевела дух.

Потом она долго стояла у открытого окна. Ей очень хотелось спать, но она боялась ложиться, боялась, что герцог явится к ней снова в кошмарном сне.

Когда-то он был молод, красив и беззаботен. Когда-то он считал, что будет счастлив до конца своих дней. Герцог говорил об этом с грустью в голосе. Неужели герцог Риджуэй не удовлетворен своей нынешней жизнью? Ведь у него есть все…

Флер вдруг поняла, что вот-вот расплачется. Что-то сдавило ей горло и грудь и повергло в неописуемую печаль.

* * *

– Да будь он проклят, – проворчал герцог Риджуэй. – Я вовсе не собирался идти на этот торжественный обед. Сидни.

Слуга расправил галстук на груди герцога.

– Но, сэр, у вас же гости… – сказал он с упреком в голосе.

– К черту гостей! Ну что, закончил наконец?

– Потерпите, сэр, еще немного. Я оставлю вас в покое, когда все закончу.

– Вы бы уже давно оставили меня в покое, если бы то ядро у Ватерлоо шлепнулось на три дюйма ближе.

– Верно, сэр, оставил бы, – кивнул слуга. – Но и вам не пришлось бы одеваться к обеду, если бы то ядро упало на полдюйма ближе к вам.

Герцог, нахмурившись, взглянул на свое отражение в зеркале. Уже второй вечер ему приходилось одеваться особенно тщательно. И все из-за каких-то гостей. Из-за гостей Сибиллы… Когда же они наконец-то уедут и оставят его в покое?

Разумеется, он не собирается скрываться от гостей, но ведь и у Памелы есть свои права. Права на внимание родителей. А Сибилла… Она в восторге от своих гостей и на время забыла о дочери. Что ж, ему следует держаться подальше от жены и почаще видеться с девочкой. Вот только не нужно часто заходить в классную комнату – герцог прекрасно понимал, что заходит туда не только из-за Памелы.

Этим утром, когда герцог, зевая после бессонной ночи, поднялся с постели, Сидни заметил, что его светлости следовало бы вставать пораньше. Возможно, он прав.

Ночью он вдруг поймал себя на том, что представляет, как танцует на дорожке парка с прекрасной женщиной. Она танцевала, закрыв глаза, и у нее были чудесные огненно-золотистые волосы.

Нет, он не должен о ней думать. И ей здесь не место.

Следовало бы сказать Хаутону, чтобы он как-нибудь иначе ее пристроил. Отправить ее в Уиллоуби – это просто безумие.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге гардеробной появилась герцогиня. Она была в платье, отделанном бледно-розовыми кружевами, и выглядела гораздо моложе своих двадцати шести лет.

– О, вы все еще заняты, Адам. А нельзя ли попросить Сидни выйти?

Слуга вопросительно посмотрел на хозяина, и герцог утвердительно кивнул.

– Будьте так добры. Сидни, – сказал он, поднимаясь. – Что я могу сделать для вас, Сибилла?

Герцогиня дождалась, когда за слугой закроется дверь.

– Меня еще никогда так не унижали, – сказала она, глядя на мужа своими огромными голубыми глазами. – Адам, как ты мог так поступить? Да еще на виду у всех…

Он пристально посмотрел на нее:

– Вы имеете в виду.., инцидент с мисс Гамильтон, не так ли?

– Зачем вы отправили ее сюда? – спросила герцогиня, прижимая к груди руки. – Чтобы оскорбить меня, унизить? Я никогда не жаловалась, хотя вы надолго уезжали в Лондон, Адам. Но я всегда понимала, почему вы туда стремитесь. Я терпела и это унижение и не упрекала вас. Но почему я теперь должна терпеть присутствие вашей любовницы в этом доме? К тому же она гувернантка моей дочери. Вы очень многого от меня требуете. Я этого не вынесу.

– Жаль, что, кроме меня, вас никто не слышит, Сибилла. Ваши слова очень трогательны. Возможно, кто-нибудь мог даже поверить, что вас все это беспокоит. Мы вышли из галереи в холл. Не странно ли, что мы выбрали для тайного свидания такое людное место?

– Вы издеваетесь надо мной, Адам. И совершенно не считаетесь с моими чувствами. Вы можете и солгать. Неужели вы отрицаете, что у вас любовная связь с мисс Гамильтон?

– Вы уже назвали меня лжецом, Сибилла, поэтому вопрос ваш бессмысленный, не так ли? Но разве вы удивились бы, если бы я действительно завел любовницу?

– Этого я от вас ожидала и готова понять, – ответила она. – Ваша любовь ко мне умерла, Адам. Но, полагаю, у вас должно было сохраниться хоть какое-то уважение ко мне.

Ведь я все-таки ваша жена.

– Жена? – Он рассмеялся и подошел к ней поближе. – Мне не потребовалась бы любовница, если бы у меня была жена. Неужели вы этого не понимаете, Сибилла?

Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы.

– Не надо, – сказала она, тотчас же отстранившись. – Не надо, пожалуйста.

– Не беспокойтесь, Сибилла. Я никогда не принуждал вас силой и теперь не стану.

– Я все еще нездорова. Не поправилась после той простуды.

– Да, конечно, – кивнул герцог. – Я вижу, что вы нездоровы. И вы похудели, не так ли? А ваш визит ко мне… Вы хотели еще что-то сказать?

– Нет. – Она потупилась. – Но я знаю, что вы мне лжете, Адам. Знаю, что гувернантка Памелы – ваша любовница. Хотя вы это и отрицаете…