К счастью, Дмитрий не выбрал именно этот момент, чтобы появиться в каюте. Когда спустя четверть часа он открыл дверь, Кэтрин уже сумела справиться со своим раздражением, выиграть спор с внутренним голосом, и перед Анастасией вновь сидела гордая, сдержанная женщина, удовлетворенная тем, что откровения княжны ни в коем случае ее не задевают. Зато это в полной мере удалось Дмитрию. Кэтрин не видела его несколько недель, и теперь все ее самообладание мгновенно улетучилось. Она совсем забыла, какое действие производит на нее это безупречно красивое лицо… о нет, ничего она не забыла… просто обманывала себя. Он по-прежнему оставался волшебным принцем, слишком прекрасным, чтобы быть настоящим. И хотя он был одет скромно, в черных и серых тонах, одежда не имела ни малейшего значения. Неужели его волосы еще отросли? Да, немного. И не светилось ли в его коротком взгляде, обращенном на нее, любопытство? Вряд ли. Кажется, она совершенно его не интересует.

Кэтрин сказала правду Анастасии, когда объясняла, что Дмитрий» забыл ее. С того штормового дня, когда князь ворвался в ее каюту, он, казалось, совершенно прекратил всякое преследование. И Кэтрин была рада, конечно, была. Его равнодушие позволяло легче переносить путешествие.

Но тебе стало намного скучнее, Кэтрин. Ушло волнение схватки, предвкушение битвы умов. И ты была так польщена его интересом к тебе! А теперь тебе не хватает всего этого и многого другого.

Кэтрин мысленно вздохнула. Ее чувства не имеют никакого значения. Леди Кэтрин Сент-Джон не может, не имеет права завести любовника, даже такого блестящего, как Дмитрий. И этого было достаточно, чтобы пожалеть о том, что она родилась леди.

— Что это?

Да, теперь в его голосе определенно звучало любопытство. Конечно, откуда Дмитрию знать, что Анастасия рисует ее портрет? Княжна редко покидала свою каюту, а брат почти не заходил к ней. Кроме того, Анастасия не собиралась так легко прощать обиду. Она все еще сердилась на Дмитрия и намеренно его избегала, точно так же, как тот, в свою очередь, избегал Кэтрин.

— В самом деле, Митя, на что это похоже?! Это был не вопрос, а достаточно раздраженная реплика. Анастасии не нравилось, когда ей мешают, особенно брат. Однако ее сарказм остался незамеченным.

Дмитрий обернулся к Кэтрин, не в силах сдержать удивления:

— Ты согласилась на это?

— В самом деле, Александров, на что же это похоже? — не удержалась Кэтрин, чтобы не повторить реплику княжны.

Дмитрий весело рассмеялся. Почему, спрашивается? Она не собиралась его развлекать.

— Тебе что-то нужно, Митя? — неохотно спросила Анастасия.

Он ничего не хотел… то есть хотел, но не собирался признаваться в этом сестре, и особенно Кэтрин. Вчера Дмитрий решил посмотреть, как действует его новая тактика. Эта комедия ожидания истощила его терпение до предела. Десятки раз на дню Дмитрию приходилось напрягать все силы, чтобы удержаться и не пойти к Кэтрин. И утром он должен был снова ждать, поскольку Кэтрин заперлась в каюте Анастасии, чтобы позировать для портрета. Дмитрию пришлось испытать очередное потрясение.

Конечно, существовала возможность, хотя и весьма слабая, что это безумное увлечение, эта одержимость Кэтрин может пройти за то время, что он ее не видел. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы заблуждение рассеялось. Будь он в России, где достаточно женщин, чтобы отвлечь его… нет, и это не поможет. Она по-прежнему оставалась самой страстной, самой чувственной женщиной из всех, когда-либо им встреченных. Стоило лишь оказаться в одной комнате с ней, и желание вновь захлестнуло его приливной волной. Дмитрий безумно жаждал насытиться ею, брать снова и снова, пока наконец этот пожар в крови не потухнет. Скука, которая так часто владела им в отношениях с другими, — вот единственное средство. Дмитрий был убежден в этом.

Князь никогда не думал, что придет день, когда он станет мечтать об этой скуке как об единственном спасении, особенно еще и потому, что так часто сокрушался о своей неспособности вступать с женщинами в более прочные отношения. Он легко брал их и так же легко бросал, и единственной его приятельницей оставалась Наталья, да и то лишь после того, как Дмитрий перестал с ней спать. Но Дмитрий предпочитал тоску и скуку этому несчастному непрошеному чувству, занимавшему все его мысли и причинявшему неведомые до сих пор боль и страдания.

Дмитрий не намеревался отвечать Анастасии и, улыбаясь, подошел ближе, чтобы, не опасаясь показаться назойливым, лишний раз взглянуть на Кэтрин под предлогом сравнения портрета с оригиналом. Но этот план, как и всякий связанный с Кэтрин, в очередной раз благополучно провалился. Он не мог отвести взгляд от портрета.

Конечно, Дмитрий знал, что Анастасия хорошо рисует, но не настолько же! Однако не это захватило его. Женщина на портрете была и не была той, которую он вожделел. Да, сходство, несомненно, было. Они могли показаться близнецами. Но не эту женщину он видел каждый раз, закрывая глаза. Перед ним было изображение гордой аристократки, величественной, царственной, истинной патрицианки, настоящей благородной дамы с голубой кровью.

Она могла быть юной средневековой королевой в этом переливающемся золотом платье, с туго заплетенной, переброшенной через плечо косой и тиарой, возвышавшейся на ее голове, словно корона… гордая… непобедимая… и прекрасная. Да-да, Анастасии удалось запечатлеть красоту, которую не так-то легко распознать в жизни.

Господи Иисусе, о чем он думает? Да она просто актриса! Все это чистая игра, поза, притворство!

Дмитрий коснулся плеча Анастасии, чтобы привлечь ее внимание.

— Она уже видела?

— Нет.

— Княжна не позволяет мне, — вмешалась Кэтрин. — Охраняет картину, словно драгоценности короны. Настолько ужасно?

— Нет, совсем нет.

И Дмитрий почувствовал, как застыла Анастасия, услышав столь короткую оценку своего шедевра.

— Кстати, Кэтрин, можно тебя попросить оставить нас на несколько минут? Мне нужно поговорить с сестрой.

— Конечно.

Кэтрин вспыхнула. Подумать только, выгнать ее из комнаты, спокойно, равнодушно, как простую служанку! Но чего ей ожидать после всех этих недель! Его пренебрежительное безразличие говорило само за себя. Однако Кэтрин все-таки надеялась… надеялась… на что? Она не знала сама. Но теперь в душе разверзлась огромная пропасть, заполненная печалью и мукой. Конечно, ей следовало бы радоваться такому отношению. Так почему же так хочется плакать?!

Оставшись наедине с братом, Анастасия удивленно подняла брови. Дмитрий снова смотрел на портрет.

— Ну?! — бросила она, не пытаясь скрыть неприязнь.

— Почему ты не показала это ей?

— Почему? — рассеянно переспросила Анастасия. — Почему? Да потому что модель часто теряет терпение, если тут же не видит сходства, и отказывается позировать достаточно долго, чтобы позволить мне закончить портрет. — Анастасия пожала плечами. — Хотя Кэтрин, возможно, дело другое. Она достаточно разбирается в живописи, чтобы пытаться оценить незаконченную работу. И способна сидеть часами не шевелясь. Только поэтому я и сумела сделать так много. Как видишь, портрет почти готов.

Дмитрий все еще продолжал смотреть на портрет, гадая, о чем думала Кэтрин, терпеливо проводя здесь целые дни. Вспоминала ли когда-нибудь о нем? О ночи, проведенной в его постели? И удался ли замысел Дмитрия? Вряд ли, судя по тому, как она себя вела. Недаром едва взглянула на него.

— Я хочу получить портрет, — неожиданно бросил он.

— Что?!

— Не заставляй меня повторять, Настя, — раздраженно пробурчал Дмитрий.

— Ну так ты его не получишь.

Анастасия взяла кисть и яростно сунула ее в желтую охру. Но Дмитрий успел схватить ее за локоть и помешать испортить картину из-за глупого каприза.

— Сколько? — требовательно спросил он.

— Тебе его не купить, Митя, — покачала головой княжна, явно находя удовольствие в том, чтобы злить брата. — Он не продается. И кроме того, я собиралась подарить портрет Кэтрин. Ее общество доставило мне столько удовольствия во время этого утомительного путешествия…

— Что ты хочешь за него?

— Ниче…

Настя внезапно осеклась. Он ничуть не шутит. И если так уж желает заполучить картину, можно попросить у него что угодно и получить это.

— Зачем он тебе?

— Это твоя лучшая работа, — просто объяснил он. Анастасия нахмурилась:

— Но ты, кажется, был совершенно другого мнения, когда Кэтрин оставалась здесь. Настолько ужасно? Совсем нет, — передразнила она, все еще разгневанная его равнодушным ответом.

— Назови цену, Настя.

— Я хочу вернуться в Англию.

— Только не сейчас.

— Тогда я желаю сама выбрать себе мужа.

— Ты слишком молода, чтобы принимать такие решения. Но я разрешаю тебе отказать жениху, которого выберу я, если, конечно, приведешь достаточно разумные аргументы. Поверь, это гораздо больше, чем позволил бы тебе Миша, будь он жив.

К несчастью, это было правдой. Старший брат по отцу вряд ли стал бы обременять себя ее проблемами и просто объявил бы ей о предстоящем браке, и вполне вероятно, с человеком, которого Анастасия даже не знала бы, скорее всего с одним из его армейских приятелей. А то, что предлагает Дмитрий, превосходит самые безумные надежды, даже если бы они не поссорились с братом из-за ее нескромного поведения.

— Но если твое представление о разумных аргументах отличается от моего?

— А именно?

— Слишком старый, уродливый или несносный.

Дмитрий улыбнулся, впервые за все долгое время с прежним братским теплом.

— Достаточно веские возражения.

— Обещаешь, Митя?

— Обещаю, что ты получишь мужа, которым будешь довольна.

Теперь улыбнулась и Анастасия, отчасти пытаясь извиниться за свои прежние истерики и отчасти от радости.

— Портрет твой.

— Прекрасно, только ни в коем случае не показывай ей, Настя, ни сейчас и ни потом.

— Но она ожидает…