***

– Граф Реймерстоун убьет меня, но это полбеды. Хуже того, он убьет и Дарию, причем без малейших колебаний и сожалений.

Эдуард пожал плечами.

– Ты ведь не какой-нибудь простолюдин, Роланд. Твой род столь же древний, как и его, и… Роланд перебил его:

– Вы не понимаете, сир. Этот человек хотел, чтобы Дария вышла замуж за Ральфа Колчестера и только за него, потому что взамен он получил бы земли и приумножил свои владения.

– А граф Клэр похитил ее?

– Да.

– Запутанная история, верно? Похожа на одну из твоих сказок, Роланд, со многими переплетениями и неожиданными поворотами. Только на сей раз именно тебе предстоит придумать хороший конец.

– Вы уверены, что я – отец ребенка? Разве я когда-нибудь лгал вам? Король смутился.

– Нет, но королева считает, что девушка говорит правду. Послушай, Роланд, ты не мог овладеть ею, приняв за другую?

– Это невозможно. Вы сами можете в это поверить, сир?

– Не могу.

– Она также говорит, что забеременела с одного раза. В это я тоже не верю.

Король улыбнулся и заерзал в кресле.

– Отчего же? Такое часто случается, знаю по личному опыту.

Воцарилось неловкое молчание. Эдуард терпеть не мог подобных конфликтов. Он хотел увидеться с графом Клэром лицом к лицу и лишить его власти, а затем отнять у приграничных баронов все их могущество. Он, король Англии, жаждал властвовать и в Уэльсе – построить замки, чтобы утвердить свое влияние, и поставить проклятых валлийцев на колени…, а вместо этого старался разрешить проблему, не имевшую очевидного решения. Впрочем…

– Из этого положения, кажется, есть выход. Мы можем держать девушку у нас, пока она не родит. Если ребенок будет похож на тебя, ты женишься на ней. Если будет похож на графа Клэра… по-моему, у него ярко-рыжие волосы, тогда его отцовство будет доказано.

– А что, если ребенок не будет похож ни на одного из нас? Или – вылитая мать? Король тихо выругался.

– Что ты скажешь, Робби? Роберт Барнелл, до сих пор не принимавший участия в разговоре, был явно не в своей тарелке.

– Вы хотите узнать, что думает по этому поводу церковь?

Роланд хмыкнул.

– Говори, Робби.

– Церковь бы сочла, что в данном случае порицанию подлежит именно женщина, независимо от ее социального положения или предполагаемой невинности. Это было бы только ее виной. Она бы заслуживала осуждения, и…

– Прекрати. Достаточно, черт тебя побери! – не выдержал Роланд.

– …на нее бы смотрели как на шлюху, обманщицу, запятнавшую честь семьи…

– Замолчи, я сказал!

– Но, Роланд, – вмешался король, – ты ведь утверждаешь, что ребенок не твой. Значит, она лжет. Кого ты защищаешь? Робби, что бы порекомендовал Стивен Лангтон?

– Он бы наверняка решил, что она должна быть лишена приданого и отвергнута семьей и всеми, кто раньше верил в ее добродетель.

Роланд казался потрясенным.

– Но тогда она бы умерла вместе с младенцем. Роберт Барнелл пожал плечами.

– Вероятно.

– И церковь полагает, что это нормально, когда двое – женщина и ребенок – гибнут, а мужчина, ответственный за то, что произошло, остается на свободе, и репутация его нисколько не страдает?

– Мужчина слаб плотью, – сказал Барнелл. – А женщина – это то существо, которое использует мужскую слабость во зло.

– Значит, таков завет Господа и его бесконечной справедливости? Мне от этого тошно.

Роланд вскочил на ноги и зашагал по просторному королевскому шатру. Он выругался на четырех языках.

Эдуард наблюдал за Роландом. Он не сомневался, что его друг неравнодушен к девушке. Вслух он произнес:

– Я вижу два возможных выхода из сложившегося положения. Первый: ее возвращают дяде, второй: ее возвращают графу Клэру. Есть ли другие предложения?

Роланд вздохнул:

– Дарии так и так не сносить головы.

– Я спросил вас обоих, есть ли другие предложения? – терпеливо повторил король.

Наступила глубокая тишина. Роланд слышал, как где-то вдалеке смеялся солдат, слышал биение собственного сердца.

Король взглянул на него и понял, что он принял неколебимое решение. Но что, если она все-таки носит чужого ребенка? Он не мог поставить своего друга в безвыходную ситуацию.

Роланд поднял голову и посмотрел на короля.

– Я женюсь на ней.

– Но мне надо сначала повидаться с графом Клэром, – возразил Эдуард, поднимая руку. – Будь благоразумным, Роланд. Я выясню, является ли граф отцом ребенка и что он сделает, если она вернется. Говорят, я неплохо разбираюсь в людях. Позволь мне судить об Эдмонде Клэре. Возможно, он захочет ее принять, и если ребенок, которого она носит, его…

– Дария презирает графа. Даже вы не захотите отдать ее человеку, которого она ненавидит. Он превратит ее жизнь в ад. А когда вы уедете, кто ее защитит?

– Но если девушка заслуживает наказания, если она лжет по причине, которая нам не известна, тогда такое обращение…

– Я женюсь на ней, – повторил Роланд устало. Он выглядел так, словно потерпел поражение.

Монарх отвернулся, чтобы Роланд не заметил написанного на его лице удовлетворения. Он видел, что девушка была не безразлична Роланду. Кроме того, она принесет ему хорошее приданое: король Англии проследит за этим. Мир полон внебрачными детьми. Даже его любимая дочь Филиппа была внебрачным ребенком.

Но какое это имеет значение, когда есть деньги, земля и знатный род. Хорошо, если родится девочка. В таком случае Роланду не придется оставлять свое состояние сыну другого человека.

– Я думаю, – произнес Роланд, словно размышляя вслух, – что граф изнасиловал ее, но ей стыдно в этом признаться. “Но почему она сказала, что это мой ребенок?” – подумал он.

Король промолчал – он был не глуп – и кивнул Роберту Барнеллу.

– Пошлите Эрика к ее величеству и сообщите ей, что мы сыграем свадьбу, как только Дария будет готова.

Роланд мгновение поколебался, точно хотел запротестовать, но сдержался и принялся вновь мерить шагами шатер. Король допил вино.

– Это вино привозят от отчима Грелема де Мортона, – сообщил он, чтобы прервать неловкое молчание. – Оно превосходно. Скоро вы будете соседями. И ты последишь за моей дорогой дочерью Филиппой и ее негодяем-мужем. Да, Фортенбери – негодяй, но девочка хотела его, не желала слышать ни о ком другом. Выскочила за него замуж, и все.

Роланд на минуту забыл о собственных неприятностях.

– Филиппа не знала о том, что она ваша дочь, когда выходила замуж, сир.

– Тем хуже. Кто-нибудь должен был бы знать. Она очень похожа на меня – с этими прекрасными волосами и глазами.

– Де Фортенбери не посрамит вас.

– Все равно я буду держать с ним ухо востро, – пошутил король и стал молча наблюдать за Роландом, расхаживающим по шатру.

Внезапно он остановился, когда вошла королева. Казалось, она чем-то встревожена.

Король быстро встал и подошел к ней. Они о чем-то тихо переговаривались, и Эдуард все больше хмурился. Потом он повернулся к Роланду:

– Дария отказывается выйти за тебя замуж.

– Что? Элеонора сказала:

– Потому что вы считаете ее лгуньей и не более чем имуществом, которое надо вернуть ее дяде за деньги. Она говорит, что скорее уйдет в монастырь.

– Я не думал о такой возможности, – задумчиво протянул король. – Наверное, это наилучший выход, хотя…

Роланд перебил его:

– Вовсе нет! Монастырь лишит ее всякого присутствия духа. – И тут он увидел Дарию в маленькой долине Уэльса. Девушка обхватила себя руками и казалась такой счастливой, что он улыбнулся, глядя, как она танцует. – Нет, Дария не создана для заточения в монастыре. Черт бы побрал эту своенравную неблагодарную шлюху!

– Но, Роланд…

– Я ей покажу! Пусть приведут священника. Где она – в вашем шатре, ваше величество?

– Да, Роланд, она у меня, – сказала Элеонора и замолчала, сжав руку королю.

– Проклятая женщина! – пробормотал Роланд, выходя из шатра без разрешения повелителя. – Она извела меня своей неблагодарностью, ложью и непослушанием. Нет, я побью ее.

– Теперь все будет хорошо, – произнесла Элеонора, улыбнувшись супругу.

Дария сидела одна в шатре королевы на толстом персидском ковре, глядя остановившимся взором на его замысловатый орнамент. Ее руки были прижаты к животу. Позволит ли ей король уйти в монастырь? Позволит ли дядя остаться там? Девушка слышала, что для принятия пострига аристократкой вроде нее требуется много денег – может быть, все ее приданое, ибо она будет невестой Бога. А если дядя откажется отдать деньги? Что ей тогда делать? Все что угодно будет лучше, чем выйти замуж за Ральфа Колчестера или графа Клэра. Кроме того, Дария не хотела умирать, а граф, безусловно, убьет ее, когда узнает, что она ждет ребенка. Девушка подумала о Роланде и потупилась. На глаза навернулись слезы, и бедняжка смахнула их тыльной стороной ладони. Ну что ж, отныне она сама несет ответственность за свою жизнь.

Когда Роланд вошел в шатер, Дария подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она ждала, что он придет. Разве не принес он огромную жертву, решив жениться на ней? Но Дария освободит его от необходимости делать то, что ему так ненавистно. Тогда по прошествии лет он будет по крайней мере вспоминать о ней с нежностью. Она не даст Роланду принести себя в жертву собственному благородству. Это было бы с ее стороны бесчестно.

– Здравствуй, Роланд. Что ты хочешь? Ему не понравился ее равнодушный тон и застывший взгляд, а также то, что она сидела на полу, скрестив ноги, с рассыпавшимися по плечам волосами.

Он глубоко вздохнул и произнес, стараясь казаться спокойным:

– Я хочу знать, почему ты сказала королеве такую глупость.

Она вздернула бровь и смотрела на него до тех пор, пока он не опустился возле нее.

– Почему, Дария? – Роланд был совсем рядом, но не дотрагивался до нее.

– Я глубоко религиозна, Роланд. Не веришь? Но это правда. Я не хочу умирать. Ты сам сказал, что мой дядя убьет меня, если я вернусь к нему. А граф Клэр забьет меня и моего неродившегося ребенка до смерти, если король заставит его жениться на мне. Это же понятно. Но я хочу жить – я еще так молода.